Мазепа

Азовские походы стали переломным моментом. У Мазепы устанавливаются особо доверительные отношения со многими деятелями Петровской эпохи. Совместное участие в военных действиях, совместная походная жизнь, общие победы и поражения — все это, разумеется, наполняло новым содержанием старые знакомства. Иван Степанович не случайно в глазах рядовых казаков и запорожцев все больше превращался в верного союзника царя. Казаки кричали, что гетман постоянно ездит в Москву и получает там царские милости, а о них не заботится. Под этим прежде всего имелась в виду безоговорочная поддержка гетманом внешних стратегических планов Петра и его военных кампаний.

Взаимная симпатия и дружба связывали Мазепу с Борисом Петровичем Шереметевым, чему, безусловно, способствовал совместный триумф под Кизикирменом. Дружественные отношения были у него и с «князем-папой» Никитой Зотовым. Так, этот петровский фаворит направил своего сына на учебу в Киев, в Могилянскую академию, и просил в связи с этим гетмана о покровительстве [367]. В 1696 году в Москву возвращается из китайской ссылки Федор Алексеевич Головин и сразу же занимает ведущее место среди петровских дипломатов, вместе с Лефортом возглавляя Великое посольство. Когда в марте 1699 года Лефорт умер, генерал-адмиралом был назначен Головин, получивший в свое ведение все иностранные дела. Именно с этого момента роль Ивана Степановича в разработке и осуществлении внешней политики петровской России приобретет особое значение, прежде всего на первом этапе Северной войны. Но еще и до Головина Мазепа привлекался к решению внешнеполитических задач. В 1690 году по царскому указу гетман вел переговоры с крымским ханом [368]. В частности, Лев Кириллович Нарышкин осуществлял при содействии гетмана контакты с мунтянским (молдавским) господарем [369]. Емельян Украинцев вел консультации с Мазепой о межевании границ с Турцией по Константинопольскому миру [370].

Парадокс внутренней политики Мазепы заключался в том, что, создавая процветающую Гетманщину, он вызывал недовольство практически всех слоев населения. Такое непонимание современниками своего правителя часто встречается в истории. Можно вспомнить, например, Ришелье или Людовика XI, которых ненавидели при жизни и славили после смерти. Глобальные замыслы зачастую видны только на расстоянии, а при ближайшем рассмотрении недоступны пониманию окружающих.

По выражению Жана Балюза, народ в Украине — свободолюбивый и гордый и мало любит тех, кто им управляет. Старшина считала, что Мазепа посягает на их права, на их стремление превратиться в полновластных помещиков по примеру российских или польских. Для большинства из них важны были личная власть и благосостояние, а не идеи государственного строительства. Казаки обвиняли Мазепу в нарушении старых привилегий и вольностей, в тяготах военной службы на фронтах петровских войн. Крестьяне были недовольны ростом налогов, запретом записываться в казаки, разорениями, связанными с переходами армий через территорию Украины. К хорошему привыкают быстро, и люди уже забыли страшные годы Руины, не обращали внимания на общий экономический рост и процветание.

Недаром в своей знаменитой думе «Все стремятся к миру» [371]гетман с болью и гневом обвинял во всех несчастьях Украины внутренние раздоры и борьбу за власть. Жестко и откровенно заявлял он, что не каждому «дано пановать» и «управлять вещами», не «всем дано все знать». То есть отстаивал необходимость централизованной власти и государственного регулирования. Только в консолидации и объединении общих усилий, прежде всего полковников и старшины («без политики»), Мазепа видел возможность отстаивать интересы Украины. В своей думе он одинаково обвинял и тех, кто ради своей личной выгоды служит «поганым» (то есть Крыму и Турции), и тех, кто придерживался поляков. Тяжелой и неблагодарной считал он и службу Москве, чьи воеводы называли казаков «мужиками» и зачастую вели себя в Украине как хозяева с подчиненными, а не равные с равными. Идеал сильного, современного государства с твердой властью все больше вырисовывался в представлении гетмана. Единая и сильная Украина будет способна противостоять врагам и саблей добиваться своих прав и вольностей [372].

К сожалению, в этой своей политике Мазепа мог опираться только на просвещенное украинское духовенство и узкую группу интеллектуалов, для которых высокие материи не были пустым звуком. Таковых в Украине было немного. Не приходится удивляться тому, что, по выражению Орлика, гетман никому не верил и очень сложно было заслужить его доверие.

Как уже отмечалось выше, у Мазепы не было детей, его жена тихо проживала в своих имениях. Ее имя не упоминалось в источниках вплоть до ее смерти в 1702 году. Все свое внимание, нерастраченные отцовские чувства Иван Степанович отдал воспитанию племянников, сыновей своей сестры — Ивана Обидовского и Андрея Войнаровского. Будучи уже гетманом, Мазепа направил тринадцатилетнего Обидовского на обучение в Киево-Могилянскую академию, где тот проучился четыре года (1689–1693). В 1691 году Иван был послан дядей в Москву, к «царям», в составе делегации от Академии; он получил от Петра большие пожалования в Рыльском уезде. Вскоре Мазепа выхлопотал для него звание стольника, а потом и украинские имения опального Михаила Гадяцкого. В 1695 году, в девятнадцать лет, Обидовский стал полковником крупнейшего Нежинского полка. Участвовал в Азовских походах, отличался большими способностями и рассматривался как самый вероятный наследник Мазепы.

Андрей Войнаровский тоже учился в Киево-Могилянке. Видимо, гетман не считал его способным к военной карьере, а потому направил продолжать образование в Дрездене для будущей политической карьеры.

Особым человеком в окружении Мазепы был Филипп Орлик. Он происходил из чешского рода, хотя мать его была православной. Учился в Виленском иезуитском коллегиуме, а затем в Киево-Могилянке. Именно там его таланты заметил Стефан Яворский, тогда профессор академии. Кроме украинского, русского и церковнославянского, он свободно владел польским, болгарским, арабским, латинским, немецким, шведским и турецким языками. После получения образования Орлик работал писарем в киевской митрополии. Его имя и таланты были хорошо известны. Славился он своими способностями в написании писем, манифестов, панегириков. Писал также стихи. Именно ему в 1698 году был заказан панегирик в честь свадьбы Обидовского: « Hippomenes Sarmacki». Мазепа стал главным покровителем Орлика, непосредственно участвовал в его карьере.

Среди полковников, близких Мазепе, были Даниил Апостол (Миргородский) и Дмитрий Горленко (Прилуцкий), украинские высокообразованные шляхтичи, разбиравшиеся в юриспруденции и военной стратегии [373]. Но это была немногочисленная элита, для которых высокие материи, понятия «Гетманщина», «отечество», «свобода» не были пустыми словами, прикрывавшими личные амбиции.

Им противостояла значительно более многочисленная оппозиция. Особенно остро опасность чувствовали городовые казаки. Им было что терять. Со времен возникновения казачества именно они играли роль политической элиты Украины, принимая самое активное участие в жизни страны, в выборах старшины и прочем. Политика Мазепы, создававшего новую гвардию из охотницких войск, была для них весьма опасна. Неудивительно, что именно в их среде возникает очередной заговор и готовится донос на гетмана.

Доносчиком стал некий стародубец Суслов, который заявил русскому резиденту в Польше дьяку Никитину, что поляки собираются вернуть себе Украину и с этой целью якобы ведут активную переписку с Мазепой. Обвинения, которые выдвигались против гетмана, недвусмысленно демонстрировали, из каких кругов они исходили. Суслов заявлял, что Мазепа окружил себя «поляками» («все начальные люди»), что у Обидовского нет ни одного слуги казака, что у «казаков жалоба великая», что все их прежние вольности отняли, а земли все разобрали, что в милости только компанейские полки, в которых нет ни одного «природного казака», все поляки. Обвинял Суслов и архимандрита Киевского Кирилловского монастыря Иннокентия Монастырского в сношениях с Иосифом Шумлянским, что, учитывая недавние события, выглядело совсем фантастичным. Суслов заявлял, что имеет и некую «иную» информацию, которую скажет только лично царю.

367

Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. К. 1. № 1. Л. 40.

368

РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 688.

369

Архив СПбИИ РАН. Ф. 83. К. 1. № 1. Л. 39–40.

370

Там же. Л. 44.

371

«Всі покою щиро прагнуть».

372

В этом смысле Мазепа в своей думе апеллировал к польскому праву «през саблю», основополагающему в шляхетской демократии Речи Посполитой.

373

Сын Д. Горленко был женат на дочери Д. Апостола.