Драгоценная паутина

Джастин взял лист бумаги, протянутый Рисом.

– Когда?

– Немедленно.

– Нет, – резко бросил Джастин. – Сейчас не могу. До одобрения коллекции Софией ди Маджори осталось меньше двух недель. Я заработал право довести сделку до конца.

– Хорошо. – Рис был готов к такому варианту. – Мы пойдем на компромисс. Ты отправишься в клинику после того, как все закончится. Но эти две недели ты будешь находиться здесь под наблюдением доктора. Можешь говорить всем, что это твой друг или помощник по бизнесу, – словом, все что угодно. Но он будет рядом постоянно. Он станет ежедневно сообщать мне о тебе и твоих делах. И еще: держись подальше от сестры и матери!..

– Ты хочешь приставить ко мне кого-то знакомого?

– Да, – признался Рис. – Моего друга из Штатов. Замечательный доктор. Сам увидишь, – добавил он, внимательно наблюдая за Джастином. – Человек чуткий и сердечный, он тебе понравится, Джастин. Он будет очень хорошо к тебе относиться. Я обещаю!

Джастин молча посмотрел на него и кивнул.

– Хорошо. Договорились.

– И никаких интриг, – предупредил Рис. – Фрэнк все поймет, Джастин. А если я что-то заподозрю, не успеешь глазом моргнуть, как окажешься в клинике. Не думай, что сможешь провести меня: я сдержу свое слово!

Джастин улыбнулся своей обычной, презрительной улыбкой.

– Ну как скажешь. Я могу идти? – спросил он. – Могу ли я, по крайней мере, приходить и уходить, когда хочу?

– Конечно, – устало ответил Рис, глядя, как тот открывает дверь. – Да, Джастин, – вкрадчиво проговорил он напоследок, – ты ведь готов напасть на мать и сестру при первом удобном случае. Но имей в виду, если ты кому-то из них причинишь зло, клиника для тебя окажется чересчур хороша! Понял?

Джастин насмешливо отсалютовал и закрыл за собой дверь. Он быстро вышел в коридор и прислонился к стене.

Услышав шум, он чуть не вскрикнул. Резко обернувшись, он увидел, как Роджер торопливо поднимается по лестнице. Джастин облегченно вздохнул. Он совсем забыл про своего дядюшку-идиота.

Может, ему стоит поселиться рядом со стариной Роджером наверху, в пристройке? Стать еще одним сумасшедшим Сирамор-Форбсом?

Джастин начал хохотать и не мог остановиться…

ГЛАВА 26

Венеция

Флейм и Рис вернулись из театра, полные впечатлений от «Ромео и Джульетты». Они вошли в гостиную. Оуэн поднял глаза от вороха фотографий и улыбнулся. Женщины Корральдо баловали его любовью и заботой и постоянно развлекали, не давая скучать. За последнюю неделю он очень много вспомнил. Прошлой ночью они с Франческой впервые после аварии занялись любовью, и он начал верить, что все будет хорошо.

– Привет, идите сюда и посмотрите! – весело позвал он их.

Флейм и Рис уселись возле него.

Джульетта задумчиво посмотрела на Флейм, потом на Риса. Флейм перехватила взгляд и кивнула. Пришло время объясниться с Рисом насчет последнего дня в Равенскрофте, когда он подслушал ее разговор со Скоттом Тейтом и неверно все понял. После аварии Рис держался как-то отстраненно, и это сводило ее с ума. Пусть бы лучше ругался.

– Ну как идет работа, дорогая? – спросила Франческа, и Флейм с облегчением вздохнула.

– Я все сделала, – удовлетворенно объявила она, – но хочу сделать еще кое-что… роскошное… – чтобы ди Маджори увидела это впервые только на презентации.

Женщины одобрительно закивали, а Оуэн нахмурился.

– А ты не рискуешь? Вдруг ей не понравится?

Флейм пожала плечами.

– Я понимаю. Но… – Она не знала, как объяснить, и Джульетта поспешила ей на помощь.

– Всякий значительный показ ювелирных изделий должен содержать в себе и некий сюрприз! Для всех. И для заказчика и для зрителей, – объяснила она. – А София из тех, кто ценит широкие жесты. Я думаю, это прекрасная идея, дорогая, – заключила она.

Флейм благодарно улыбнулась. Но что бы такое сделать? Что придумать? Чего нет в коллекции, в которой, кажется, есть все?

– Как красиво! – сказал Рис, пытаясь отвлечь ее.

Флейм посмотрела на пожелтевшую от старости фотографию, которую он рассматривал. На ней была красивая женщина в длинном вечернем платье, державшая в руке маскарадную полумаску.

– Грэнди, это ты? – потрясенно ахнула Флейм.

Джульетта улыбнулась.

– Да, это бал в 1916 году, – объяснила она. – Даже тогда, во время войны, Венеция устраивала маскарады. – Голос ее стал глубоким и низким от нахлынувших воспоминаний.

Флейм снова посмотрела на снимок. Теперь она внимательно вглядывалась в полумаску с узкими прорезями для глаз, украшенную перьями и какими-то блестками… Вдруг Флейм резко втянула воздух, глаза стали круглыми как блюдца.

– Грэнди! Где фотография Софии из журнала?

По глазам правнучки Джульетта поняла, что ей в голову пришла какая-то невероятная идея.

Флейм внимательно вгляделась в лицо Софии ди Маджори, отметила высокие скулы и твердую линию подбородка. Лицо было не столько красивым, сколько значительным, властным. Да, она, безусловно, интересна!.. Вдруг, ни слова не говоря, Флейм сорвалась с места и побежала к себе в комнату. Все слышали ее быстрые шаги по лестнице и стук двери.

– До свидания, Флейм, – крикнул Рис, и все захохотали.

– Я думаю, ее осенило, – проговорил Оуэн, который в дружной итальянской семье чувствовал себя необыкновенно легко. Ужас и тьма, окружавшие его, быстро отступали.

Он потянулся к Франческе, ее рука тут же оказалась у него в руке.

Мария засмеялась, а Франческа с лукавой улыбкой повернулась к Рису.

– Да, моя дочь непредсказуема!

Она нахмурилась, заметив, что Рис в ответ на ее слова не улыбнулся, а поморщился. На его лице отразилась боль.

Джульетта вздохнула: что бы ни произошло между молодыми людьми, Флейм попытается поскорее уладить недоразумение.

Джульетта не ошиблась.

Флейм работала до полуночи. Она слишком перетрудилась и никак не могла заснуть, поэтому, быстро приняв душ, надев самую красивую кружевную ночную рубашку, чисто белую, чуть выше колен, и расчесав волосы, на цыпочках прошла по коридору и открыла дверь в комнату Риса. Слабый ветерок еле-еле шевелил прозрачные занавески на окне, когда она прокралась к кровати и посмотрела на него.

Он лежал обнаженный, в лунном свете мерно поднималась и опускалась красивая мускулистая грудь. В горле у Флейм все пересохло. Неуверенно она протянула руку и осторожно коснулась соска, но тут же его рука сжала запястье Флейм, и она удивленно пискнула. Его пальцы казались железными…

Рис открыл настороженные глаза и увидел, что это не грабитель и не змея, а необыкновенное создание в белом. Он заморгал, потом засмеялся.

– Небезопасно так подкрадываться к мужчине, – прошептал он и, обняв ее за шею, притянул к себе.

Их губы встретились в нежном поцелуе, который через секунду превратился в страстный. Еще мгновение – и Флейм тоже оказалась голой. Его руки потянулись к ее грудям, большой палец принялся играть сосками, она застонала, почувствовав, как по телу побежала разгоряченная кровь. Он раздвинул ее ноги своими сильными ногами, и тело ее словно растаяло…

– О, Рис, – бормотала она, не в силах произнести больше ни слова.

Он одним сильным ударом вошел в нее, и она обхватила ногами его за талию.

– Черт побери, почему тебя не было так долго?

Фрэнк Йенсен крался, как кот, по спящему дому, погруженному в темноту. Он уже успел освоиться в Равенскрофте. Он прибыл в тот самый день, когда Рис уезжал в Венецию, и у них почти не было времени поговорить. Но Фрэнку, как только он познакомился с Джастином Сирамор-Форбсом, сразу стало ясно, что юноше нужна помощь. И очень срочно!..

Они встретились в библиотеке, где Джастин превосходно изображал графа. Но Фрэнк понимал, что за этим скрывается. Он отнесся к холодности и неприкрытой враждебности в глазах Джастина очень просто, что ужаснуло молодого человека. В первые несколько дней парень пытался делать вид, будто ничего не случилось. Он освободился от своей жуткой семьи и молился, чтобы они остались в Венеции навсегда. Фрэнк Йенсен не задавал глупых вопросов, как ожидал Джастин, он просто беседовал с ним о разном. Фрэнк интересовался, как он управляет имением, Джастин рассказывал, не догадываясь, как много открывают его слова человеку, умеющему слушать!..