Мазепа

И наоборот. Уже тогда, в самом начале своей силы и власти, Мазепа проявил себя яростным защитником своих сторонников. Так, он отрицал возможные недружественные действия Василия Искрицкого, ибо его дочь была замужем за Данилом Апостолом, занявшим прогетманскую позицию. Более того, когда все разрешилось и в Батурин приехал Языков, Иван Степанович поверил ему важные сведения, полученные им якобы от Апостола, относительно тайных замыслов Полуботка. Таким образом, он намеренно создавал в Москве благоприятное об Апостоле мнение. Щедрые награды получил компанейский полковник Илья Новицкий. К тому же он стал родственником гетмана — Мазепа дал разрешение на брак своего племянника Трощинского с дочерью компанейского полковника [286]. Другой племянник Мазепы, Обидовский (сын его сестры, жившей в Польше), получил по его ходатайству от Петра имения в Рыльском уезде [287].

Помимо царя Мазепе, похоже, покровительствовали и высшие силы. Весной 1690 года умер киевский митрополит Четвертинский, родственник Самойловича, с которым у гетмана никогда не было хороших отношений [288]. Мазепа сразу активно включился в подготовку избрания нового митрополита, подчеркивая перед царем заслуги одного из кандидатов, Варлаама Ясинского, архимандрита Киево-Печерской лавры, «мужа в божественном писании и в добром житии искуснаго и у всех любовь имеющаго» [289]. 12 июля Ясинский был избран митрополитом [290]. Мазепа продолжал контролировать церковные дела в своем крае и ходатайствовал перед Петром, чтобы новый настоятель лавры (которого теперь должны были избрать взамен Ясинского) был свободно избран киевлянами и утвержден киевским митрополитом (а не московским патриархом), по «праву давному лавры Печерския ставропигийному» [291].

Очень интересна и характерна та политика, которую вел Мазепа в отношениях между московской и украинской православными церквями. Воспользовавшись смертью патриарха Иоакима, он завуалированно, но настойчиво проводит линию на ослабление подчиненности украинской церкви Москве. В ноябре 1690 года новым архимандритом лавры в присутствии мирских лиц (в частности, черниговского полковника Якова Лизогуба, сторонника Мазепы) избирают генерального судью Михайлу Воехевича, с которым гетман служил вместе еще у Дорошенко. Назначение настоятелем главного украинского монастыря, располагавшего огромными материальными средствами и прославленной типографией, старшины, не духовного, а мирянина — было шагом весьма смелым. При этом Мазепа сразу же обратился к Петру с просьбой, чтобы Воехевич по слабости здоровья не ехал в Москву для принятия сана от патриарха Адриана, но получил бы его от киевского митрополита [292]. Как мы видим, в этом Иван Степанович был совершенно солидарен с Ясинским. Отстаивая свое мнение и поддерживая интересы украинского духовенства, Мазепа на самом деле сильно рисковал. Ведь дело Соломона еще тогда не было закончено, а ссорясь с новым московским патриархом, он заводил себе врагов в Москве. В декабре 1690 года патриарх Адриан пишет гетману письмо, в котором выражает свое неудовольствие тем, что архимандритом лавры избран светский человек [293]. И только в октябре 1691 года Адриан дал согласие, чтобы Воехевич принял сан от Варлаама Ясинского [294].

В этот непростой для него период Мазепа осуществлял покровительство и другим деятелям украинского православия, способствуя началу их блестящей карьеры. В частности, начинается продвижение будущего главы российского Синода, а тогда иеромонаха Стефана Яворского, которого посылают с различными поручениями в Москву и о котором гетман ходатайствует перед Петром [295]. Именно Мазепа обращается с просьбой к патриарху Адриану о посвящении в епископы Черниговские Феодосия Углицкого, будущего святого, и это ходатайство было удовлетворено [296]. Продолжает свое покровительство гетман и другому будущему святому — Дмитрию Ростовскому. При его непосредственном участии и финансовой поддержке печатается вторая часть «Миней», которую Мазепа продвигал перед патриархом [297].

В это время начинается и славная летопись военных походов, совершавшихся украинскими казаками под руководством Мазепы. Составляя подробную инструкцию Новицкому о первых со времен Крымских походов В. В. Голицына военных действиях против татар, Иван Степанович с редким для его скрытной и сдержанной натуры восторгом и увлечением писал: «Давно наше гетманское было намерение ординовати войска под Кизикирмен… и теперь горит о том сердце наше» [298]. Мазепа и раньше имел план нападения на эту крепость, но тогда на него обрушился гнев князя за самовольство. У гетмана, хорошо знавшего расположение Кизикирмена, было два предложения: или напасть днем, когда погонщики возвращаются в город, — чтобы отбить стада, или ночью — тогда можно было бы пробраться к самой крепости и сжечь палисады. Лично он склонялся ко второму варианту, но предупреждал, что запорожцы, у которых продолжало действовать перемирие с Крымом, могли предупредить татар об этих планах. Поэтому следовало идти в поход тихо, никому ни о чем не говоря, и такими тайными тропами, чтобы ни запорожцы, ни татары не могли их увидеть [299].

Мазепа строго контролировал действия Новицкого, несмотря на то, что тот был опытным и испытанным командиром. Видимо, этому первому походу придавалось особое значение, он обязательно должен был быть победоносным. Когда Новицкий решил разбить свой отряд, оставив две тысячи в таборе, две послав на Кизикирмен и две для отгона стад, Мазепа немедленно его поправил, заявив, что основные силы должны быть брошены на город. Он пояснял, что большого отряда для отгона стад не требуется, ибо с ними не бывает сильной охраны, и наоборот, подвижный маленький загон гораздо успешнее справится с таким заданием [300].

В поход Мазепа отправил отборные силы — казаков компанейских полков Новицкого, Пашковского, Кузьмовича, сердюков Кожуховского, Андреевича, Яворского, а также сотни Лубенского и Переяславского полков. Всего 4 тысячи человек. Каждый полк имел с собой по два орудия и месячный запас продовольствия. Под Чигирином отряд объединился с Палеем [301].

Поход начался 22 июля 1690 года, и только спустя неделю Мазепа написал запорожцам. Он предлагал поддержать кампанию «из своего коша», то есть из-за Запорожской Сечи, откуда столько веков совершались славные погромы неверных. Или, по крайней мере, выражал надежду, что среди них не найдется такого, кто даст знать о планах похода неприятелю [302].

Обращение Мазепы возымело действие. Скорее всего, сказалась страсть запорожцев к авантюрам и наживе. В своем письме кошевой атаман Иван Гусак откровенно выставил в качестве условия разрыва своего союза с Крымом предоставление запорожцам материального «пособия» [303]. В результате, поддерживая поход на Кизикирмен, запорожцы напали в низовьях Днепра на татарские суда, захватив пленных и татарскую казну, предназначавшуюся для гарнизонов.

Все приготовления увенчались успехом. 16 августа отряд Новицкого вернулся с богатой добычей, уничтожив городской посад и захватив пленных. Все участники похода получили от царя денежное вознаграждение и награды. Авторитет Мазепы в глазах Петра в очень сложный для него период сильно возрос. Начало блестящим победам на азовском направлении было положено, что одновременно становилось предвестником окончательного поражения оппозиции гетмана.

286

АЗР. T.V. № 217. С. 244.

287

Листи І. Мазепи. Т. I. № 199. С. 423.

288

Например, в июне 1688 года митрополит Четвертинский был вынужден оправдываться перед Мазепой в возведенных на него обвинениях — РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 602.

289

Листи І. Мазепи. Т. I. № 182. С. 392.

290

Там же. № 190. С. 409

291

Там же. № 195. С. 416–417.

292

Там же. № 201. С. 425–426.

293

Архив ЮЗР. Ч. I. Т. V. № LXXXIV. С. 296–298.

294

Там же. № XCVII. С. 325–327.

295

Листи І. Мазепи. Т. I. № 211. С. 442–443.

296

АЮЗР. Ч. I. Т. V. № CVIII. С. 348–349; № CXI. С. 356–357.

297

Самовидец. С. 154.

298

АЗР. Т. V. № 205. С. 233–235.

299

Там же. № 205. С. 333–335.

300

Там же. № 207. С. 237.

301

Там же. № 210. С. 239.

302

Листи І. Мазепи. Т. I. № 194. С. 414–415.

303

РГАДА. Малороссийские дела. Оп. 3. № 646.