Горчаков

Бисмарк был зорким, умным, но отнюдь не мудрым человеком. Зачастую хитро продуманные комбинации загоняли в тупик его самого, и выходить из этого тупика доводилось с большим трудом и иногда только благодаря нелепым ошибкам оппонентов. Его мемуары позволяют лучше узнать и понять этого человека, мыслящего и изворотливого политика, всецело одержимого главной целью — объединить разрозненные германские княжества под скипетром прусского короля. В этом смысле он оказался исправным последователем Наполеона III, взяв на вооружение обоснованный французским императором «принцип национальностей» и возведя его в абсолют, так что дело дошло до унижения национального суверенитета и достоинства других государств, в том числе и самой Франции.

Далеко не все философские суждения, предсказания и предвидения Бисмарка выдержали испытание временем. Многое из того, о чем он писал в своем итоговом труде «Мысли и воспоминания», проникнуто идеями, «окрашенными национальным чувством», приверженностью к монархическому абсолютизму. Книга показывает, насколько автору недостает исторического масштаба, обнаруживает определенную узость взглядов политика, исходившего в своей деятельности по объединению Германии из руководящей роли Пруссии. Ясно и то, что Бисмарк настаивал на необходимости для Германии поддерживать с Россией если не союзнические, то по крайней мере дружественные отношения лишь потому, что иначе невозможно было избежать войны на два фронта. И тем не менее сделанное им оставило значительный след в истории Германии и Европы в целом. Трагично то, что завещанное Бисмарком не послужило уроком поколениям, пришедшим ему на смену. Потомки в лице Гитлера и Кº не вняли его предостережениям… В силу этих и других причин политическое наследие Бисмарка сыграло свою роль лишь на определенном этапе национальной истории Германии, что и предопределяет особое отношение к нему современных немцев…

Последовательная борьба с парламентаризмом, немецкой социал-демократией, наконец, с оппозиционной политической публицистикой не принесли лавров Бисмарку ни при жизни, ни тем более впоследствии. «Никогда я не сомневался в том, что ключ к германской политике находится в руках государей и династий, а не у публицистики — в парламенте и прессе — и не у баррикады». Его рассуждения об отношении к конституционным нормам, парламентским методам государственного устройства ныне не могут не вызвать удивления: «…я и теперь еще считаю всеобщее избирательное право — не только в теории, но и на практике — справедливым принципом, если только будет устранена тайна голосования, тем более что она носит такой характер, который противоречит лучшим свойствам германской крови. Влияния и зависимость, сопутствующие практической жизни людей, — Богом данные реальности, игнорировать которые мы не можем и не должны. Отказываясь распространять их на политическую жизнь и кладя в основу последней веру в тайный разум всех, упираешься в противоречие между государственным правом и реальностями человеческой жизни. Практически это противоречие ведет к трениям, в конце концов — к взрывам; теоретически оно разрешимо лишь в пути социал-демократических сумасбродств. Их успех основывается на том факте, что разум широких масс достаточно туп и не развит, и поэтому риторике ловких и честолюбивых вождей, опирающихся на собственную алчность масс, удается завлечь их в свои сети» [160].

В решении внутренних проблем хозяйственно-экономического обустройства немецкого государства, по мнению биографов и исследователей, Бисмарку не удалось особенно преуспеть. Многое из предпринимавшегося им не приживалось или шло вразрез с реальной жизнью. Однако все эти неудачи меркли, отступали на задний план, когда дело касалось внешнеполитической линии, проводившейся канцлером Бисмарком.

Существенное место в государственно-политической деятельности Бисмарка занимали отношения с Россией. Ее особенности, масштабы, ресурсы Бисмарку удалось познать в пору, когда он служил прусским посланником в Петербурге (1859–1861). Более того, Россия стала как бы частью его судьбы. Успешное начало дипломатической деятельности, а также многолетняя привязанность к замужней русской женщине вносили личный оттенок в его отношение к таинственному северному соседу. Возникавшие международные проблемы и необходимость их разрешения требовали прямых сношений с Петербургом. Противоречивые, окрашенные личным чувством суждения Бисмарка о России, размышления о ее народном и государственном менталитете, извлеченные им уроки вошли в его книгу «Мысли и воспоминания». В ней немало интересного: бытовые зарисовки, малоизвестные факты, жизненные наблюдения, а наряду с этим размышления о судьбах политических деятелей, о природе внутрироссийских конфликтов, стремление заглянуть в политическое будущее Российской империи. Особое место отведено борьбе идей, разногласиям в подходах к тому, что предопределяло сосуществование России и немецких государств. Немало страниц автор уделяет личности своего русского коллеги — князя Горчакова.

Судьбы Горчакова и Бисмарка существенно отличаются от судеб других государственных деятелей их времени. Общение этих двух политиков длилось не одно десятилетие.

Огромная жизненная удача и для того, и для другого состояла в том, что их властители, Вильгельм I и Александр II, оценивали собственные дипломатические способности весьма умеренно, находили в себе мужество признавать умственное превосходство других. Их умение «ценить способности больше, чем послушание своих советников» (Бисмарк) делало обоих редкостным исключением среди своих предшественников и преемников.

Бисмарк и Горчаков — две равновеликие индивидуальности, решавшие разные по сути национальные задачи. Расхождения государственно-политических интересов, которые принимали порой диаметрально противоположный характер, осложняли их личные отношения.

Имеется немало оснований предполагать, что Бисмарк вполне мог встречаться или по крайней мере наблюдать Горчакова гораздо раньше своего приезда в Санкт-Петербург, в частности, в период интенсивной политико-дипломатической деятельности российского посланника в Европе в период кризиса (1848–1849). Прямых свидетельств этому предположению найти пока не удалось. Достоверно известно лишь то, что Горчаков был аккредитован посланником при Германском союзе, а Бисмарк в это же время был депутатом парламента этого союза.

Вполне идиллический период общения двух дипломатов приходится на время служения Бисмарка в Санкт-Петербурге. Разница в возрасте (шестидесятилетний Горчаков был старше Бисмарка на семнадцать лет) и в опыте, безусловно, имела при этом немалое значение. Уже тогда, попав под обаяние личности Горчакова, Бисмарк с «прямодушием дворянина» делился с ним своими мечтами и планами, которые могли бы показаться фантазиями, если бы идея объединения немецких княжеств в единое национальное государство давно не витала в воздухе, поскольку Германский союз в своем тогдашнем виде уже не мог отвечать запросам времени. Именно тогда, во время этих бесед, умудренный опытом министр иностранных дел России сумел разглядеть в начинающем дипломате Бисмарке будущего великого политика. Общение этих двух людей в тот период во многом предопределило их взаимоотношения на долгие годы. Источником сведений об этих взаимоотношениях являются письма Бисмарка к Горчакову, а также его упоминавшиеся мемуары «Мысли и воспоминания». Именно на них опираются историки, поскольку других документальных свидетельств нет. Одни интерпретируют многолетнее сотрудничество двух политиков как противоборство двух самолюбий — чуть ли не состязание спортсменов, другие видят противостояние гения и посредственности. Истина, вероятно, где-то посередине.

Сохранилась, судя по всему, лишь часть личных писем Бисмарка к Горчакову, относящихся к периоду с 1860 по 1876 год. Их содержание, однако, позволяет представить атмосферу, в какой жили и сотрудничали два политика.

«Верьте, что я имею благодарную память и что в меру моих сил я и за границей докажу те чувства привязанности, какие воодушевляют меня, помимо всех политических связей, лично по отношению к Его Императорскому Величеству и его любезному министру» (1862).

160

Бисмарк О. Мысли и воспоминания. Т. 2. С. 55–56.