Средиземноморский пират

Питт откинулся назад:

— Тогда как мы можем быть уверены?

— Неожиданная деталь, — медленно произнес Закинтас. — Мы можем лишь догадываться, как усердно работали следователи и как изнурительно искали доказательства, но все-таки криминалисты приперли его к стене одной неожиданной деталью. Это оказалась кожа черепа фон Тилля.

Питт покачал головой:

— Я что-то не пойму тебя.

— В молодости фон Тилль переболел кожной болезнью, после которой он остался совершенно лысым, Хейберт не знал этого. Он считал, что фон Тилль брил голову на прусский манер, поэтому он вполне естественно прибегал к помощи бритвы. Военным следователям-криминалистам не составило большого труда доказать рост волос. Конечно, это был только один из фактов, удостоверивших личность адмирала Хейберта, но волосы стали первым гвоздем в крышке его гроба.

Питт вдруг ощутил облегчение и удовлетворение:

— Его уже повесили?

— Четыре дня назад, — ответил Закинтас. — Ты ничего не нашел в газетах, потому что там ничего и не было. Немцы сохранили в секрете его поимку и смерть. Они устали от грязного и порочного нацистского прошлого, когда черты нацизма всякий раз ищут и в их лицах, как только находят очередного военного преступника. К тому же, Хейберт не имел такую известность, как Борман или другие из приближенных к клике Гитлера.

— Представь, сколько их еще скрывается по всему миру, — задумчиво сказал Питт.

Зазвонил стоявший на столе телефон, и директор снял трубку:

— Да… да, я передам эти хорошие новости, спасибо. — Он положил на место телефонную трубку, широкая улыбка сияла на его лице, когда он повернулся к Сандекеру. — Это из вашего офиса, адмирал. Позвольте мне первым поздравить вас.

Сандекер передвинул сигару в угол рта:

— Что там, черт возьми?

Директор, все еще улыбаясь, встал и положил руку на плечо адмирала:

— Кажется, ваше морское чудо оказалось живородящей женской особью. Вследствие чего, вы, сэр, теперь стали гордым папой здоровенького детеныша Задиры.

Невыносимая жара начала спадать, и тени значительно удлинились при свете вечернего солнца, когда Питт, прихрамывая, вышел на тротуар. Он остановился и посмотрел на город. Улицы были заполнены спешащими домой машинами, а скоро все окружающие здания станут молчаливыми и опустевшими. Он посмотрел на Капитолий, возвышавшийся вдали; его белый купол казался совершенно золотым в лучах заходящего солнца, и ему на память пришла другая картина, на далеком берегу, с белым кораблем и лазурно-голубым морем. Казалось, все это было так давно.

Джордино и Закинтас спустились по ступеням и присоединились к нему.

Закинтас оживленно заговорил:

— Джентльмены, я полагаю, раз мы все веселые и общительные холостяки, то мы можем объединить наши усилия и слегка поразвлечься.

— Я согласен, — отозвался Джордино.

Питт пожал плечами с наигранной грустью.

— Я весьма сожалею, но должен отклонить ваше заманчивое приглашение. У меня уже есть договоренность.

— Полагаю, это имеет отношение ко мне, — простонал Джордино.

Закинтас засмеялся:

— Ты совершаешь большую ошибку. У меня имеется маленькая черная книжечка, где есть номера телефонов самых лучших в Вашингтоне…

Закинтас вдруг резко остановился в середине высказывания и уставился на улицу, его глаза широко раскрылись от изумления.

Огромный черно-серебристый автомобиль тихо подкатил к обочине и остановился. Элегантный по дизайну, величественный по форме, царственный автомобиль казался совершенно неуместным среди более современных транспортных средств, как королева среди суетливой толпы своих подданных. И словно в дополнение ко всему, симпатичная темноволосая девушка гордо восседала за блестящим рулем.

— Боже праведный, — изумился Закинтас. — Это же Майбах фон Тилля. — Он повернулся к Питту. — Как же ты сумел заполучить его?

— Добыча принадлежит победителю, — лукаво улыбнулся Питт.

Джордино приподнял бровь:

— Теперь я вижу, что ты подразумевал под громоздким сувениром. Я только могу добавить, что второй твой сувенир тоже весьма не дурен.

Питт распахнул переднюю дверцу автомобиля:

— Полагаю, вы знакомы с моим очаровательным шофером.

— Она напоминает мне девушку, которую я однажды встретил у Эгейского моря, — улыбаясь произнес Джордино. — Но эта выглядит гораздо привлекательнее.

Девушка засмеялась:

— Только чтобы показать, что лесть вознаграждена, я прощаю вам ту дикую прогулку по лабиринту. Однако в следующий раз предупредите меня, чтобы я могла надеть что-нибудь более приличное.

Джордино выглядел совершенно смутившимся:

— Я обещаю.

Питт повернулся к Закинтасу. Легкая улыбка играла на его губах:

— Ты можешь сделать мне одолжение, Зак?

— Все, что в моих силах.

— Я бы хотел позаимствовать одного из ваших агентов на пару недель. Как думаешь, ты сможешь устроить это?

Закинтас взглянул на девушку и кивнул:

— Думаю, да. Отдел обязан тебе слишком многим.

Питт сел на переднее сиденье и захлопнул дверцу. Затем он протянул свою трость Джордино:

— Возьми. Я думаю, она мне больше не понадобится.

Прежде чем Джордино нашел подходящий ответ, девушка нажала на газ, и огромный лимузин влился в общее движение.

Джордино следил за массивным автомобилем, пока тот не свернул за дальний угол и не скрылся из вида.

— Что ты скажешь насчет устриц с грибами в белом винном соусе?

Закинтас покачал головой:

— Боюсь, я никогда не шагну дальше замороженных обедов быстрого приготовления.

— Ну, в таком случае ты можешь хотя бы купить мне выпить.

— Ты забываешь, я всего лишь бедный гражданский служащий.

— Тогда рассчитывай на меня как на один из вариантов по оплате твоего счета.

Закинтас попытался казаться серьезным, но не смог. Улыбнувшись, он пожал плечами.

— Пойдем?

— Давай.

Так, рука об руку, к изумлению прохожих, высокий Закинтас и коротышка Джордино, напоминавшие всемирно известных Мутта и Джеффа, зашагали по тротуару в направлении ближайшего бара.