Айсберг

— Сколько лодок ушло с тех пор, как они сели? — спросил Питт.

— Десять, а может, двенадцать. Они должны находиться на полпути. Возможно, где-то между сгоревшей деревней и орудийной батареей.

— Тогда вперед! — воскликнул Лазард. Он скрылся за дверью в конце площадки, на которой было написано: «Только для персонала».

Как только они попали в темноту, скрывавшую механизм работы пиратов, стали раздаваться голоса пассажиров, недовольных остановкой лодок по пути следования. Питт предполагал, что у Де Круа и Кастиле, так же как и у их убийц, могут возникнуть подозрения из-за остановки лодок, но это было не главное. Главное то, что план Келли и Рондхейма мог быть уже приведен в исполнение. Он подавил боль в груди, следуя за приземистой, едва заметной фигурой Киппманна, миновал пятерых пиратов, закапывающих сундук с драгоценностями. Фигуры казались настолько живыми, что Питту было трудно поверить, что это всего лишь манекены, которыми управляет электроника. Он был так поглощен сценой, имитировавшей реальность, что врезался во внезапно остановившегося Киппманна.

— Полегче, полегче, — запротестовал Киппманн.

Лазард дал знак рукой, чтобы они остановились там, где стоят, пока он крался дальше вдоль узкого коридора, припав к металлической ограде галереи для рабочих. Галерея протянулась по краю канала, по которому двигались лодки. Затем он дал знак Питту и Киппманну следовать за ним.

— Для разнообразия нам все-таки повезло, — сказал он. — Посмотрите-ка.

Питт, чьи глаза еще не привыкли к темноте, посмотрел вниз. Там было то, чего просто не могло быть, — дикая фантастическая сцена, которую создавала банда пиратов, поджигавших и грабивших дома. Место напоминало не то Порт-Рояль, не то Панаму-Сити в миниатюре. Пламя вырывалось из окон и дверей домов, а хохочущие морские разбойники преследовали вполне правдоподобно кричавших от страха девиц, вновь и вновь появлявшихся на фоне освещенных сзади окон. Громкое пение перекликалось с разговорами, создавая ощущение, что вся эта жуткая сцена не более чем забавная шутка.

Канал, по которому проходили лодки, пролегал между домами, скрывая время от времени от глаз двух пиратов, упорно пытавшихся поймать мула, чтобы он перевез награбленное ими на левом берегу добро к их трем товарищам с корабля на правом берегу. Однако внимание Питта привлекло другое. На середине канала в лодке, почти под мостом, переброшенном над водой, находились Кастиле и Де Круа! Они, подобно двум школьникам, играющим в хоккей на еженедельном матче, увлеченно показывали друг другу на различные детали захватывавшей дух картины. Там же, прямо за спинами южноамериканских президентов, не проявляя внешне никакого интереса, как две статуи, зловеще сидели те двое, что держали его под руки, когда Рондхейм избивал его. И было это в Рейкьявике, всего два дня назад.

Питт взглянул на светящийся на руке оранжевый циферблат часов. «Еще час двадцать минут до расчетного времени. Келли. Слишком рано, даже очень. Тем не менее, двое убийц Рондхейма находятся сейчас там, сидят не более чем в трех футах от своих намеченных жертв. Многое в этой головоломке остается неясным».

Он не сомневался, что по времени Келли рассчитал все точно и что Рондхейм будет придерживаться этих расчетов. «А будет ли? Если Рондхейм рассчитывает взять „Хермит лимитед“ в свои руки, он может внести в план изменения».

— Здесь вы командуете, Дэн, — спокойно сказал Киппманн директору службы безопасности. — Как мы будем их брать?

— Никакого огнестрельного оружия, — сказал Лазард, — Не дай Бог, шальная пуля заденет кого-нибудь из детей.

— Может лучше подождать подкрепления? — произнес Киппманн.

— Нет. У нас нет времени, — ответил Лазард, — Мы и так надолго остановили лодки. У людей может появиться раздражение, в том числе и у тех двоих за спинами Де Круа и Кастиле.

— В таком случае следует рискнуть. Надо привести лодки в движение, а когда нужная нам окажется под мостом, мы их схватим.

— Годится, — согласился Лазард. — Мост послужит нам хорошим укрытием — мы сможем приблизиться к ним на расстояние пяти футов. Я выйду из двери, находящейся под вывеской винной лавки. А вы, Киппманн, скроетесь за мулом и повозкой.

— Еще руки нужны? — спросил Питт.

— Извините, майор, — Лазард с сомнением посмотрел на Питта. — Вряд ли вы сейчас в подходящей форме для рукопашной схватки.

Он умолк и похлопал Питта по плечу.

— Но вы можете сыграть жизненно важную роль.

— Как скажете.

— Появившись на мосту среди пиратов в костюме волка, вы могли бы на какое-то время отвлечь внимание тех двоих в лодке, чтобы дать Киппманну и мне несколько лишних секунд для страховки.

— Идея — на уровне «Трех поросят», — проворчал Питт.

После того как Лазард дал указание обслуживающему персоналу запустить лодки вновь, они с Киппманном проскочили в «горящую деревню», скрылись за рядом домов и заняли там позицию.

Питт, поднявшись на мост, споткнулся о набитое чучело пирата, который, по замыслу, «вырубился» после большого количества выпитого. Он нагнулся и вытащил у манекена тесак. К своему удивлению, он обнаружил, что это была стальная копия настоящего ножа. Даже на близком расстоянии можно было восхищаться механическими пиратами, выглядевшими абсолютно живыми. Стеклянные глаза на потемневших от солнца и непогоды лицах всегда точно смотрели в том направлении, куда поворачивалась голова, а брови поднимались и опускались в унисон губам, которые напевали песенку «Двенадцать человек на сундук мертвеца».

Питт придвинулся к центру арочного моста и присоединился к группе из трех веселившихся разбойников, которые сидели, свесив ноги через искусственный «каменный» парапет и размахивая своими тесаками в такт залихватской песне. Питт в обличье волка и резвящиеся пираты представляли для людей, сидящих в лодках, довольно странное зрелище. Они размахивали руками и горланили знаменитую песенку флибустьеров. Двое детей, девочка лет десяти и мальчик лет семи вскоре начали махать ему рукой.

Кастиле и Де Круа, также хохоча, приветствовали его по-испански. Двое же убийц сидели с каменными лицами — представление их не волновало. Питт подумал, что выходит на тонкий лед, где не только ложное движение, но и мельчайший просчет в деталях повлечет за собой смерть мужчин, женщин и детей, так беспечно веселившихся над его шутовским видом.

Тут он заметил, что лодка пришла в движение.

Нос ее был как раз под его ногами, когда темные фигуры Киппманна и Лазарда показались из их укрытия, мелькнули среди манекенов и прыгнули в лодку. Шок был полный. Но Питт этого не заметил. Без суеты, без отработанных эффектных приемов, без единого предупредительного слова — с холодным спокойствием он вонзил лезвие ножа прямо во впадину в груди, чуть ниже подмышки, сидевшему ближе всех к нему пирату.

Тут случилось невероятное. Пират выронил свой тесак, губы его округлились, в глазах отразилось удивление и шок, которые мгновенно сменились полным сознанием конца. Глаза его закатились, и он повалился вперед, шлепнувшись прямо в канал.

Второй пират не успел среагировать так, чтобы вовремя парировать удар. Он начал что-то говорить, и в этот момент Питт со всей силой нанес ему удар ножом в основание шеи. Тот замычал, вскинул руку вверх, как будто хотел что-то уточнить, но не удержался на ногах из-за неровной поверхности моста и, упав на колени, перевалился через парапет. Из его полуоткрытого рта сочилась кровь.

Вдруг перед Питтом в огненном отблеске света что-то мелькнуло. Инстинктивный, чуть заметный наклон головы спас ему жизнь, так как нож третьего пирата раскроил круглую высокую шляпу, которая возвышалась над маской волка. «Слишком далеко…». Питт зашел слишком далеко, испытывая свое счастье. Он ликвидировал двух людей Рондхейма раньше, чем они успели понять, что произошло. Однако у третьего было достаточно времени, чтобы отразить удар Питта и выбить его из равновесия.

Почти ничего не видя, Питт ответил на удар и, шатаясь, отступил назад под непрекращавшимися атаками противника. Вдруг он конвульсивно метнулся вбок, через парапет, и свалился в холодную воду канала. Погружаясь в воду, он услышал свистящий звук рассекающего воздух ножа в том самом месте, где он стоял секунду назад. Канал был мелким, и он сильно ударился плечом о дно. Боль распространилась по всему телу. Все остановилось, и время перестало существовать.