Свободное падение

Так что Уилл промолчал. Он сорвал листочек с молодого деревца, растер в руке и понюхал, наслаждаясь запахом — зеленым запахом. Как же давно он не видел ничего подобного!

— Как ты думаешь, где мы? — спросил Уилл у отца.

— Точно могу сказать только одно: по крайней мере, это не жерло потухшего вулкана в Исландии, — ухмыльнулся доктор Берроуз, обводя фонарем окрестности. Луч высветил только кроны высоких деревьев.

Уилл походил вокруг.

— Может, мы и не в Англии вовсе. Нас же столько раз заносило черт знает куда.

— Искренне сомневаюсь, что нас занесло настолько далеко.

Они принялись исследовать местность, в полумраке пробираясь через густые заросли кустарника.

На сравнительно небольшом пространстве было сосредоточено довольно много заброшенных зданий. Их разделяло что-то вроде шоссе, но кусты по его сторонам так разрослись, что асфальтированную дорогу едва можно было различить среди зелени.

Постройки были кирпичные, в один или два этажа высотой; почти во всех были перебиты окна. Уиллу с отцом не составило труда проникнуть внутрь: двери либо стояли открытыми настежь, либо вовсе отсутствовали. Полы были усыпаны отслоившейся с потолка краской, и казалось, что их припорошило снегом. Уилл и доктор Берроуз обошли первый этаж очередного здания и собирались двигаться в следующее, но тут заметили в отдалении два пятна света: фары автомобиля, мчащегося через быстро подступавшую темноту.

— Не знаю, кто там едет и куда, — шепнул доктор Берроуз, — но я не хочу ни с кем связываться. Предлагаю залечь на пару часов, а уж утром осмотрим все как следует.

— Отлично, — согласился Уилл, который только и ждал такого предложения, потому что уже валился с ног от усталости. Отец с сыном отыскали сухой угол в одной из комнат на первом этаже и расстелили спальные мешки.

Светосферу они оставили на полу между мешками, прикрыв сверху, чтобы свет не привлек ничьего внимания. Через слипающиеся ресницы Уилл стал глядеть на ветку, проросшую в дом через разбитое окно. Когда у него уже не было сил держать глаза открытыми, он позволил векам опуститься и глубоко вдохнул, наполняя легкие прохладным воздухом. Может, потому, что родился в Колонии и был от природы наделен таким тонким восприятием, может, просто оттого, что слишком много времени провел под землей, но Уилл сейчас необычайно остро ощущал ритм этого мира, слышал его музыку: не стрекотание насекомых, не редкие крики птиц, а что-то всеобъемлющее — бесшумную мелодию самой природы. Мальчик словно чувствовал, как наружу пробивается растущая трава.

Но теперь ему не хватало другого ритма, других мелодий, сопровождавших его жизнь в недрах земли: едва заметного движения почвы и породы, таких родных, первобытных и спокойных запахов, которые как-то по-особому воздействовали на его обоняние. Уилл ни за что не признался бы в этом отцу, но он уже скучал по жизни под землей. С этой мыслью он провалился в глубокий сон.

Уилл перекатился на спину и раскрыл глаза.

Яркие рассветные лучи обожгли ему сетчатку, и мальчик отпрянул в тень, зажав глаза руками. Проморгавшись, он медленно выполз обратно на свет, не убирая ладони от лица. Уилл не без труда выбрался из спального мешка и обулся — ему казалось, будто все его тело налито свинцом. Однако скоро мальчик понял, что это действие силы тяжести, нормальной силы тяжести.

— Доброе утро! — бодро приветствовал его отец, входя в комнату. Под ногами у него захрустело битое стекло.

— Доброе, — отозвался Уилл и зевнул во весь рот.

Доктор Берроуз взглянул на него.

— Неважно себя чувствуешь?

— Ага, — снова зевнул мальчик.

— Подозреваю, дело в том, что ты еще не адаптировался к новым условиям. Знаешь, как после долгого перелета, когда пересекаешь несколько часовых поясов? Только мы путешествовали не по поверхности Земли, а перпендикулярно ей, — со смешком сказал доктор, принимаясь разжигать печку, чтобы поставить греться котелок с водой. Он посмотрел на часы, а потом на Уилла. — Ты ведь даже не представляешь, сколько времени спал и который теперь час, верно? — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Но ты понимаешь, что под землей жил по суткам, в которых наверняка больше двадцати четырех часов? У тебя совершенно сбились биоритмы.

— И что это значит? — спросил Уилл — не потому, что на самом деле хотел услышать ответ, а потому, что знал, что отец ждет такого вопроса.

— В отсутствие дневного света суточные колебания уровня мелатонина в мозге нарушаются. В нормальных условиях с заходом солнца уровень мелатонина повышается, что вызывает сонливость, — доктор Берроуз потянулся за светосферой и повертел ее в руках, рассматривая жидкость внутри, потемневшую с наступлением утра. — Под землей это наш единственный источник света. Света, близкого по своим характеристикам к солнечному, однако света постоянного, так что наш организм не ощущает смены дня и ночи, к которым привык на поверхности, и…

— Ох, пап, давай ты в другой раз объяснишь? — взмолился Уилл. — Я сейчас ничего не соображаю.

Доктор с оскорбленным видом замолчал. Так же, в тишине, отец с сыном дождались, пока вскипит вода, и выпили переслащенного чаю.

— Так, — начал доктор Берроуз, — теперь ты в состоянии меня слушать?

Уилл хмыкнул, выражая согласие.

— Мы на заброшенном аэродроме — где конкретно, не знаю, но точно в Англии. Похоже, он охраняется, но охрана не военная. Скорее всего, частный подрядчик. Итак, давай приходи в себя, собирай все, что нам надо взять с собой, а остальное спрячем тут.

— Зачем? Куда спешить-то? — спросил Уилл.

— Нам пора в Лондон, — сказал доктор Берроуз.

Они быстро обошли авиабазу, оглядывая постройки. Доктор Берроуз, не умолкая, рассуждал об их назначении. Одно из зданий окружал земляной вал, а прямо перед входом возвышалась толстая стена. Доктор сказал, что это для защиты от бомбежек. Внутри здания ничего не осталось, кроме устаревшей вентиляционной системы и бегущих по стенам проводов. Доктор Берроуз поделился с Уиллом своим предположением, что это была диспетчерская. С другой стороны здания обнаружился еще один вход, но вел он в помещение, служившее куда более мрачным целям. Это была длинная узкая комната, вдоль одной стены которой тянулись металлические стеллажи, каждый из трех полок, а на беленой стене около каждой полки темнел номер, нарисованный через трафарет.

— Антисептик, — отметил Уилл, потянув носом воздух. — Это что, лазарет был или что-нибудь в этом роде?

— Скорее морг, — сказал доктор Берроуз.

— Что? На этих полках складывали мертвые тела? — спросил Уилл.

Отец кивнул ему в ответ, и они вернулись наружу, к дневному свету. Доктор Берроуз указал на шпиль церкви, видневшийся вдалеке.

— Пойдем в ту сторону. Там рядом обязательно будет дорога.

Они вышли к огромному заасфальтированному пространству. Асфальт был покрыт трещинами и кучками бетонной крошки.

— А это была взлетная полоса, так? — спросил Уилл, поглядев по сторонам и прищурившись на большие здания, похожие на склады.

— Ангары класса «С», — сказал доктор, заметив, куда смотрит сын. — Это все тоже строили в послевоенные годы, как и убежище внизу.

После того как Уилл с доктором Берроузом пересекли летное поле, пробрались через живую изгородь и сбежали вниз по насыпи, они оказались на узкой проселочной дороге, по которой и двинулись дальше. Дорога привела их в крошечную деревушку. Доктор Берроуз немедленно направился к единственному магазину, вдобавок служившему местным почтовым отделением.

Перед дверью Уилл вдруг хлопнул отца по локтю.

— А деньги-то! У нас же нет ни гроша!

— Ни гроша? — переспросил доктор Берроуз и торжественно расстегнул и снял свой ремень. С внутренней стороны в ремне был кармашек на молнии. Доктор вытащил оттуда полиэтиленовый пакетик, перетянутый резинкой. В пакетике лежали скрученные трубочкой банкноты. Доктор Берроуз пересчитал их и сунул в карман пальто. — Нам понадобятся деньги на дорогу, так что особенно не расходись, Уилл, — сказал он.