Уход Мистлера

Хочет дешево отделаться! — кричит Барни. Лучше бы оставил тебе эту квартиру и выплачивал хоть какую-то пенсию!

Квартиру он предлагал на третьем этаже, но она такая темная. Эта мне больше нравится. Ладно, Энрико было виднее, кто чего заслужил. Франсиско оказывал ему услуги, которых от меня он никогда не получал.

Джой тихонько хихикает. После минутного замешательства Барни присоединяется к нему.

А ты здесь надолго, Томас?

Только до воскресенья.

Какая жалость! Но ведь ты еще вернешься, правда? Может, осенью? Осенью Венеция особенно хороша.

И она указывает на канал, на серо-розовые облака, полукружием обрамляющие башню Сан-Тровазо.

Знаю. Я приезжал сюда осенью много раз. Жаль, не знал, что ты здесь обитаешь. Но во время этих поездок предпочитал не видеться с людьми. Приезжал полюбоваться городом, почитать, поесть вот таких, как у тебя, замечательных маленьких артишоков.

Почему он ни разу не упомянул о Кларе? А теперь исправлять этот промах, пожалуй, поздно. Мистлер просто не мог заставить себя добавить: О, а моя Клара прямо без ума от муранского стекла. Впрочем, поделом ей. У него нет ни малейшей охоты покупать эти пиалы для шербета. Непонятно, успел ли Барни рассказать Белле — она же Банни — о состоянии Мистлера. Судя по ее вопросу — нет. Что это — особая деликатность, проявление такта? Что ж, он вполне способен поведать эту тайну сам. Или то будет проявлением жестокости, бессердечия с его стороны? Да и нет никаких причин выкладывать хозяйке с самого утра столь неприятные новости о человеке, которого к тому же пригласил на ленч без ее разрешения. Или же он мог сказать нечто вроде: «Знаешь, случайно столкнулся с Мистлером прошлой ночью во время одного из этих божественных загулов, да, точно, полный идиот с литературными амбициями, так вот, он сказал, что якобы умирает от рака, и так вышло, что я его пригласил». Что ж, и это вполне вероятно.

Артишоки служили аккомпанементом к жареному угрю, которого подали после пасты. Роскошное угощение, нет слов, и четверо едоков с отменным аппетитом: нет ничего удивительного в том, что Банни уже больше не является стройной и гибкой девушкой. И тем не менее она и эти двое парней, похоже, пребывают в добром здравии. Затем они воздали должное пирогу с меренгами, который, видимо, принесли из кондитерской по соседству. Просто представить невозможно, что его изготовила эта толстая матрона с бородавками на каждой щеке и начавшей отрастать черной бородкой, которая подавала на стол. Может, у Банни есть шеф-повар? По привычке, от которой собирался избавиться, Мистлер взял лишь половину предложенного ему ломтика. Что он пытается тем самым доказать? Ведь он до сих пор с минимальными усилиями способен влезть в одежду, которую носил лет тридцать назад. В то время как ты, моя дорогая, да ты только посмотри на себя! К удивлению Мистлера, матрона стала заново обносить гостей пирогом. И он положил себе огромный кусок, который так и не смог доесть до конца.

Выяснилось, что Джой никогда не работал в агентстве Мистлера. Он редактировал раздел кулинарных рецептов в британской версии «Вог». Зачем понадобилось нанимать для этого американца, когда сами англичане просто гоняются за такой работой в Америке? Уму непостижимо. Мистлер все-таки задал Джою этот вопрос. Ах, Джой просто должен следить за тем, чтобы в разделе были представлены английские вкусы: вареная баранина, хлебный соус, мясной пирог, а также продукты для школьных завтраков. Английские же специалисты просто помешались на всяческих новинках! Руководство «Вог» старается мыслить глобально, малейшие проблески таланта и оригинальности тут же предаются анафеме. Английская еда сегодня, Пикассо и политика Германии завтра. Джою хотелось бы услышать от Мистлера совет по ресторанам Милана — следующая его тема — и Парижа, где в бистро до сих пор подают основательную буржуазную еду.

Всегда оставляю этот вопрос на рассмотрение самих хозяев, последовал лаконичный ответ.

Тут вдруг Барни принялся объяснять, как однажды ленч с Джоем плавно перешел в обед в китайском ресторане, где он заказал практически все, что было в меню, да еще норовил попробовать что-то с его, Барни, тарелки. Из чего Мистлер сделал вывод, что Джой скорее приятель Барни, а вовсе не Банни.

Бородатая матрона принесла кофе, печенье и граппу. Они перешли на диван и кресла. Мистлер вдруг спохватился, что ест и пьет так, точно у него нет будущего, что, увы, соответствовало истине. Он изучал лицо Банни, в особенности ее глаза и руки, пока Барни пытался поведать очередную историю о последнем грандиозном пире, который закатил Энрико перед самой смертью. Похоже на то, что Банни и Джой слышат ее не впервые и что рассказывалась она и в других компаниях.

Забавно все же, что в устах Барни местоимение «я» звучит почти так же, как «мы» у особ королевской крови. Что, впрочем, совсем не означает, что он одинок. И что, если тот грек, козопас, перестал пользоваться расположением Лео, этот самый Лео устремился бы к своему дружку и вновь принадлежал бы ему душой и телом. На протяжении многих лет Барни пользовался репутацией «двустволки». А стоило увидеть, как Джой согласно кивает головой и сладостно улыбается, так сразу становилось ясно, что и он успел тут отметиться, пусть даже и не включен Барни в число главных фаворитов. А может, просто уже слышал от Барни эту историю?

Детка, это просто безумие какое-то! Весь дворец так и пылал огнями, факелы были расставлены вдоль всего канала, и ко входу то и дело подплывали гондолы, а из каждого окна свисали на длинных флагштоках фамильные знамена Феретти рубинового цвета. Мод Родмен попросила меня отвезти ее на этот бал. Я сказал: хорошо, дорогая, отвезу, вот только тебе придется нанять гондолу на вечер. Погода изумительная! Ни ветерка. Слышно, как весло входит в воду и выходит из нее. И стоило мне приехать, как я понял, что оказался прав, — практически все остальные гости прибыли на водных такси. Знаешь, это было поразительно эффектно! Я удивился, узнав, что Энрико вовсе не ставил никаких условий относительно транспорта типа: «Гости должны прибывать только на гондолах или пешком». Помнишь, как в Риме, когда он пригласил тебя на обед, на приглашении было написано: «Коктейли в девять, кареты в полночь»? Узнаю моего Энрико!

Тот день для меня выдался страшно утомительный: бродил с Мод из магазина в магазин, она искала маску, надеть на бал. Уму непостижимо! В конце концов я сказал ей: «Да не волнуйся ты так, детка! Лицо твое — само совершенство, и без того копия маски смерти. Наденешь черный плащ и сойдешь за Джека Потрошителя!» И она так хохотала, прямо остановиться не могла. Прямо перед вечеринкой я подъехал за ней в гостиницу «Киприани» и помог напудрить лицо. Пудрил до тех пор, пока она не превратилась в Марселя Марсо, только мертвого. А сам надел свое кимоно Кабуки, и когда мы вошли в зал, все гости нам аплодировали.

Что за сцена! Скрипичный оркестр Энрико играл Вивальди, на каждой ступени лестницы стояло по официанту с огромными подносами, а на них — бокалы с шампанским и икра на блинах! Только Энрико был способен додуматься. И я начал искать тебя и Энрико. Ты была одета в поистине царский наряд из зеленого бархата, и еще на тебе был этот сумасшедший фамильный жемчуг Феретти. А когда я спросил, где же Энрико, ты прижала пальчик к губам и посмотрела так хитро и таинственно. Помнишь? Он появился ровно в полночь с двумя мастифами на поводках. Позже Франциско сказал, что все это время они сидели у него в комнате и смотрели телевизор.

Да никакие не мастифы! То были ирландские волкодавы. Я просто умоляла его не устраивать этой вечеринки. Он был уже слишком слаб.

Но, согласись, в этом весь Энрико, закатить такой бал и не явиться на него! Прямо как в восемьдесят четвертом, когда он устроил ленч для Джанни в саду на Бренте. Сто человек гостей, шатры, скрипки, божественные декорации, целый лес цветущих магнолий и та черная женщина, ну в точности царица Шебы [57], которая пела Брамса. А сам он так и не появился! Только в конце гостям зачитали послание. С Капри! «Уехал отдать дань уважения нашей дружбе, что зародилась на этом острове, где мы с Джанни встретились впервые, где море и солнце были единственными нашими спутниками». Ты прочитала это сразу после того, как подали десерт.

57

Шеба — древняя страна на юге Аравийского полуострова.