Мазепа

Как-то в разговоре с французским послом Жаном Балюзом Мазепа высказался о Речи Посполитой, заявив, что она, подобно Древнему Риму, идет к своему упадку. Соответственно, он не мог не понимать, что многие институты Гетманщины, созданные по образу и подобию Речи Посполитой, тоже требовали реорганизации. Однако для того, чтобы именно охотницкие войска стали заменой реестровых, требовались деньги.

При Голицыне Мазепа не решался поднимать вопрос о финансовом положении гетманской администрации, прекрасно понимая свое шаткое положение ставленника фаворита, желавшего иметь «марионеточного» гетмана. Но сразу же после того, как власть перешла к Петру, Мазепа начинает исподволь намекать на необходимость перемен. Он пишет царю, что с трудом содержит стрелецкий полк в Батурине, «ибо отнюдь у меня на корм скудно» [357]. Через год, в 1691-м, гетман выхлопотал в Москве деньги на кормление стрельцов и извинялся, что сделал это не из-за «непристойного мне скупства», но потому что «анбары наши войсковые вконец в хлебных запасех оскудели» [358]. Постоянные жалобы Мазепы на отсутствие средств были игрой только отчасти. В Гетманщине по-прежнему не было четкой системы налогов, и только имущество, полученное «в наследство» от Самойловича, позволило Ивану Степановичу почувствовать себя хотя бы немного финансово независимым.

В самом конце гетманства Ивана Самойловича, в 1686 году, была введена система аренд, доходы от которых должны были идти на содержание церквей, сердюков и компанейских полков. Аренды были введены на продажу хлебного вина, деггя и табака, а также на мельницы. Кроме того, был введен налог на варение пива и на шинкование горилки. Только с Лубенского полка аренда приносила 17 тысяч злотых [359]. Коломакские статьи уничтожали аренду, лишая гетмана всякой финансовой самостоятельности.

Возобновление системы аренд стало главным экономическим завоеванием гетманства Мазепы, которое, безусловно, позволило укрепить административную власть, расшатанную в годы Руины, и стало основой того культурного расцвета, который произошел в эти годы в Гетманщине. Борьба за аренды проходила непросто и проявила все искусство и зрелость Мазепы-политика.

Постоянно исподволь поднимая вопрос о скудости гетманской казны, Мазепа тем самым вынуждал Петра выискивать средства на украинские нужды. В условиях, когда новые проекты и без того поглощали все имевшиеся в Москве деньги, это становилось особенно тягостно. Уже в конце 1689 года гетман проводит совещание старшины об «отмене поборов денежных, об установлении аренд». В результате все полковники, сотники и войты подали прошение к государям царям и была получена государская грамота по этому предмету [360]. Но возобновление отмененных Голицыным аренд не могло произойти гладко.

Вопрос этот встал ребром во время восстания Петрика, когда его сторонники вместе с запорожцами выдвинули два экономических обвинения Москве, которые, по их мнению, наносили наибольший ущерб Украине, — это система аренд и раздача имений старшине. Между прочим, очень серьезный аргумент для тех авторов, которые склонны видеть в Мазепе чуть ли не тайного сторонника Петрика. Никогда, даже в страшном сне, ему не могла прийти в голову идея отказаться от добытых таким трудом имений (равно как и идея «казацкого равенства»). Точно так же вся его внутренняя политика была направлена на установление четкой системы налогообложения, а значит, он не мог разделять требования Петрика об отмене аренд.

Встревоженное восстанием Петрика петровское правительство, опасаясь срыва своих внешнеполитических планов на юге, обратилось к гетману за советом, нельзя ли нейтрализовать обвинения, из-за которых «происходят меж народом посполитым вопль и пререкания» [361]. Иван Степанович, разумеется, воспользовался моментом. Прежде всего он объявил, что будет сделан пересмотр розданных имений и они будут отняты у тех старшин, кто по разным обстоятельствам лишился своих званий. Первым в этот список попал Леонтий Полуботок, за ним — и ряд других оппозиционных гетману представителей старшины.

Что касается аренды, то Мазепа начал популистский опрос казачества, спрашивая, что лучше: ввести новую подать или наложить пошлину на шинки? Он объяснял русским воеводам, что не столь страшна сама аренда, как память о польских временах, когда арендаторы-евреи вызывали всеобщую ненависть в народе. Согласно его универсалам, полковники должны были также наблюдать, чтобы арендаторы «не обижали людей». Например, разрешалось каждому жителю свободное беспошлинное винокурение в случае крестин или свадьбы. Кроме того, предполагалось найти какой-нибудь иной способ сбора денег на содержание охотницких войск. С этой целью старшины должны были собрать мнение жителей, а до конца года сохранялось старое положение вещей. Помните, как у Макиавелли? «Интересоваться следует всем и слушать мнение всех, а решать самому и по своему усмотрению» [362].

На Пасху, в мае 1693 года в Батурине состоялся съезд всех полковников, которым было приказано взять с собой всю полковую старшину, городских урядников, знатное войсковое товарищество и мещан. На съезде обсуждался вопрос аренды. Победили, однако, не здравые доводы, что аренда не вредит никому, кроме шинкарей, но, наоборот, приносит большие доходы в казну, а популистские лозунги, что «аренда издавна есть вещь ненавистная». Было решено заменить ее сборами с лиц, занимающихся шинкарным и винокуренным промыслами. Через год следовало подвести результат этих новых сборов и принять окончательное решение [363]. Аренда, таким образом, отменялась временно, как эксперимент.

Разумеется, очень скоро начали поступать сообщения, что при сборе денег с шинков возникают различные споры. В результате недобор по сравнению с арендой оказался очень значительным. На традиционном рождественском съезде 1694 года старшины Мазепа объявил, что опыт не удался, и спрашивал совета, как быть дальше. Было высказано предложение обратиться в Москву, чтобы царь присылал на содержание охотницкого войска и на другие военные расходы свою казну, как это бывало до аренды во времена Чигиринских походов. Мазепа не стал спорить и написал Льву Кирилловичу Нарышкину. Официального ответа не последовало, но на словах ему намекнули, что в условиях, когда все налоги в Украине собирались исключительно гетманской администрацией и Москва никаких доходов не получала, просить о деньгах на содержание охотницких войск неуместно.

На Пасху Мазепа сообщил об этом ответе старшине. Те, поразмыслив, пришли к выводу, что следует снова вводить аренду. Она и доходов гетманской казне больше приносит, и не всех людей затрагивает. Иван Степанович для вида сопротивлялся, говорил, что, мол, опять запорожцы начнут кричать, что простой народ обижают. Старшина заявляла, что в самом Запорожье кошевой и куренные атаманы забирают себе треть доходов от вина. Но Мазепа все же настоял, чтобы во всех полках прошли обсуждения, чего придерживаться — налога или аренды. Единодушное мнение было за аренду. Именно такое прошение к царю и подал гетман. Аренда была восстановлена.

Историки почему-то очень мало задумывались о сути политики Мазепы. Расхожий миф о гетмане-изменнике приводил к тому, что во всем двадцатилетнем периоде его правления искали только тайные знаки изначального коварства. Мазепу обвиняли в давних планах союза с Польшей, в стяжательстве и усилении «крепостного гнета». Между тем он делал то, что, в сущности, обязан делать правитель огромного края: стремился установить реальную власть, добиться порядка. Для этого ему нужны были деньги (которые дала аренда), карательные органы (сердюки), а также умные и преданные люди. Приписывая Мазепе различные фантастические планы, историки упускают из виду реальный факт: на самом деле он просто строил свою Гетманщину. Такую, как он себе представлял, будучи образованным и передовым человеком своего времени: просвещенную, экономически процветающую, без внутренних смут и конфликтов.

357

Листи І. Мазепи. Т. I. № 182. С. 392.

358

Там же. № 204. С. 433.

359

АЗР. T.V. № 158. С. 189.

360

РГАДА. Ф. 229. Малороссийский приказ. № 204.

361

Бантыш-Каменский Д. Н.Источники. Ч. 2. С. 5.

362

Макиавелли Н.Государь. С. 109.

363

Бантыш-Каменский Д. Н.Источники. Ч. 2. С. 10–14.