Страница 20 из 85
– А это не тебя я прошлым годом на Чебаркульском перевале видал? Ты же Боб, верно?
– Нет, я – Люля! – гордо отвечал Филатов.
– Люля... Хэ, Люля! Так это ты под грудью у Мадамы задрых, яко младенец?
Юра вспомнил, что кличка у той славной подружки точно была Мадама. «Ишь, помнят, а четверть века прошло...»
– А где Мадама-то? – вслух спросил Юрий. – Давненько не пересекались.
– Хэ, крестная твоя, говорят, проросла не слабо, по трассе не ходит, а ездит – ее какой-то крутой подобрал на питерской трассе и прямо в загс завез. Травка-то есть у тебя?
– Коньяк есть.
Услышав про коньяк, бомж встрепенулся и подполз поближе, заставив Филатова сморщить нос. Остальные были под кайфом от травки и не обратили внимания.
Дыша ртом, Юрий откупорил бутылку. Плюнув на приличия, выпил треть бутылки сам, потом приложился бомж, оставив ровно треть заросшему щетиной мужику. Тот, зажмурившись от удовольствия, медленно выпил и, несмотря на то что сидел на корточках, умудрился изысканно поклониться.
– Что, ваша светлость, предки небось и не такое пивали? – улыбнулся Геша (так звали хипа) и представил бомжа Филатову: – Знакомься, это потомок князей Пожарских. У них в роду то герой, то алкоголик. Нынче, правда, алкашей больше.
– Серьезно? – не поверил Филатов.
– Да. Единственное, что он еще не пропил, да и не пропьет, – жалованная грамота Алексея Михайловича его пра-пра... не знаю, какому деду. Я историк по образованию, можешь мне поверить.
– Так за эту грамоту он лет двадцать пить сможет!
– Понимаешь, Люля, чем князья от нас отличаются? Тем, что всегда остаются князьями. Настоящий князь – он и в грязи князь. Не может он ту грамоту пропить, заклятие Вечности на нем. И сыну отдать не может – только после смерти она сыну достанется.
Князь Пожарский привалился к стене, блаженствуя.
– Так у него и сын есть? – спросил удивленно Юра.
– Есть. В Париже. Они с матерью уехали, а он не захотел. Тут остался. Говорил, документы и еще кое-что в надежном месте спрятал – сын знает где. А сам вот так и живет.
История бомжа Пожарского, который мирно похрапывал у оклеенной рыжими обоями стенки хиповского «флэта», погрузила бывшего советского десантника Филатова во вполне понятную меланхолию.
Глава 8
«Дмитриев Евгений Гаврилович. Год рождения – 1969. Место рождения – поселок Атах-Юрях Якутской АССР. Холост. Прописан по месту рождения. Военнообязанный. Проходил срочную службу в строительном батальоне... Состоял там-то и там-то в таких и сяких должностях... Водитель категорий А, В, С...»
И вообще – неплохой мужик, судя по характеристике с прежнего места работы в стройбанде Атах-Юряхского трахбах-треста. Над характеристикой Филатов ржал больше всего.
... Когда Спейс, который уже знал о нападении на «флэт» в Гатчине, на следующее утро привез на окраину Питера пачку документов, Юра занимался благотворительностью. Он притащил еще выпивки, а по дороге забежал в магазин и купил пару комплектов мужского белья, рубашку и дешевенький костюм. Вернувшись, он разбудил бомжа Пожарского и загнал его в облезлую ванную. Во избежание пропития последним обновок все, во что был экипирован Пожарский, – невообразимое трико и когда-то голубая рубашка – было выброшено в мусорный бак, стоявший во дворе. Геша посоветовал нарисовать на спине пиджака цветочек (пропьет ведь иначе!), но Филатов воспротивился, надеясь на дворянскую честь. «Его светлость» вышла из ванной более-менее похожая если не на князя, то просто на человека.
– Спаси Бог, добрый человек! – произнесла «светлость». – Подал убогому – подал Господу...
– Да не за что, сударь, – поскромничал Юра и налил полстакана коньяку: – Это вам.
Пожарский выпил, поблагодарил, и тут появился Спейс. Сообщив, что всех пацанов и девчонок, не найдя улик, выпустили из милиции в тот же день под подписку, а мент, который грохнулся с крыши, помер, он вытащил из кармана пачку документов.
– Кстати, как без моего фото обошлись? – поинтересовался Юра, разглядывая в паспорте снимок, похожий на каждого российского гражданина вообще и на Филатова в частности.
– У них целая фототека есть в компьютере, тысячи три снимков. Специально по типам подбирают, чтобы клиентов не обременять. Быстро сделали, а?
– Профессионалы... Даже характеристику напечатали...
– Это уж как водится, фирма веников не вяжет. Что дальше-то делать думаешь?
– Уеду от греха подальше. Надо бы разобраться, кто за мной, кроме милиции, ходит, но где же ты концы найдешь... В Москву мне возвращаться не резон. Все равно, откуда там в этом вагоне золотишко объявилось, мне не узнать. Разве что... Есть один человек, который с золотом связан. Но до него долго добираться. Поеду куда-нибудь в Ташкент, там друзья еще со службы остались. Или вообще на все четыре стороны...
– Понятно... – Спейс тяжело вздохнул. – До вокзала подвезти? Я на машине...
Филатов вошел в огромное здание санкт-петербургского вокзала. До поезда в направлении Узбекистана оставались еще часы. С души немного отлегло – коньяк помог. И вдруг на стене, на доске объявлений, он увидел... свою собственную фотографию! Оказалось, фанерный щит был стендом, где вешали данные на объявленных в розыск. «Быстро сработали!» – подумал десантник и стал читать сопроводительную листовку.
«Органами внутренних дел по обвинению в совершении особо тяжкого преступления разыскивается гражданин ФИЛАТОВ Юрий Алексеевич, 1969 года рождения. ПРИМЕТЫ: на вид – тридцать пять – сорок лет, волосы темные, рост – 1 метр 85 сантиметров. Телосложение среднее, лицо слегка удлиненное. ОСОБЫЕ ПРИМЕТЫ: небольшой шрам под левым глазом.
Просьба ко всем гражданам, имеющим сведения о данном человеке, позвонить в ближайшее отделение милиции или 02.
ВНИМАНИЕ! Преступник может быть вооружен! При задержании проявлять максимальную осторожность!
МВД Российской Федерации».
Вооружен и очень опасен... Что ж, для кого-то действительно Филатов мог быть опасен. Возвращаться в родные места и отстреливать по одному тамошних бандюг? Юра не стал обольщаться, зная, что его найдут либо менты, либо бандиты.
Он вышел на площадь, присел на лавку, закурил, пригнув голову... И медленно обернулся на тихий голос, прозвучавший сзади:
– Юрий Алексеевич, не пугайтесь, я не из милиции. Не хватайтесь за пушку, разговор есть.
За спиной Филатова, немного в стороне, как бы и не глядя на него, стоял ничем не примечательный человек в сером костюме. Он демонстративно держал руки на виду, чтобы показать, что оружия не имеет.
– Кто вы? – спросил Филатов.
– С вами хочет познакомиться один серьезный человек. Если вы окажете ему услугу, он сможет решить ваши проблемы.
Филатов незаметно огляделся вокруг.
– Вы пришли один?
– Да, как вы заметили. Если бы меня сопровождала группа захвата, вы спокойно бы с ней расправились... Или она с вами. А я не выполнил бы задания.
– Как вы меня вычислили?
– Мы контролируем мастеров, которые штампуют фальшивые документы. Узнать, кто вы, труда не составило. Вы уж простите, Юрий Алексеевич, что я подошел со спины, но о вас ходит молва, что вы привыкли стрелять без предупреждения.
Филатов хмыкнул:
– Иначе трудно выжить...
– Я вообще не понимаю, почему вы до сих пор живы. Это для меня загадка. За вами тянется такой хвост, что любой другой на вашем месте давно лежал бы в яме на кладбище. Вы же знаете, как у нас хоронят незарегистрированных усопших...
– Знаю... – пока Филатов чувствовал, что прямой опасности для него нет.
– Так вот. Некто не без оснований полагает, что вы – человек весьма удачливый...
– Да уж... – поморщился Филатов.
– ... Я имею в виду лишь то, что непосредственная опасность заставляет включиться такие силы вашего организма, которые даны одному из сотни. А то и больше. А когда опасности нет, точнее, когда вы ни для кого опасности не представляете, на вас никто не охотится, не поджидает за углом – вы просто уходите в пьянку, например. Хотя на вашем месте я бы этого не делал...