Дракон

Питт вытащил запасной передатчик из кармана брюк, который он держал в своем кабинете в НУМА, и набрал серию цифр, которая отключила систему безопасности, охранявшую ангар, и включила внутреннее освещение.

Он открыл старую, покрытую ржавчиной боковую дверь и вошел. На цементном полу ангара, как в музее транспорта, стоял старый фордовский трехмоторный аэроплан рядом с пульмановским вагоном начала века, свыше пятидесяти автомобилей заполняли оставшиеся десять тысяч квадратных метров. Европейские экзотические автомобили, такие как «Испано Сюиза», «Мерседес-Бенц 540К» и чудесный синий «Тальбот Лаго», стояли напротив роскошных американских классических автомобилей вроде «Корд L-29», «Пирс-Эрл» и удивительного, зеленого, как ящерица, городского автомобиля «Стутц». Единственное, что казалось здесь странно неуместным , была старая литая ванна, к наружному торцу которой был прикреплен мотор.

Он устало поднялся по винтовой железной лестнице к своей квартире, нависающей над коллекцией. То, что некогда было офисом, он переделал в удобную квартиру с одной спальней, обширной жилой комнатой, служащей также кабинетом, полки которого были заполнены книгами и застекленными моделями судов, которые Питт нашел и обследовал.

Приятный запах доносился из кухни. Он нашел записку, висевшую на райской птице, поднимавшейся из вазы на обеденном столе. Улыбка появилась на его лице, когда он читал ее: «Слышала, что ты снова в городе. Я вычистила какую-то слизь, которая прокралась в твой холодильник через месяц после того, как ты уехал. Я думала, что ты, должно быть, голоден. Салат стоит на льду, а тушеная рыба согревается в кастрюле на плите. Жаль, что я не могу остаться, чтобы встретиться с тобой, я должна присутствовать на обеде в Белом доме. Люблю тебя. Лорен.»

Он постоял минуту, пытаясь заставить свой сонный мозг прийти к решению, надо ли ему сначала поесть, а затем принять душ или наоборот. Он решил, что горячий душ совсем выбьет его из колеи, и он никогда не сможет добраться до стола. Он разделся и накинул короткий халат. Потом съел салат и почти целую кастрюлю тушеной рыбы с двумя стаканами «Каберне сувеньон» из бутылки 1983 года, которую вынул из бара. Он покончил с ужином и мыл тарелки у раковины, когда зазвонил телефон.

— Алло?

— Мистер Питт?

— Да, мистер Джордан, — ответил Питт, узнав голос. — Что я могу сделать для вас?

— Я надеюсь, что не прервал ваш сон?

— Я все еще никак не доберусь до подушки.

— Я хотел позвонить и узнать, слышали ли вы новости от Ала?

— Да, он позвонил мне как раз после того, как разговаривал с вами.

— Несмотря на то, что ваш проект был несанкционированным, информация оказалась чрезвычайно полезной.

— Я знаю, что не должен был выходить за рамки, но мне захотелось отыграться.

— Я знаю, что вы не очень похожи на любителя играть в команде, правда, Дирк? — сказал Джордан, впервые называя Питта по имени. — Вам больше нравится играть в вашу собственную игру.

— Мудрость требует преследовать наилучшие цели наилучшими средствами.

— Это ваши слова?

— Нет, они принадлежат Фрэнсису Хадчисону, шотландскому философу.

— Я отдаю вам должное за то, что вы цитируете точно. Большинство из тех, кого я знаю в официальном Вашингтоне, занимаются плагиатом и вместо этого говорят: «Цель оправдывает средства».

— Что еще хотите мне сказать? — спросил Питт, с отчаянием глядя на свою кровать.

— Я думал, вам будет интересно узнать, что мы нашли все шесть перевозчиков бомб.

— Все шесть машин? — спросил удивленный Питт.

— Да. Они запечатаны в подземном подвале до того дня, когда с них смахнут пыль и отведут в те места, где они должны быть взорваны.

— Быстро вы сработали.

— У вас свои методы, а у нас — свои.

— Вы установили за ними наблюдение?

— Да, но нам приходится действовать очень осторожно, мы не осмеливаемся высовываться, пока не установили тех, кто ответственен за весь этот ужас, и не разрушили их командный центр, — сказал Джордан.

— Кстати, сегодня вечером Джиордино чуть было не сорвал всю операцию. Кто-то в филиале компании «Мурмото», который он посетил, забеспокоился. Мы успели скопировать данные из их компьютерной системы всего за несколько минут до того, как они стерли все свои записи о поставках импортных машин.

— По этим данным вы отыскали машины?

— Мы смогли проследить, какая из принадлежащих японцам компания по перевозке грузов забрала эти автомобили в порту, и проникли в их отчетность. В этих записях, разумеется, не было никаких упоминаний о пунктах назначения груза, но нам удалось позаимствовать копию накладной водителя. Там было указано, сколько километров проехал грузовик после выезда из доков. Ну, а остальное потребовало серьезной оперативной работы и большой беготни.

— Вроде взлома и проникновения в охраняемые помещения.

— Если мы куда-нибудь тайно проникаем, мы никогда ничего не взламываем, — сказал Джордан.

— Как только станет известно, что наши добропорядочные граждане сидят на атомных бомбах, принадлежащих иностранной державе, паника разорвет страну на куски.

— Малоприятная ситуация, я согласен. Публичные протесты и требования возмездия могут заставить японцев отвести машины в стратегически важные точки и нажать на кнопку «огонь», прежде чем мы найдем и обезвредим эти бомбы.

— Искать их по данным таможен можно лет двадцать, прежде чем будут найдены все такие машины.

— Я так не думаю, — спокойно ответил Джордан. — Мы знаем, как они это делают, а благодаря вам и Джиордино мы знаем, что нужно искать. Японцы не имеют и половины того профессионального опыта в разведывательных делах, какой имеем мы. Я ручаюсь, что мы отыщем все эти «Мурмото» с бомбами за тридцать дней.

— Мне нравится ваш оптимизм, — сказал Питт. — Но как насчет наших союзников и русских? Японцы могли подложить бомбы и под них. Президент собирается предупредить их лидеров об этой возможности?

— Пока нет. Мы опасаемся доверить странам НАТО столь важный секрет, там вполне возможна утечка информации. С другой стороны, президент может счесть, что, если дать знать об этом Кремлю, это могло бы укрепить наши отношения. Подумайте об этом. Наши страны теперь в одной лодке, обеим внезапно угрожает третья сверхдержава.

— Есть еще одна пугающая угроза.

— Их так много, какую же я упустил?

— Предположим, что Япония взорвет несколько бомб в США или в России. Каждая из наших стран сочтет, что на нее напала другая, начнется война, и жадным япошкам останется лишь подобрать все, что им приглянется.

— Я не хочу ложиться спать, пока подобная возможность не устранена, — обеспокоенно сказал Джордан. — Давайте просто справляться с проблемами в порядке их возникновения. Если наша операция будет успешной, то все снова окажется в руках политиков.

— Ваша последняя мысль, — сказал Питт, делая вид, что понял, — заставит всех нас не спать ночами.

Он уже засыпал, когда сигнал охранной системы предупредил его, что кто-то пытается войти в ангар. Заставив себя выбраться из удобной постели, он прошел в кабинет и включил небольшую телесистему наружного наблюдения.

Стаси Фокс стояла у боковой входной двери, с улыбкой глядя в объектив, как он считал, хорошо замаскированной скрытой камеры охранной системы.

Он нажал на кнопку, и дверь открылась. Затем он вышел из кабинета и стал ждать ее на балконе лестницы.

Она вошла в ангар, одетая обольстительно, но скромно в синий жакет без воротника, узкую юбку того же цвета и белую блузку с вышитым жемчугом воротом. Она медленно шла среди рядов роскошных автомобилей, и на ее лице отражалось почтительное изумление. Наконец она остановилась у восхитительной двухместной спортивной машины «Гальбот-Лаго Гранд Спорт», кузов которой был специально изготовлен известным французским дизайнером и автомобильным мастером Саоутчиком, и легко провела пальцами по одному из крыльев.

Она была не первой, кто оценил эту машину. Почти каждая женщина, когда-либо посещавшая необычную «квартиру» Питта, интересовалась именно этой жемчужиной его коллекции. Он смотрел на «Гальбот-Лаго» как на шедевр механического искусства, но женщины испытывали какое-то чувственное притяжение, глядя на нее. Стоило им увидеть обтекаемые, почти кошачьи линии кузова машины, ощутить свирепую мощь ее двигателя и почувствовать запах элегантной кожаной обивки салона, как этот автомобиль превращался для них в некий эротический символ.