Мазепа

Глава 14

Катастрофа

Переход Мазепы к шведам стал хрестоматийной легендой, а для определенного рода литературы — образцом «измены». О моральной и юридической стороне этого поступка мы поговорим ниже. Для начала хотелось бы отметить тот факт, что предварительного письменного соглашения с Карлом XII у Мазепы никогда не существовало, по крайней мере до 1709 года, когда уже постфактум был заключен чисто формальный договор. Не было подписано и договора с Лещинским — имелся только универсал этого короля, привезенный Заленским и зачитанный Мазепой старшине через полгода после этого. До сих пор ни одному историку не удалось найти оригинал договора — ни в шведских архивах, ни во французских, куда попали документы Орлика. Не было найдено и копий — даже русских. Это можно объяснить, с одной стороны, тем, что гетман был крайне осторожен и все свои контакты тщательно конспирировал, а с другой — тем, что переход к шведам вовсе не был для него заранее спланированным и решенным делом. Иначе Мазепа — осторожный и опытный политик — не рискнул бы всем, бросаясь в этот омут без всякого письменного соглашения с Карлом.

В душе Иван Степанович интуитивно чувствовал безнадежность этой попытки. Он не верил полякам и Лещинскому, еще меньше шведам-протестантам и высокомерному юноше-королю. Еще в 1704 году он говорил Жану Балюзу, что Карл «слишком молодой» [658]. С другой стороны, Мазепа понимал, что Гетманщина решением Петра обрекалась на превращение в «выжженный край» и должна была стать буферной зоной в войне со шведами. И даже в случае победного для Петра исхода кампании (в который никто в тот момент не верил, включая самого царя и его окружение) Украине предстояли тяжелые реформы, ликвидация автономии и «казацких вольностей». Поэтому старшина, сторонники «государственной идеи» настойчиво требовали от гетмана посылки к шведам, и он, если не хотел остаться в изоляции, должен был согласиться с их мнением.

Выдающийся украинский историк М. Грушевский упрекал Мазепу за медлительность, нерешительность и колебания, считая, что тот «сам выкопал себе могилу» своей боязливостью. Правда, писал это он еще в конце XIX века и не повторял подобного мнения после 1918 года, когда сам побывал в роле главы государства, лишившегося власти из-за «нерешительности» [659]. Легко обвинять руководителя в ошибках, значительно сложнее самому взять на себя роль лидера.

Долго колеблясь и взвешивая все «за» и «против», Мазепа ушел к Карлу. Он руководствовался не логикой «изменника» — о чем совершенно надуманно кричат определенного рода публикации, — но логикой политика. В пафосном заявлении Ивана Степановича, процитированном Орликом, что делал он это ради всех подданных, находящихся под его властью, их жен и детей, было много истины. Эти же слова повторяли и его ближайшие сторонники в своих обращениях к народу [660]. Хулители Мазепы, объясняя его переход к шведам, обвиняют его в честолюбии. Но такое обвинение явно нелогично: гетман в октябре 1708 года был в весьма преклонном возрасте (написанная им дума, дошедшая до нас, подтверждает, что он размышлял о смерти), обладал огромным богатством, домами и поместьями в Украине, имел дом в Москве и имения в Рыльском уезде, носил титул князя. Какие еще блага мог он искать у шведов, переходя к ним без всякого предварительного соглашения? Наоборот, он рисковал всем ради своих убеждений и идеалов.

Выше мы говорили, что ситуация, когда перед лицом наступления шведов Мазепа заключил с ними соглашение и тем самым пытался спасти Украину от разорения (как русскими, так и шведскими войсками), вполне сопоставима с ситуацией, когда Карл вошел в Саксонию. Мазепа, по сути, просто повторил путь Августа, поставив интересы своего края и своего народа выше союзнического долга. При этом морально гетман был гораздо более свободен в этом своем шаге, чем польский король. Ведь именно Август уговорил Петра начать Северную войну, именно он заварил кашу, а затем капитулировал, обрушив на Россию всю тяжесть противостояния шведской машине. Мазепа, наоборот, с самого начала выступал категорическим противником союза с Августом и войны со Швецией.

Отношения между государствами регулируются юридическими договорами. Украина продолжала оставаться автономным государством, признавая власть царя исключительно на условиях Коломакских статей. Целый ряд пунктов этого договора был к октябрю 1708 год нарушен Петром. Почему-то представляется естественным и оправданным то, что при завершении Северной войны Петр добьется сохранения за собой финских земель и отдаст полякам православное Правобережье. Такая позиция, возможно, действительно соответствовала интересам Российской империи. Но очень странно обвинять при этом Мазепу в том, что он ставил интересы Украины выше интересов империи.

Существует и еще один прием, с помощью которого пытаются доказать правомочность обвинения Мазепы в «измене». Заявляется, что в случае перехода к шведам речь идет о военном преступлении, а следовательно, виновный (виновные) подлежал самому строгому приговору военного суда. Эта логика грешит очень многими натяжками. Никогда Петр и его окружение не считали гетмана военным чином, а Войско Запорожское всегда, начиная с 1654 года, рассматривалось в Москве исключительно как государственное понятие. Поэтому и присягали гетманы за «Войско Запорожское с городами и с землями» [661]. В сохранившихся до наших дней высказываниях Мазепы эта мысль отслеживается очень четко. Он рассматривал себя не как военачальника, но как «государя» подвластного ему края. Поэтому и заботился о своих подданных, их «женах и детях». На самом деле, это была устойчивая традиция, которая имела место со времен Сагайдачного, боровшегося не за сословные казацкие интересы, но за восстановление православия в Украине. В своих универсалах начала XVIII века Мазепа постоянно подчеркивал, что заботится об «отчизне нашей малороссийской» [662]. То есть разделял интересы Украины и России, не считая себя обязанным заботиться об общеимперских интересах. Такое представление полностью вписывалось в общеевропейскую концепцию «государя» начала Нового времени.

Кроме этого, концепция «военного преступления» совершенно не соответствует реальным действиям, предпринятым петровским правительством, в частности — расправам над семьями «мазепинцев» и простыми мирными жителями, о чем речь пойдет ниже.

Самым ярким свидетельством того, насколько далеко было понимание Петром и его окружением психологии украинской элиты и их настроений, — это то, как они встретили известие о переходе Мазепы к шведам. Царь получил срочную депешу от Меншикова в ночь на 27 октября и тут же отослал ответ: «Письмо ваше о нечаянном никогда, злом случае измены гетманской мы получили с великим удивлением». При этом Петр настолько не ориентировался в ситуации, что, предлагая Меншикову поспешно провести выборы нового гетмана, высказывался за кандидатуру миргородского полковника Данила Апостола. Он считал его врагом гетмана, в то время как тот был одним из наиболее близких единомышленников Мазепы и к тому времени тоже уже находился у шведов [663].

Иван Степанович прибыл в лагерь Карла 28 октября. Въезд был обставлен торжественно, согласно казацким традициям. Перед гетманом несли длинный бунчук с позолоченным набалдашником и конскими хвостами, а также знамена. Состоялась аудиенция у короля, о содержании которой ничего не известно. Затем Мазепа и его ближайшее окружение были приглашены на обед. Обстановка была натянутой. За целый час Карл не произнес ни слова, хотя сидел напротив гетмана. Скорее всего, уже там, на аудиенции, наметились проблемы во взаимоотношениях юного, самоуверенного шведа с престарелым, опытным и осторожным гетманом. Яркое свидетельство тому — инцидент, произошедший по окончании обеда. Карл, видимо, смотрел на казаков и непривычные для него традиции как на своеобразные диковинки. Поэтому он приказал принести заинтересовавший его бунчук, чтобы получше рассмотреть его. Но Мазепа, видимо оценив такое поведение как оскорбительное, удалился к своим казакам, расположенным в соседних селах [664].

658

Письмо Ж. Балюза про Мазепу // Іван Мазепа. С. 77.

659

М. Грушевский был председателем Генеральной рады в 1917–1918 годах.

660

Например, прилуцкий полковник Д. Горленко писал своей старшине, что действует «ни для какой приватной пользы, но для добра всего народа и их вольностей». — Георгиевский М.Мазепа и Меншиков. С. 81.

661

Воссоединение Украины с Россией. Т. III. С 414.

662

Архив СПбИИ РАН. Ф. 63. К. 16. № 167.

663

Письма и бумаги. Т. VIII. Ч. I. С. 237 и др.

664

Крман Д.Подорожній щоденник. К., 1999. С. 36–37.