Страница 6 из 7
Не успели они собрать ДШК и спрятать лошадей в скалах, как услышали звук вертолёта.
***
Костя передернул затвор, загнал в него патрон и приготовился. Косой, придерживая ленту, ехидно посоветовал:
- Лупи ему в бочару!
- Не учи дедушку кашлять! - огрызнулся Костя. - Встань за скалу!
Вертолет вынырнул из-за перевала, как тюлень из проруби. А может, и не вертолёт, а что именно, Костя не понял, не было у него времени разбираться - от страшного ветра и рёва хотелось бежать без оглядки и, как щенку, зарыться в трухлявый пень. Костя покрепче упёрся пятками в землю, поймал 'вертолёт' в сеточку прицела и стал ждать, когда тот подставит бок, чтобы самому не попасть под пушку. Таков был план. Хотя, собственно, ждать было недолго. 'Вертолёт' мгновенно увеличился до таких размеров, что на его борту стали заметны заклёпки, и только тогда Костя нажал на гашетку. ДШК затрясся в руках, выплюнул очередь, и пули послушно впились в бок 'вертолёта', как в пустую бочку: 'Бум-бум-бум...' Каждый четвертый патрон был трассирующим, но даже и без трассирующего огня было видно, что пули дырявят металл, но ничего не происходит, то есть, 'вертолёт' не взрывается, не падает и даже не дымит. И только в последний момент, когда, казалось, он благополучно минует перевал и скроется на другой его стороне, когда казалось, что момент упущен и всё пропало, Костя, заорав, как оглашенный, умудрился-таки опустить ствол ДШК, который напротив задирало вбок и вверх, довернуть его вслед 'вертолёту' и последние три пули всадил в двигатель. Раздался сильный хлопок, словно на реке лопнул километровый затор. 'Вертолёт' повёло в сторону, он принял неестественное положение винтом вниз и в следующее мгновение, прочертив над головой Кости стремительную дугу, исчез из поля зрения. Несколько секунд Костя ничего не соображал. Он вообще решил, что у него оторвало голову и, даже схватившись за неё, очумело смотрел перед собой пустыми глазами. Сзади вихрем налетел обрадованный Чёбот:
- Здорово ты его! Молодец! - и от избытка чувств так ткнул Костю в плечо, что он едва устоял на ногах, зато пришел в себя и обнаружил, что голова его всё ещё на плечах - только 'менингитка' слетела и лежит в камнях.
Все вымелись, чтобы посмотреть, что произошло с 'вертолётом'. Слышно было, как он, громыхая, как огромное ведро, катится в тумане по склону, налетая на скалы и деревья.
Чёбот закричал с перепугу:
- Святые угодники!
- Готовьте верёвки! - приказал Костя, глядя в туман и ежесекундно ожидая взрыва.
'Менингитку', чтобы больше не терять, он засунул в карман куртки.
- Рябой запретил туда ходить! - заявил Чёбот, хотя ему было явно интересно, что же произошло с 'вертолётом'.
Все вопросительно уставились на Костю.
- Это правильно, - согласился он. - Но атаман не предполагал, что эта штука скатится вниз.
Сам же подумал: 'А куда он должен был скатиться, если на то пошло?'
- К тому же это не 'вертолёт'! - веско заметил Чёбот, с ещё большим любопытством вглядываясь в туман, потому что там всё-таки что-то сверкнуло, пару раз грохнуло и даже пришла слабая ударная волна, неся перед собой мелкие камни и пыль.
- Правильно, не 'вертолёт', - согласился Костя, тоже посмотрев вниз, когда там особенно громко пыхнуло, - но мы же не пойдём за Девять холмов красных дьяволов, правильно? Мы спустимся и посмотрим, вдруг найдем что-то стоящее? А потом вернёмся по верёвке назад. Что я, не прав, что ли?
- Прав... - вздохнул кто-то, но не очень уверенно, с оглядкой на предостережения Рябого.
- Что может быть лучше вертолётной пушки?! - восторженно вопросил Мелкий Бес и близоруко сощурил белесые ресницы.
- Не знаю, - пожал широкими плечами Костя. - Она ж как косит? Она ж всё вырубает подчистую! Если мы не посмотрим, мы не реализуем упущенную возможность, - он воззрился на них так, как обычно воззарялся дед Генка - с прищуром, в ожидании того, чего он хотел услышать от собеседника.
- А что такое 'реализовать упущенную возможность'? - Мелкий Бес так удивился, что глаза у него сделались, как у совы, круглыми, застывшими и немигающими.
В деревне никто так не говорил, в деревне объяснялись проще и яснее - тремя-пятью самыми ходовыми словами, и все всё понимали. Так что надобность в лишних словах сама собой отпадала.
Дрюндель и Косой тоже уставились на Костю, как будто увидели его впервые. Чёбот отвернулся, словно ему было всё ясно - 'начитался' парень книг. Телепень, как всегда, не понял, о чём разговор, и поэтому никак не отреагировал. Худой и тощий, как глиста, Скел смотрел с интересом, потирая шею под воротником рубахи, словно ему туда попала еловая иголка.
- Ну... если мы оставим там всё, как есть... - Костя ткнул рукой в туман, - что-нибудь, что может оказаться полезным для деревни, то будет ещё хуже. Опять же атаман не одобрит и скажет, что мы облажались. А если не скажет, то подумает. После этого нам ничего дельного не доверят.
- Хм... - хмыкнул Телепень и, соображая, почесал затылок. - А ведь он прав... Деревня - это святое!
Чёбот помолчал, а потом сказал не очень уверенно:
- Я, как все.
На том вроде бы и порешили. Быстренько связали верёвки, и Костя произнёс, обвязываясь ею:
- Как только дёрну три раза, пойдут Чёбот и Скел. Только по веревке, и ни шагу в сторону. Остальные ждут. Если что, будете тянуть.
Как это у него выходило командовать, он и сам не знал, однако все слушались, и это было хорошо, потому что самым важным было дело, а не пререкания и споры.
- Кого тянуть?.. - заикаясь, спросил Косой.
- Ну нас, конечно, - пошутил Костя.
Зря он так пошутил. Косой шутки не понял, только поёжился в своей худой дошке.
- Ага... - тупо согласился он и по привычке посмотрел левым глазом куда-то в небо.
Заметно было, что он не на шутку встревожен. Не ожидал Косой такого поворота событий.
- Я тоже хочу! - вдруг заявил Телепень. - Я самый здоровый, - и в подтверждение этого расправил свою и без того широченную груди и повёл бабскими жирными плечами.
- Вот, самый здоровый, - сказал Костя, - поэтому будешь нас оттуда тянуть, если что... Понял?
- Понял... - нехотя подчинился Телепень.
- Ну и отлично, - сказал Костя и, не задумываясь, шагнул в туман, плотный, вязкий, как вода, и пропал в нём.
Оставшимся тут же стало не по себе. Косой окончательно потерял мужество, он сделал два шага прочь и едва не заголосил, как бабы в деревне.
- Куда?! - спросили хором Чёбот и Телепень, придерживая верёвку и отпуская её по мере того, как она натягивалась. - Помогай лучше!
***
Туман был таким густым, что было видно не дальше, чем на три метра, и очень странным на вкус. Через некоторое время Костя сообразил, что так, должно быть, пахнет горючее, или что там залито в баки 'вертолёта'. Горючее, конечно, больше нечему пахнуть, решил он.
Почва под ногами была мягкой, податливой - мелкие плоские камешки чёрного цвета, кое-где пучки обычной травы. А ведь наверху скалы жёлтые, думал Костя, странно как-то, и камни тоже должны быть жёлтыми. Пару раз он явно отклонялся от курса, пока снова не находил следы падения 'вертолёта': то кусок алюминия, то оторванную лопасть, то битый плексиглас. И наконец увидел его. Он лежал аккурат в самом конце склона, там, где он переходил в следующий склон Девяти холмов красных дьяволов. Длины верёвки только-только и хватило.
Костя снял с себя верёвку, привязал её к оторванному колесу и дёрнул три раза. Потом взял в руки древнюю 'тулку' двенадцатого калибра, которая была единственным их оружием, кроме, конечно, ДШК, и с опаской приблизился к 'вертолёту'.
'Вертолёт' лежал на боку, беспомощно подставив к свету голубое брюхо. Таких 'вертолётов' Костя прежде не видел. Он привык, что они больше похожи на крокодилов - длинные, горбатые, с пушкой под кабиной пилота. А этот был пузатым, как вздувшаяся рыба, хотя и с вожделенной пушкой, от одного взгляда на которую было ясно, что она приведена в негодное состояние, потому что ствол был закручен, как штопор. Салон же был смят тяжелым двигателем. Двери тоже не было, вместо неё зияла дыра. Со свету трудно было разобраться в хаосе, царившем внутри. Костя только разглядел искореженный металл, какие-то зелёные ящики, придавленные крышей, и, не найдя ничего интересного, полез в кабину. И ступил во что-то подозрительно мягкое, а когда отдернул ногу, то понял, что это человек, точнее, то, что от него осталось - кусок мяса и перемолотых костей в обрывках военной формы - десантник. Их было четверо, пристегнутых в креслах и изрешечённых очередью так, словно они побывали с мясорубке. У одного вообще была оторвана голова. Костя невольно поискал глазами и обнаружил её, зажатую между шпангоутами. Шлем был сорван, и на светлых коротких волосах запеклись сгустки крови. Второй, с тяжелым подбородком и проваленной грудью, показался до жути знакомым. Он каждую ночь являлся Косте в кошмаре со своим безобразным шрамом через левую часть лица и вывернутым, как у дьявола, веком. Только на этот раз веко и глаз были по-настоящему мертвы.