Дракон

— В наши первоначальные намерения не входило убивать миллионы людей, — настоятельно продолжал Цубои.

— Я знаю, что вы намеревались сделать, мистер Цубои. Попробуйте только, и Армагеддон будет ваш.

— Если вы хотите войти в историю как величайший злодей после Адольфа Гитлера, совершив совершенно иррациональный поступок, то я мало что могу добавить к уже сказанному.

— Вы, кажется, хотели мне что-то сообщить, иначе зачем вы связались со мной?

Цубои выдержал паузу, прежде чем начать атаку.

— У меня есть некоторые предложения, которые я хотел бы выложить на стол.

— Я готов их выслушать.

— Вы прекращаете поиски машин. Если новые машины будут конфискованы, то будут посланы сигналы на подрыв. И поскольку однажды вы уже применили это оружие против моего народа, то я заверяю вас, что без колебаний взорву оставшиеся бомбы в густонаселенных городах.

Президент изо всех сил старался подавить нарастающий гнев.

— Тогда ничья. Вы убьете несколько миллионов наших сограждан, мы истребим все ваше население.

— Нет, вы этого не сделаете. Народ великой Белой Христианской Америки никогда не простит подобной бойни.

— Не все мы белые, и не все христиане.

— Меньшинства, подтачивающие вашу культуру, никогда не поддержат такую позицию.

— Тем не менее они все американцы.

— Как бы то ни было, мой народ привержен идее нашей новой империи и готов умереть за нее.

— Это наглая ложь, — ответил президент. — До сих пор вы и Сума и остальные члены вашей шайки гангстеров действовали подпольно. Японский народ и понятия не имеет, что вы готовы поставить под угрозу их жизни ради завоевания экономического господства. Все эти люди не будут рисковать опустошением своей страны ради амбиций и жадности кучки преступников. Вы не можете говорить от их имени или от имени японского правительства.

Легкая тень улыбки скользнула по лицу Цубои, и президент понял, что его провели.

— Вы можете избежать этого ужасного массового убийства и разрушения обеих наших стран, просто приняв мои предложения.

— Вы имеете в виду требования.

— Называйте как угодно.

— Изложите их, — сказал президент, и в его голосе появились нотки досады. Он потерял самообладание и корил себя за это.

— Не будет никакой национализации или принудительной передачи контроля над нашими компаниями, а также вмешательства судебных органов в какой-либо планируемый проект основания новых японских компаний или покупки недвижимости.

— Это не слишком уж большое дело. Национализация никогда не была в интересах Соединенных Штатов. За двести лет существования нашей страны даже не рассматривался ни один законопроект, основанный на такой неконституционной предпосылке. Что касается последнего, то, насколько мне известно, ни одной японской фирме ни разу не отказывали на основании судебного решения в покупке предприятий или земельных участков в Соединенных Штатах.

— От японских граждан не будут требовать виз для въезда в Соединенные Штаты.

— Вам придется сражаться с Конгрессом по поводу этого требования.

Цубои спокойно продолжал.

— Никаких торговых барьеров или повышенных таможенных пошлин для японских товаров.

— А как насчет аналогичных условий с вашей стороны?

— Это не может быть предметом обсуждения, — ответил Цубои, который явно ожидал подобного вопроса. — Есть серьезные причины, по которым многие ваши товары нежелательны в Японии.

— Продолжайте, — приказал президент.

— Штат Гавайи становится территорией Японии.

Президента заранее предупредили об этом необоснованном требовании.

— Доброжелательное население этого острова и так уже до крайности обозлено тем, что вы сделали с ценами на недвижимость на Гавайях. Сомневаюсь, что им захочется променять Звезды и Полосы на Восходящее Солнце.

— А также штат Калифорния.

— На это я могу ответить только невозможными и недопустимыми для государственного деятеля словами, — цинично сказал президент. — Почему вы остановились на этом? Чего еще вы хотите?

— Поскольку наши деньги держат на плаву ваше казначейство, мы ожидаем возможности быть представленными в вашем правительстве, что означает место в вашем кабинете министров, а также наших людей, занимающих ответственные посты в Казначействе, Министерстве торговли и в Государственном департаменте.

— А кто будет выбирать этих ваших людей, вы с Ёсису или лидеры вашего правительства?

— Мистер Ёсису и я.

Президент был ошеломлен. Это означало пригласить организованную преступность участвовать в руководстве страной на самых высших должностях.

— То, что вы требуете, мистер Цубои, абсолютно немыслимо. Американский народ никогда не потерпит, чтобы его превращали в экономических рабов иностранцев.

— Они жестоко поплатятся, если вы проигнорируете мои условия. С другой стороны, если у нас будет возможность участвовать в принятии решений на уровне американского правительства и делового сообщества, вся ваша экономика разительно изменится к лучшему и обеспечит более высокие жизненные стандарты для ваших граждан.

Президент сжал зубы.

— При вашей монополии прибыли японских компаний и цены на японские товары взлетят до небес.

— У вас также снизится безработица и уменьшится национальный долг, — продолжал Цубои, словно президент был совершенно бессилен изменить ход событий.

— Не в моей власти давать обещания, которые не будут поддержаны Конгрессом, — сказал президент. Его гнев улегся, и теперь он лихорадочно искал способ провести противника и одержать верх. Он опустил глаза вниз, притворяясь окончательно сбитым с толку. — Вы же знаете, как делаются дела в Вашингтоне, мистер Цубои. Вам известно, как работает наше правительство.

— Я полностью осознаю пределы ваших властных полномочий. Но многое вы можете сделать, не испрашивая на это одобрения законодателей.

— Прошу простить меня, мне нужно некоторое время, чтобы переварить ваши несоразмерные требования, — Президент помолчал, чтобы собраться с мыслями. Ему нельзя сейчас лгать и делать вид. что он готов принять все наглые требования Цубои. Это было бы слишком очевидным признаком двойной игры с целью потянуть время. Ему следует вести себя грубо и выглядеть раздраженным Он поднял глаза и уставился прямо в лицо Цубои. — Я не могу в здравом уме согласиться на то, что выглядит как условия безоговорочной капитуляции.

— Это намного лучшие условия, чем вы нам предлагали в сорок пятом году.

— Наша оккупация была куда милостивей и доброжелательней, чем ваш народ имел какие-либо основания рассчитывать, — сказал президент, впиваясь ногтями в подлокотники.

— Я обратился к вам не для того, чтобы обсуждать исторические различия, — грубо заявил Цубои. — Вы слышали наши условия и предупреждены о последствиях их невыполнения. Нерешительность или промедление с вашей стороны не отсрочат трагического исхода.

В глазах Цубои не было ни малейшего признака того, что он блефует. Президент хорошо осознавал, какая угроза нависла над страной, еще более ужасная от того, что автомобили были спрятаны в густонаселенных крупных городах, и маньяки-самоубийцы ждали лишь сигнала, чтобы взорвать их.

— Ваши вымогательские требования оставляют не слишком много места для торговли.

— Ни малейшего, — ответил Цубои безапелляционным тоном.

— Я же не могу просто щелкнуть пальцами и сотворить чудо сотрудничества с политической оппозицией, — сказал президент, притворяясь раздраженным. — Вам чертовски хорошо известно, что я не могу диктовать Конгрессу. Сенатор Диас и член Конгресса Смит имеют большое влияние в обеих палатах, и они уже вдохновляют своих коллег-законодателей дать вам самый резкий отпор.

Цубои безразлично пожал плечами.

— Я вполне понимаю, что колеса вашей государственной машины увязли в болоте эмоций, господин президент. И ваши избранные члены представительных органов голосуют в соответствии с партийными установками, пренебрегая заботой о благе страны. Но они будут вынуждены примириться с неизбежным, когда вы сообщите им, что два заминированных автомобиля разъезжают в настоящий момент по улицам Вашингтона.