Страница 5 из 8
Под напором аргументов и эмоций я ушла под воду, как субмарина. Всплыть мне хотелось в нейтральных водах северной Африки. Но я обдумала контраргументы, вылезла на сушу, вытерлась, взбодрилась и отправилась защищать свои права. Надо сказать, подруга не рассчитала сил. Она так надорвалась на теме леденцов, что теперь тихо сидела на кухне, дышала ртом и почти не моргала. Я дождалась момента, подловила ее на вздохе и гаркнула: «Да на себя посмотри! Полицай с дубиной!» Подруга поперхнулась, и дальше я продолжала в полной безопасности.
Я тоже неплохо тогда выступила. Начала с того, что она с первого дня косо смотрела на три паршивых чемодана, в которых я привезла в ее хоромы свои носки и лифчики. Ей полки в шкафу для меня жалко, я так до сих пор и роюсь в багаже в поисках одинаковых перчаток. Книги… А что книги? Мы самая читающая страна в мире, а у нее из литературы – инструкция к стиральной машине и брошюра о способах уничтожения плодожорки с кустов смородины. Да, мне этого мало, я привыкла к Шекспиру. И ей советую привыкать. В моей квартире только потолок закончили расковыривать. Они еще полгода там только портить все будут…
Попугай, сука, орал так, что не выпустить его было просто невозможно. Я, кстати, тоже пострадала тогда. Влетела головой в холодильник. Там даже вмятина, как от арбуза, осталась. Что, не помнишь такого?.. А как я потом боком ходила и гласные не выговаривала, тоже не помнишь? А как ты заорала, когда я взялась вилкой омлет на сковородке переворачивать? У меня чуть паралич мозга не случился. Да тебе вообще тефлоновое покрытие важнее человека! Тебе нужно, чтобы из окна не дуло и на соседей не капало, а на мое спокойствие и комфорт тебе начхать! Ты же ходишь, как шпион разведки, все проверяешь, вынюхиваешь, закрыла ли баночку до конца, положила ли мыльце на место… А сама окурки свои никогда не убираешь! Тоже мне, Кармен, развела тут табачную фабрику. Куда ни сунься, везде бычки и пачки. Посуду моешь раз в неделю, а мусор вообще только я выбрасываю!..
Поскольку подруга уже давно не дышала, я перешла на личности и закончила тем, что она не способна к иностранным языкам, излишне доверчива и покрасилась как лошадь! Тут она немного пошевелилась, желая, видимо, как-то вмешаться, но я не дала. «И вообще, ты за все это время ни строчки из того, что я написала, не прочитала! Тоже мне, подруга называется!» На этом я победной пулей вылетела из кухни, а она так и осталась лежать под обеденным столом.
Три дня мы не разговаривали. В доме царил зловещий порядок. Ни мусора, ни бычков, ни книг, ни грязной посуды, ни ванн после полуночи. Мы держались из последних сил, вежливо раскланивались, встретившись в пустом коридоре, пока в один прекрасный день я чуть шею себе не сломала, споткнувшись об ее сапог. «Ну, все, капец тебе!» – заорала я, дернула на себя дверцу клетки попугая, схватила поварешку и понеслась в погоню. Разгромив дом и чуть не убив птицу, мы с подругой вернулись к нормальной жизни. К бычкам в стакане и завтракам на рассвете. Жизнь вошла в привычную колею.
Мы, конечно, не превратились в стерильных ангелов, но некоторое понимание законов общежития все же появилось. Я перестала стряхивать пепел на ее любимый кактус, она оставила в покое мои вырезки из газет и журналов. Мы выкурили трубку мира и заварили чай согласия, клятвенно пообещали друг другу никогда больше не вламываться в туалет без стука, когда там кто-то уже расположился, и не выпивать все запасы пресной воды, игнорируя потребности партнера. Мы налюбоваться не могли друг на друга, на тот здравый смысл и великодушие, которые мы вокруг себя распространяли, а потом кто-то утром не закрыл кран, и вечером нам пришлось общаться с соседскими группировками, объединившимися против нас. И что вы думаете? Победила дружба!
Хамы
Они вездесущи, как инфлюэнца зимой. Они принимают непредсказуемые личины, и нежная голубка с бирюзовыми глазами и русалочьими косами может повернуться к вам в очереди и рявкнуть: «А вы чего здесь отираетесь, вас тут в природе не стояло!» Я одновременно опасаюсь их и ненавижу до желудочных спазмов. Но, к сожалению, я знаю, что они неистребимы.
Самый обычный, ничем не примечательный день. Просыпаюсь с утра оттого, что этажом выше какая-то коза топает на шпильках по паркету. Причем топает она не в один конец за забытыми ключами, а прочесывает всю квартиру, перемежая короткие перебежки забегами на длинные дистанции. «Она танцует!» – внезапно озаряет меня, когда сквозь грохот я вдруг начинаю различать ритм то ли танго, то ли вальса, то ли пляски пораженного мухой цеце племени африканских аборигенов.
Я даже музыку начинаю слышать, и мне тоже становится страшно весело от всего этого, тем более что на часах целых полседьмого утра.
Ладно, оттанцевав свое, она то ли ушла, то ли устала, и на некоторое время в доме наступила относительная тишина. Еще полчаса я проспала спокойно, но ровно в семь за стеной грянул такой скандал, что меня взрывной волной выкинуло из кровати. Муж с женой вели бешено-активный, но совершенно бессмысленный диалог, мастерски перебрасываясь матюками и проклятиями. Ни о каком сне не могло быть и речи. Я подумала было постучать в стену, но представила, что эти двое сообща сделают со мной, и вовремя опомнилась. Оставалось ждать. Полчаса я провела в ванной, а когда вышла, за стеной вместо людей выла собака. На часах было всего восемь.
Дальше больше. Первым делом в списке на тот день значилась попытка починить текущий кран. Я позвонила сантехникам, к телефону, похоже, подошла женщина из-за стенки и тем же тоном, которым она только что сообщала мужу, что он «урод кривобокий и дебил конченый», гавкнула: «Чего надо?» Я повесила трубку. Черт с ним, с краном, переживу. Собственное спокойствие дороже. Хотя от него уже мало что осталось, а день только начался. Нет, я понимаю, что все живут по-своему, в доме нет звукоизоляции, а у тети-диспетчера было очень плохое настроение, но мне почему-то кажется, что все это не должно иметь ко мне никакого отношения. Но оно самым активным образом вмешивается в мою жизнь.
Дошлепав до стоянки, я испытала первые признаки возмущения. Два «мерседеса» притерлись к моей машине так, что внутрь я могла попасть только через багажник, а в него на шпильках и в платье мне почему-то лезть совсем не хотелось. Привлеченный моим призывным клекотом парковщик пожал плечами, глядя на конструкцию из трех практически слипшихся авто, и пошел своей дорогой. Сегодня он уже ничем помочь не мог, а вчера, когда эти сэры парковали свои машины у меня на зеркалах, он, видимо, смотрел трансляцию третьего концерта Рахманинова на канале «Культура» в своей сторожке и на производственные проблемы не отвлекался. Я выдохнула и полезла в багажник.
Сначала между сиденьями застрял каблук, потом одновременно лопнули колготки и волосы намотались на крючки для одежды над задней дверью. В какой-то момент я испугалась, что еще один неловкий рывок, и, обездвиженная, я так и останусь висеть распятым лори на крючках и колготках, а владельцы «мерседесов», вернувшись к своим авто, решат, что это я так отдыхаю, набираясь сил перед трудовым днем. Добравшись до руля и поджав зеркала, как уши, я, наконец, вырвалась из плена.
Мне надо было проехать всего ничего, километров шесть от дома до издательства. Ночью это занимает десять минут со всеми светофорами. Но ночью мне, к сожалению, туда не надо, а днем перемещение из дома до работы напоминает злоключения Одиссея в стране циклопов. Сначала я сорок минут стояла в безнадежной пробке, которую организовали «Бориска» и «Пиписка», во всяком случае, именно так было написано у них на задних номерных знаках. Судя по расположению их искореженных машин, застывших в слабодвижущемся потоке, ребята из пригорода просто бодались на дороге. Очевидно, не наигравшись, теперь они бегали друг за другом по всему Садовому кольцу с криками: «Ну все, падла, урою тебя, слышь, ты подонок, че ты смотришь на меня, че вылупился…» Ну и дальше в том же духе. С матерком и борзыми плевками на асфальт.