Последняя обойма

— Понял вас, понял. Приём.

— Ждём. До связи.

Через некоторое время тыловая тройка уже занимала свои позиции в составе группы. Холод вновь начал давать о себе знать. Пока Димарик и иже с ним готовили носилки: срезали подходящие по толщине и длине ореховые палки; пока искали в шмотках боевиков что-нибудь способное заменить плащ-палатку, (свою использовать под это дело не хотелось); почти все бойцы группы под тем или иным предлогом приходили смотреть на мёртвого бандита.

— А уши можно отрезать? — воровато оглядевшись по сторонам, спросил у Кузнецова подошедший одним из последних снайпер Баринов. Стоявший в этот момент чуть в стороне от убитого боевика Борисов зло зыркнул в его сторону.

— Ты бы хотел, что бы с тобой поступили так же?

Боец отрицательно покачал головой.

— Тогда иди отсюда на хрен! — прошипел замкомбата. И, бросив злой взгляд в спину метнувшегося прочь бойца, едва слышно добавил: — Наслушались идиотов…

Единственный, кто не проявил никакого интереса к убитому, был Димарик, возможно потому, что уже достаточно нагляделся на вражеские труппы, а возможно, потому, что чтил покой мёртвых…

Убитого чеха в заданный район они вытащили к вечеру. И как оказалось, со всеми минусами был в его доставке один неоспоримый плюс: комбат дал добро на эвакуацию.

Несмотря на то, что глаза Олега слипались от усталости, спать он лег поздно. Сперва сдавал оружие и неизрасходованные боеприпасы, затем занимался бумажной работой: отчитывался о выполнении боевого задания, потом долго сидел в бане. А когда уж совсем вознамерился завалиться спатеньки, пришли офицеры из соседней роты. Долго пытали, что и как, пока Олег не раскололся и не рассказал всё, как было, без прикрас и преувеличений, не выпячивая своей роли, но и не слишком афишируя участие в боестолкновении майора Борисова. Затем перешли на всякие приколы и воспоминания из училищной жизни. А тут ещё как назло появился древний как мамонт начальник штаба батальона майор Федин, ну и тоже свою байку рассказать захотел.

…Вот у нас зам начальника училища был полковник Мошкарёв, вот это мужик! Как-то раз повязала милиция курсанта третьекурсника. Курсант этот Михнёв Сеня, из моего учебного взвода, в законном увольнении был. Сто грамм для храбрости принял и на центральную площадь города потопал. За каким чёртом лысым он туда попёрся — бог его знает. Но, одним словом, напоролся на патруль. Те его вязать, а он малый здоровый, отмудохал тот патруль за моё-моё. Только настроился ноги сделать, как к ним на помощь четверо ментов прибыло, он и их отутюжил. Если бы те заранее подмогу не вызвали, то Семён так бы и ушёл. Короче, его повязали и на губу. Мошкарёв его оттуда сразу забрал, мол, сами разберёмся и примерно накажем.

В общем, утром построили нас. Стоим. Михнёва перед строем вывели, сам заместитель начальника училища рядом стоит и о его «заслугах» рассказывает. Ну, думаем, всё, отчислят Семёна, а тут еще полковник Мошкарёв как рявкнет:

— Равняйсь! Смирно! За пребывание в нетрезвом виде, за оказание сопротивления гарнизонному патрулю… — У нас в мыслях только одно: ну всё, теперь точно отчислят… — За избиение четырёх сотрудников милиции при исполнении…

— Шести… — брякнул Михнёв, видимо обидевшись, что не все его подвиги увековечены.

— Шести, — не стал спорить зам начальника, — объявляю курсанту Михнёву десять суток ареста.

Сеня, кажется, даже побледнел.

— Есть… — не сразу отреагировал он.

А полковник ободряюще шлёпнул его по плечу и ещё громче выкрикнул:

— Встать в строй! — Пауза. И не слишком громко, но чтобы все слышали: — Такие офицеры нам нужны…

Вот такой был у нас зам начальника.

— А Михнёв, где он сейчас? — спросил Олег. Он хотел добавить «наверное, полковник», но сообразив, что тот однокурсник Федина, передумал.

— Сенька погиб ещё в девяносто втором. Автокатастрофа. Глупая, случайная. А… — майор расстроено махнул рукой. — Хороший офицер был… — Тут же, без всякого перехода: — Так, ладно, хватит лясы точить! Кузнецову спать пора, да и вам всем тоже.

Когда за последним ушедшим захлопнулась деревянная (внешняя) дверь в палатку, Олег уже спал…

Глава 3

Схрон

На следующее боевое задание группа Кузнецова отправлялась в составе отряда. У шедшего вместе с ним лейтенанта Крикунова это был первый боевой выход, поэтому, назначенный командиром отряда заместитель командира роты капитан Атясов Антон шел с ним.

Перед самым выходом замкомроты подозвал к себе Кузнецова и, не мудрствуя лукаво, объяснил ему «диспозицию».

— Олег, твоя группа идёт первой. Маршрут движения выбираешь сам, я вмешиваться не буду, хоть на отвесные кручи лезь. Но заметишь противника, увидишь что непонятное, появятся какие-либо сомнения — сразу мне доклад.

— Антон, я понял, без вопросов! — замкомроты хоть и был командиром, и если что мог спросить с любого группника по полной, но общались они меж собой запросто.

— Тогда готовь группу. И вот ещё что: захвати на меня рацию. Хорошо?

Олег задумался:

— У меня одна сломана, ну да ладно, я в соседней роте возьму.

— Не пойдёт, они через два дня тоже на Б/З уходят.

— А я у Серёги Лемешева возьму, он хвалился, у него две лишние есть.

— Тогда так и решим. Но смотри, если что не срастётся, предупреди, я, может, на складе надыбаю.

— Предупрежу, — пообещал Кузнецов, и Атясов, отодвинув полог, вышел из темного пространства палатки.

БТРы уже урчали моторами. В ожидании скорой погрузки водители топтались около кузовов и нарушали целостную картину, создаваемую занятыми «предстартовой» суетой разведчиками.

— В одну шеренгу фронтом от меня становись! — прозвучала привычная команда. — Заряжай!

Щелкнули предохранители, клацнули затворы и… грохнула короткая очередь.

«Димарик»! — Кузнецов даже ни на миг не засомневался, кто это мог так отличиться.

— Маркитанов!!! Лоб твою в медь! Какого чёрта?

— Да, я! — смущено улыбаясь, Димарик пожал плечами. — По привычке, как на разряженность.

— На предохранитель поставил? — успокаиваясь, группник мысленно махнул рукой. Отчитывать Маркитанова не имело смысла: его ругать, что небо красить. — По машинам!

— Кто отличился? — поинтересовался вышедший за ворота КПП комбат.

— Кто-кто, — замполит, назначенный старшим колонны, только развёл руками.

— Понятно… — протянул командир отряда, но тоже ничего не сказал. А у Олега внутри всё тряслось. Только сейчас до него дошло, что Маркитанова от внезапно произведённых выстрелов могло развернуть в сторону группы, как в тот раз на стрельбище. Слава богу, этого не произошло, но ведь могло! Будь его воля…Он вообще не понимал, почему комбат и все прочие руководители с таким маниакальным упорством берут с собой в командировки это ходячее недоразумение. Может и впрямь суеверие — как с тем котом? Кузнецов хмыкнул. Ништяк к ним в палатку уже забредал. Противно орущий, с порванной чужими когтями мордой, облезлый, впрочем, возможно, это начиналась сезонная линька, он так и норовил что-нибудь стянуть. Уже разок котяра пристраивался пометить старшинский спальник, но никто, даже на полигоне стучавший себя в грудь Иволгин не осмелился дать ему под зад. Всё-таки что не говори, а пребывание на чуждой территории накладывало на душу свой суеверный отпечаток. И потому шкоду-кота лишь осторожно стряхнули с кровати на пол и аккуратно выпроводили за дверь. Вот и Димарик… Может быть все понимают его никчёмность, его несомненную… нет, даже не тупость — простоту, но дать пинка под зад и выпроводить за ворота части не решаются…

— Живее, живее! — торопил бойцов суетящийся подле открытого кузова группник. — Уходите в лес! Быстрее!

Кузнецов посмотрел вслед замыкающему строй Гудину, окинул взглядом опустевший кузов и, убедившись, что ничего не было забыто, поправил на плече лямку рюкзака и устремился вслед за убегающим сержантом. Как и было оговорено, группа углубилась в лес на полсотни метров и, рассыпавшись по периметру, остановилась. Олег видел, как неподалёку рассаживаются бойцы старшего лейтенанта Крикунова.