На грани потопа

— Нарветесь на неприятности, звоните намой мобильный, — сказал он, протягивая ее Питту. — А я уж позабочусь о том, чтобы вытащить вас как можно скорей. Ребята давно на них зуб точат. Если что, вся округа подымется.

Подхватив пакеты и еще раз поблагодарив Уилера, Питт вышел из магазина, с грустью размышляя о том, что в наши дни только в глубинке можно встретить таких бескорыстно отзывчивых людей, всегда готовых подставить плечо и прийти на помощь — и не из корысти, а по широте души и велению сердца. Сойдя с мостков на палубу плавучей хижины, он нос к носу столкнулся с напарником, вышедшим из домика на веранду, физиономия Джордино выражала откровенную растерянность.

— Попробуй угадать, что я там нашел, — возбужденно заговорил он. — До сих пор не верится, ей-богу!

— Неужели внутри еще хуже, чем ты ожидал? — сочувственно спросил Питт.

— Да нет, там полный порядок, — отмахнулся итальянец, — Обстановка спартанская, но уютно и чистенько. Дело совсем в другом... Нет, ничего я тебе не скажу. Лучше послушаю, что скажешь ты, когда своими глазами увидишь движок и нашего пассажира.

— Какого еще пассажира? — удивился Питт.

Джордино молча сорвал с двери приколотую кнопками бумажку и протянул ему. Питт развернул записку и прочел следующие строки:

"Уважаемые мистер Питт и мистер Джордино. После того как мы с вами расстались, мне пришло в голову, что сойти за местных рыбаков вам будет проще, имея на борту Ромберга. Его присутствие создаст дополнительный антураж, который поможет вам избежать подозрений. Он неприхотлив в еде и с удовольствием слопает любую рыбешку, которой вы его угостите.

Удачи, друзья.

Ваш Байю Кид".

— Кто такой Ромберг? — Питт оторопело уставился на напарника.

Вместо ответа Джордино широко распахнул дверь и указал на здоровенного черного пса породы бладхаунд. Тот неподвижно развалился посреди комнаты на спине, задрав вверх все четыре лапы и вывалив на пол из раскрытой пасти длинный красный язык.

— Он что, дохлый? — испугался Питт.

— Черт его знает, — пожал плечами итальянец, — вроде дышит, но пока ты отсутствовал, ни разу не пошевелился и даже глазом не моргнул.

— А что ты там говорил насчет движка?

— Идем, покажу. Как я уже сказал, ты должен увидеть это своими глазами.

Он приглашающим жестом поманил за собой Питта и первым пересек помещение, служившее одновременно прихожей, гостиной, столовой, спальней и кухней. Сортир, кстати говоря, тоже имелся — в виде отгороженного ширмой унитаза; водопровод, правда, отсутствовал, поэтому воду в сливной бачок приходилось заливать вручную, из ведра. В дальнем конце комнаты обнаружился люк в полу. Джордино поднял крышку и отошел в сторону. Спустившись вниз в крошечное машинное отделение, Питт включил свет и в немом изумлении уставился на восьмицилиндровый «Форд V-8» объемом в четыреста двадцать, семь кубических дюймов с двумя карбюраторами.

— Ну и как тебе наш дедок? — послышался сверху насмешливый голос итальянца. — Кто бы мог подумать, что под столь невзрачной шкурой прячутся четыре сотни лошадок?!

— Накинь еще пару дюжин — и не ошибешься, — отозвался Питт восхищенно любуясь антикварным мотором, находящимся, несмотря на солидный возраст, в идеальном состоянии. — А я-то, кретин, еще пытал его, потянет ли он против течения! Старик, наверное, до сих пор надо мной смеется.

— Я так думаю, — заметил Джордино, — миль двадцать пять при необходимости он запросто разовьет.

— Будем надеяться, такой нужды не возникнет. Мы ведь с тобой никуда не торопимся, а всего лишь наслаждаемся жизнью и рыбалкой на лоне природы, правильно?

— Правильно, правильно, — буркнул итальянец. — Ты мне лучше скажи, далеко ли до канала?

— Точно не знаю. Судя по карте, миль шестьдесят, не меньше.

— До заката доберемся, — уверенно сказал Джордино. — А если поднажать, можно и пораньше успеть.

— Не стоит, — усмехнулся Питт. — Спешить нам некуда. До темноты туда лучше не соваться. Давай заводи, а я отдам концы и выложу продукты.

Итальянец в понуканиях не нуждался. У него руки чесались опробовать «форд» и ощутить всем своим существом дремлющую до поры под холодным кожухом мощь. Включив стартер и склонив голову на плечо, он с наслаждением прислушивался к угрожающему рыку пробуждающегося зверя. Чтобы продлить удовольствие, он позволил двигателю поработать немного на холостом ходу и вздрогнул от удивления, уловив в уверенном рокоте басистые обертоны повышенных оборотов. Найти на старой речной посудине двигатель такой мощности само по себе граничило с чудом; так он еще, оказывается, не простой, а с секретом — форсированный!

— Прости меня, старина, — прошептал Джордино, взирая на него сияющими от счастья глазами. — Я тебя недооценил. В тебе не четыреста лошадок, а все шестьсот!

Прекрасно зная, что азартный итальянец не успокоится, пока не выжмет из «форда» все, на что тот способен, Питт поспешил распихать купленную провизию по полкам, чтобы не подбирать потом с пола. Задумавшись на мгновение, засунул для пущей сохранности две упаковки яиц в выдвижной ящик стола, облегченно вздохнул, перешагнул через не подающего признаков жизни Ромберга, вышел на веранду и привольно развалился в шезлонге, ухватившись, на всякий пожарный, за металлический поручень.

Джордино весь дрожал от возбуждения, с нетерпением ожидая, пока река не очистится от снующих по ней моторок. Чтобы скоротать время, он развернул карту с промерами глубины, приобретенную у Дугласа Уилера, и принялся изучать ее, то и дело отрываясь и поглядывая вперед. Но вот, наконец, настал долгожданный момент. Постепенно увеличивая обороты, итальянец довел газ до предела. Встав на дыбы, как норовистый жеребец, шэнтибот утробно взревел и понесся по водной глади с поражающей воображение скоростью в тридцать пять миль в час! Встречным потоком воздуха Питта втиснуло в спинку шезлонга с такой силой, что у него перехватило дыхание, а на глаза навернулись слезы.

Вздымая за кормой фонтан брызг трехфутовой высоты, шэнтибот менее чем за пять минут преодолел двухмильный отрезок и сбросил скорость только после того, как Джордино заметил прямо по ходу две рыбачьи лодчонки. Свое он уже получил, а тревожить без крайней необходимости заросли водяного гиацинта, обильно цветущего по всей ширине Атчафалайи, не имело никакого смысла. Водяной гиацинт — довольно симпатичное на вид растение — не без оснований считается подлинным бичом рек и озер Луизианы, размножаясь с пугающей быстротой и сплошь покрывая поверхность водоемов. На плаву он удерживается благодаря воздушным пузырькам, пронизывающим мясистые стебли. Выдернутые из воды бледно-розовые цветы необычайно красивы, но запашок издают такой, что дадут сто очков вперед фабрике по производству минеральных удобрений.

Питт зашел в домик, забрал топографические карты низовий Атчафалайи, разложил на столике на веранде и углубился в их детальное изучение, уделяя особенно пристальное внимание многочисленным протокам, заводям, затонам и озерцам в интересующем их районе. Сравнивать изгибы реки по ходу маршрута с нанесенными на карту оказалось неожиданно увлекательным занятием. Да и просто приятно было посидеть на свежем воздухе, любуясь живописным пейзажем и наслаждаясь непередаваемым чувством раскрепощенности и безграничной свободы, часто возникающим во время путешествия по воде. Растительность вдоль берегов менялась с калейдоскопической быстротой от мили к миле. Кипарисовые леса, окаймленные ивами и прибрежным тальником, сменялись густыми зарослями ягодных кустарников и дикого винограда, а те, в свою очередь, уступали место тростнику и осоке на сильно заболоченных участках. По болотам бродили голенастые цапли, время от времени вонзая в тину длинные клювы и выхватывая оттуда лягушек и прочую мелкую живность.

Для охотника или рыбака, пустившегося в поход с ночевкой, основной задачей было найти клочок твердой земли, чтобы разбить палатку. Здесь даже деревья росли в жидкой грязи, не говоря уже о кустарнике и травянистых растениях. Трудно было представить, что вода поступает в эти заболоченные угодья из таких отдаленных северных штатов, как Миннесота и Северная Дакота, и даже из озер Онтарио и Манитоба у канадской границы. Еще труднее было заставить себя сжиться с тем фактом, что сотни городов и тысячи ферм существуют и процветают лишь благодаря разветвленной системе гидротехнических и ирригационных сооружений, распространяющейся далеко за пределы Луизианы.