Страница 17 из 17
Я спросил его, почему это так, и он ответил, что, когда человек выполняет эти условия, то для него не существует ошибок, с которыми ему придется считаться: при любых условиях его действия теряют бестолковый и мечущийся характер действий дурака. Если такой человек терпит поражение, проигрывает, то он проигрывает только битву, и по этому поводу у него не будет начальных сожалений.
Затем он сказал, что собирается учить меня о союзнике тем самым способом, каким его учил учитель.
— Олли, — сказал он, — есть энергия, которую человек может внести в свою жизнь, чтобы она помогала ему, советовала ему и давала ему силы, необходимые для выполнения действий, будь они большие или малые, плохие или хорошие. Олли необходим для того, чтобы укрепить жизнь человека, направлять его поступки и укреплять его знание. Фактически, олли есть неоценимая помощь в познании. Олли позволит тебе видеть и понимать о вещах, о которых ни одно человеческое существо, вероятно, не просветит тебя.
— Олли — это что-то вроде сторожевого духа?
— Нет, это не сторож и не дух.
— Мескалито — это твой олли?
— Нет, Мескалито — это энергия другого рода. Уникальная сила, защитник, учитель.
— Что делает Мескалито отличным от олли?
— Его нельзя приручить и использовать, как приручают и используют олли. Мескалито вне тебя. Он показывается во многих формах тому, кто стоит перед ним, будь это колдун или деревенский мальчик. С другой стороны, для того, чтобы заполучить олли, требуется точнейшее учение и последовательность стадий или шагов, без малейшего отклонения. В мире много таких сил олли, но сам я знаком лишь с двумя из них, с тем, что в “траве дьявола” (вид дурмана) и с тем, что в “дымке” (особая курительная смесь).
— Какого типа силой является олли?
— Это помощь. Я уже говорил тебе.
— Как она помогает?
— Олли — есть сила, способная вывести человека за границы его самого. Именно таким образом олли может осветить те вопросы, которые не может осветить никто из людей.
— Но Мескалито также выводит тебя за границы самого себя, разве это не делает его олли?
— Нет, Мескалито берет тебя из тебя самого для того, чтобы учить, олли выносит тебя, чтобы дать силу.
Я попросил объяснить этот момент более детально или описать разницу в действиях того и другого. Он долго смотрел на меня и расхохотался. Он сказал, что учение через разговор не только никчемность, но и идиотизм, потому что учение является наиболее трудной задачей, какую может взять на себя человек.
Дон Хуан говорил с глубоким уважением о том, что Мескалито является учителем правильного образа жизни. Я спросил его, как Мескалито учит «правильному образу жизни», и дон Хуан ответил, что Мескалито показывает , как жить.
— Как это он показывает? — спросил я.
— У него много способов показать это. Иногда он показывает это на своей руке или на камнях, или на деревьях, или прямо перед тобой.
— Это как картинки перед тобой?
— Нет. Это как учение перед тобой.
— Говорит ли Мескалито с людьми?
— Да, но не словами.
— Как же тогда он говорит?
— Он с каждым говорит по-разному.
Я чувствовал, что мои вопросы надоедают ему, и больше не спрашивал. Он продолжал объяснять, что нет точных шагов к Мескалито, к тому, чтобы узнать его. Поэтому никто не может учить о нем, кроме самого Мескалито. Это качество делает его уникальной силой. Он не был одним и тем же для каждого человека. Достижение же олли, напротив, требует точного учения и следования стадиям без малейшего отклонения. Его собственный олли был в «дымке», сказал он, но не стал распространяться о природе дыма. Я спросил его об этом. Он промолчал.
Он попросил меня вспомнить время, когда я пытался найти мое место, и как я хотел это сделать, не выполняя никакой работы, потому что я ожидал, что он вручит мне эти сведения. Если бы он так поступил, сказал он, то я бы никогда не научился. Но осознание того, как трудно было найти свое место и, главное, осознание того, что оно существует, дает мне уникальное чувство уверенности. Он сказал, что пока я «привязан» к своему месту, ничего не может мне нанести физический вред потому, что я имею уверенность, что именно на этом месте мне лучше всего. Я имел силу отбросить прочь все, что могло бы быть вредным для меня. Если же, допустим, он рассказал бы мне, где это место находится, то я бы никогда не имел той уверенности, которая необходима для того, чтобы провозгласить это истинным знанием. Таким образом, знание действительно явилось силой.
Затем дон Хуан сказал, что каждый раз, когда человек отдается учению, ему приходится работать так же усердно, как работал я, чтобы найти свое место, и границы его учения определяются его собственной натурой. Таким образом, он не видел смысла в разговоре об учении. Он сказал, что некоторые виды учения были слишком могущественны для той силы, которую я имел, и говорить о них будет только вредно для меня. Он явно чувствовал, что больше тут нет ничего, что бы он готов сказать. Он поднялся и пошел к дому. Я сказал ему, что ситуация подавила меня. Это было не тем, что я воспринимал или, что я хотел в ней видеть.
Он сказал, что страхи естественны. Все мы испытываем их, и с этим ничего не поделаешь. Но, с другой стороны, вне зависимости от того, каким устрашающим покажется учение, еще более страшно думать о человеке без союзника и без знания.
Конец ознакомительного фрагмента.