Страница 3 из 39
В конце концов, он решил проверить, на месте ли серебро. Стоит убедиться, что оно нетронуто или же украдено — и он перестанет терзаться. Ничо сел, натянул штаны и вышел во двор. Ночь полнилась жизнью и движением; листья и ветки соприкасались, тихо вздыхая. Певучие букашки жужжали в древесных кронах, повсюду мелькали яркие жучки. Пока он стоял на ветерке, со стороны залыдонеслись какие-то звуки. Там горел свет, и поначалу он решил, что, наверное, к сеньору Онгу пожаловал припозднившийся посетитель, потому что гостей всегда принимали в этой комнате. Но голосов слышно не было. Уклоняясь от острых веток лимонного дерева, Ничо неслышно прокрался к закрытым дверям и заглянул в щелку.
В стене залыбыла квадратная ниша, которую сеньор Онг, едва обосновавшись в доме, завесил большим календарем с цветным портретом улыбающейся китаянки. В голубом купальнике и сапожках с меховой оторочкой китаянка сидела у бассейна, выложенного блестящей розовой плиткой. Над головой у нее в сияющем небе шел на снижение огромный четырехмоторный самолет, а еще выше, из самой ослепительной области небес благосклонно взирал генералиссимус Чан. [10]Под картинкой была подпись: «ABARROTES FINOS. [11] Сунь-Мань-Нгай, Икстла, Чьяпас». Этот календарь был единственной вещью сеньора Онга, которой Ничо искренне восхищался: он выучил картинку наизусть до мельчайших подробностей. С ее появлением залаиз унылой комнаты с двумя креслами-качалками и столом превратилась в место, где в любой момент может произойти что угодно. И вот теперь, притаившись у щелки, Ничо, не веря своим глазам, увидел, как сеньор Онг снял календарь со стены, положил на стол, взял молоток и долото и принялся долбить и скрести дно ниши. Время от времени он выгребал куски штукатурки и мусор пухлыми ручками и ссыпан на стол аккуратной горкой. Ничо долго ждал, не смея пошевелиться. Даже когда ветер подул сильнее, холодя ему голую спину, он не шелохнулся, со страхом представляя, что сеньор Онг, сжимая в одной руке молоток, а в другой долото, обернется на шум и вперит в дверь узкие глазки. Кроме того, важно ведь было выяснить, чем это он занят. Но сеньор Онг, похоже, не спешил. Прошел уже почти час, а он все так же методично делал свое дело, иногда прерываясь, чтобы вытащить мусор и свалить на стол. В конце концов, мальчик почувствовал, что вот-вот чихнет, — он в панике отпрянул от двери и шмыгнул через патио к себе комнату, по дороге оцарапав ветками грудь. Пока он бежал, насморк прошел сам собой, но Ничо все равно улегся, опасаясь, что чихнет, если вернется к двери. Так, размышляя о сеньоре Онге, он и уснул.
На следующее утро, когда он зашел в залу,прекрасная китаянка прикрывала нишу как обычно. Ничо прислушался: тетка и сеньор Онг разговаривали в соседней комнате. Он быстро вытащил кнопку из левого нижнего угла календаря и сунул руку внутрь. Ничего нащупать не удалось. Он разочарованно приколол календарь и вышел в сад. Его клад в дупле никто не потревожил, но теперь, когда он заподозрил, что у сеньора Онга тоже имеется сокровище, баночка с песком утратила прежнюю ценность.
Он пошел на мост и стал дожидаться Лус. Когда она появилась, они спустились к реке за садом и сели у воды. У Ничо из головы не шел сеньор Онг, склонившийся у ниши со своими инструментами, и он гадал, что же за этим скрывается. Ничо не мог решить, стоит ли делиться тайной с Лус. Он надеялся, что девочка не затеет разговор про серебро и, чтобы пресечь расспросы, сообщил, что полчаса назад проверял тайник и там все цело. Лус удивленно присматривалась к Ничо; со вчерашнего дня его словно подменили. Наконец, осознав, что он не оторвет взгляд от черной гальки под ногами, спросила:
— Что это с тобой сегодня?
— Ничего. Он схватил ее за руку, опровергая собственные слова; жест этот выдал, что он готов ей довериться. — Послушай. У нас в доме спрятано золото. Много золота.
И он рассказал ей все: о появлении сеньора Онга, которого сразу невзлюбил, о визитах богатых лавочников в дом, и, наконец, о подозрительном поведении сеньора Онга в залепрошлой ночью. Девочка слушала, часто моргая. Когда Ничо умолк, Лус согласилась, что наверняка в нише спрятано золото, только она полагала, что золото теткино, а сеньор Онг его украл. Такая версия не приходила Ничо в голову, да и поверить в нее было сложно. Тем не менее, она ему понравилась.
— Я все заберу и верну ей, — объявил он.
— Правильно, — торжественно согласилась Лус, словно других вариантов не было.
Какое-то время они сидели молча. Вверху, в саду, хором галдели попугаи. План забрать похищенное золото и вернуть тетке восхитил Ничо. Но придется рисковать. Он взялся расписывать, не скупясь на подробности, какой ужасный мистер Онг человек — и лицом, и характером. Лус поеживалась и боязливо косилась на тенистую тропу.
— Hay que tener mucho cuidado, [12]— пробормотала она. И засобиралась домой.
Теперь оставалось дождаться одного: когда сеньор Онг отлучится из дома. В Тлалтепеке жил китаец, к которому сеньор Онг обычно ездил раз в неделю: рано утром садился в автобус, к обеду возвращался. Прошло три дня. Люди приходили в дом и уходили, но сеньор Онг спокойно сидел в залеи даже ни разу не вышел на улицу. Ничо и Лус каждый день встречались на мосту и сидели у реки, все с большим жаром обсуждая сокровище.
— Ay, qué maravilla! [13]— восклицала она, широко разводя руками. — Целая куча золота!
Ничо согласно кивал; в то же время его не покидало предчувствие — когда он увидит сокровище, его ждет разочарование.
Наконец, настало долгожданное утро, когда сеньор Онг чмокнул тетку в щеку и вышел из дому с газетой под мышкой.
— Куда это он? — невинно спросил Ничо.
— В Тлалтепек. — Тетка скребла пол в зале.
Выйдя в патио, Ничо смотрел, как перепархивает колибри с одного белого цветка huele-de-noches [14]на другой. Закончив уборку залы,тетка захлопнула дверь и принялась за пол в спальне. Вне себя от волнения Ничо на цыпочках вошел в комнату — прямиком к календарю — и отцепил нижние кнопки. Ниша вновь оказалась пуста. Дно ее украшали четыре больших изразца, расписанные цветами. Даже не дотрагиваясь до них, Ничо догадался, что один можно вынуть. Он поднял его и пошарил. Внутри был бумажный пакет, не особенно большой и, что еще хуже, мягкий на ощупь. Ничо извлек пухлый коричневатый конверт, вернул изразец и календарь на место и тихонько прошел через патио в сад, к своему дереву.
В большом конверте оказалось множество маленьких, и в некоторых лежал какой-то белый, ничем не пахнущий порошок. Остальные конвертики, пустые, были перетянуты резинкой. Больше не было ничего. Мальчик ожидал разочарования, но не такого жуткого. Он кипел от возмущения: сеньор Онг подшутил над ним, подменил золото никчемной пылью, просто чтобы ему досадить. Но как следует все обдумав, Ничо решил, что сеньор Онг никак не мог догадаться, что он прознал о нише, — следовательно порошок и есть настоящее сокровище. Вряд ли, думал Ничо, сокровище теткино; стало быть, сеньор Онг разозлится еще больше, обнаружив пропажу. Он взял два маленьких пустых конверта, потом из каждого конверта с порошком чуточку в них отсыпал, так что в результате в них оказалось почти столько же, как и в прочих. Затем положил конверты, пустые и полные, обратно в большой пакет и, убедившись, что тетка на кухне, вернулся в залу.Сеньор Онг точно не заметит пропажи двух пустых конвертов и порошка, который Ничо отсыпал. В саду он спрятал два пакетика под банку с песком и направился к мосту.
Лус не могла прийти так рано. По долине ползла тонкая серая пелена дождя. Через несколько минут дождь будет здесь. Зеленый склон горы в конце дороги мерцал в полумраке. По главной улице беспечно прошел дон Анастасио и свернул в переулок, где стоял дом Ничо. В необъяснимом порыве Ничо крикнул ему:
10
Чан Кайши (1887–1975) — глава гоминьдановского режима в Китае.
11
Деликатесы (исп.).
12
Нужно быть очень осторожным (исп.).
13
Вот это чудо! (исп.).
14
Ночная красавица, мирабилис ( исп.).