Последняя обойма

— Лисицын, в темпе вальса, командиров троек ко мне! — отдавая гарнитуру, приказал группник, и только сейчас вдруг сообразил странности совпадения фамилий своих радистов. Лисицын и Кошкин. Удивительно, что никто до него не связал их воедино и не прицепил к ним имена известных сказочных героев — лисы Алисы и кота Базилио. А ведь что-то неуловимо-похожее в них действительно было. Лисицын — худой, хитрый, точнее даже пронырливый, способный сотворить нечто непотребное и успешно от этого отмазаться. Кошкин — нерасторопный увалень, вечно попадающий под раздачу и чаще всего по вине именно своего напарника… Подумав об этом, Кузнецов невольно улыбнулся.

— Сейчас должна подойти группа Алферова, — старший лейтенант обвёл взглядом стоявших подле него командиров троек, — поэтому будьте внимательнее и напомните об этом остальным. И ещё: здесь мы останемся минимум на полчаса, на перекус времени будет достаточно, так что можете пообедать. — И тут же подумал: «если, конечно, есть чем», хотя наверняка есть, его бойцы запасливые, а потому улыбнулся. — Всем спасибо, все свободны, — в этот момент в душе у Кузнецова и впрямь царило хорошее настроение…

Алферов подошел через полчаса. Оказывается, его группа едва не вылезла на растянутую поперек их пути нить датчика цели мины ПОМ-2Р. Точнее, даже вылезла. Каким образом нить перешагнул шедший впереди и не заметивший её сержант Богданов, оставалось только догадываться. Но повезло, и повезло им дважды: двигавшийся вторым Давыдкин всё же углядел тянувшуюся меж деревьев смертоносную жилку. Это была старая, почему-то не самоликвидировавшаяся мина. Возможно, сдерни Богданов нить, она бы и не сработала, но рисковать и ставить эксперименты Алферов не стал. Осторожно уведя группу вправо, он предпочёл оставить проверку ПОМки на «профпригодность» лесному зверью, а сам ещё больше снизив темп продвижения группы, сделал крюк в сторону и пошёл дальше.

Отцы-командиры вопреки всем наставлениям и инструкциям, да и здравому смыслу тоже, чтобы перекусить завалявшимися в рюкзаках продуктами, собрались вместе.

— Природа здесь не такая уж чтобы красивая, — накладывая на хлеб кусочек селедки, философски заметил Алфёров. — У нас в средней полосе она ярче, светлее. Здесь темная, неприветливая, но зато какие здесь можно развести сады! — мечтательно заметил он. — Влаги достаточно, тепла хватает. А охота… — восхищенное цоканье языком, — великолепная здесь была бы охота!

— Да-а, — поддакнул ему дожевывающий свою пайку Гордеев. — Не будь здесь войны, я бы с удовольствием приехал сюда поохотиться на кабанчика!

— Вот ведь не жилось же людям! — недовольно проворчал Олег. — Власти кому-то захотелось…

— Не всё так просто… — начал было говорить ротный, но в этот момент в кустах что-то хрупнуло, и вся троица, поспешно отставив в сторону бутерброды, потянулась к лежавшему на земле оружию.

— Черт! — выругался Кузнецов, когда из чащобника выглянула вытянутая кабанья морда. Зверь принюхался и, по-видимому, учуяв что-то подозрительное, быстро, но вместе с тем как-то неуверенно развернулся и, ломая ветви, бросился прочь. В последний момент офицеры успели заметить висевшую вместо задней ноги зверя короткую, изуродованную взрывом культю.

— Н-да, — посмотрев ему вслед, прицыкнул языком снова ухватившийся за свой бутерброд Гордеев. — Не скоро меня в этот лес на охоту потянет. Не скоро!

— Да уж… — задумчиво протянув, согласился Алферов и, покачав головой, принялся есть. А Кузнецов ничего говорить не стал, какие уж тут были слова…

Ротный принял решение на ночную засаду выдвигаться в район небольшого, не обозначенного на карте, но хорошо известного ему ручья.

— Олег, сейчас разделимся, и ты чапаешь приблизительно куда-нибудь сюда, — Вадим ткнул в карту небольшой, только что сломанной веточкой, — а мы с Серёгой топаем чуть левее, переходим ручей и организуем засаду на той стороне. Тебе ближе, чем на сто пятьдесят метров, к ручью подходить нет смысла. Там сплошные буераки, заваленные сухим валежником, по ним никто не пойдёт. Я здесь в прошлую командировку был, знаю. А вот как раз метрах в ста пятидесяти проходит старая заброшенная дорога. Её и тогда почти не было видно, а теперь, по-видимому, и вовсе в лесу теряется. Но это если не знать. А если знать, то по ней топать удобнее всего: и под ногами, можно сказать, ничего не мешается, небольшие ветки не в счёт, и поверхность накатанная, ровная. Наверное, скреперами когда-то проходили. По сторонам вправо-влево метров на пятьдесят всё чисто. В прошлые годы у дороги сухостойный лес весь выбрали, так что идти по этой дороге легче, чем где бы то ни было. Поэтому если кто и пойдет, то либо здесь, либо уже по той стороне, по ручью, но только ночью. Слишком открыто. Видишь, здесь опушка: ширина метров триста, вглубь до леса больше двухсот метров. Короче, мы там где-нибудь и сядем.

— Лады, — Кузнецов поднялся с жалобно затрещавшей крыши старого блиндажа и, накинув не плечи рюкзак, взял в руки оружие.

— Выходи первым, мы следом, — оказалось, что ротный сказал ещё не всё. — Поиск будем вести на удалении пятисот метров. Ты двигайся вдоль хребта, мы перейдём через него сразу и обследуем противоположную сторону. Ручей станем переходить, не доходя до твоего места засады метров двести. И вот еще что: оставайся на связи, тут где-то должна быть чеховская база. Мы её искали еще в прошлый раз, но не нашли. Она как та черная кошка — вроде есть, только её никто не видел. Впрочем, это я серьёзно. База здесь должна быть. Слишком много информации по этому району, и ни одного реального подтверждения. Все источники врать не могут. Скорее всего, подземные бункеры и маскировка — а ля английский садик. Ну ладно, пора. Ни пуха!

— К чёрту! — Кузнецов помахал в воздухе ладошкой, и Гордеев, улыбнувшись в ответ, встал в строй уже выползающей из щелей ВОПа Алфёровской группы.

А места и впрямь оказались заманчивые — базовые. Но ни одного следа, ни одного предмета, который мог бы стать зацепкой и навести на мысль о нахождении здесь подземных жилых схронов, не находилось. Ничего: тишина и никем не потревоженное зверьё. Пока шли, дорогу дважды перебегали кабаны. Один раз в отдалении мелькнули желто-серые шкуры то ли косуль, то ли оленей. Из зарослей шиповника тявкнула лисица. Но никаких свидетельств присутствия людей не было. Выбрав по всем признакам подходящее для засады место, Кузнецов остановил группу и эту саму засаду организовал. Затем, разместившись под странным, похожим на ель, (но с мягкими плоскими иголками), деревом, Олег спокойно завалился на коврик и закрыл глаза, готовый временно провалиться в сон, чтобы спустя пару часов проснуться и пойти проверять охранение. Если бы не большущее желание перекусить, он бы, наверное, уснул тот час же, но после дневного поиска организм требовал калорий, да к тому же и время было ещё светлое. Солнце только-только начинало клониться к горизонту, и его лучи по-прежнему проникали сквозь переплетение веток. Наверное, именно поэтому Олег не слишком огорчился, когда его, ошибочно приняв за спящего, кто-то осторожно потряс за правое плечо.

— Командир! — донесшийся до Кузнецова голос принадлежал Лисицыну.

— Что случилось? — не открывая глаз, уточнил старший лейтенант. Глаза он открывать не спешил, потому что сразу понял: если его трясут осторожно и медленно, значит ничего серьезного пока не произошло, или, по крайней мере, у него ещё достаточно времени на раскачку.

— Змеи, — приглушенно протянул радист.

— Что змеи? — переспросил Кузнецов, понимая, что вставать всё же придётся.

— Там… в тыловой тройке.

— О, боже ты мой! — Олег откинул укрывавший его спальник. — Вы что уж, и со змеёй без меня разобраться не можете?

Лисицын неопределённо пожал плечами и отступил чуть в сторону, давая дорогу своему лениво поднимающемуся командиру.