Драгоценная паутина

Джастин кивнул. Итак, пока мать и сестра ничего не знают о его желании вызвать их в суд и потребовать вторую половину «Альционы». Если ему удастся надавить и заставить их продать долю Флейм – это лучший вариант. Если нет, придется придумать что-то… более радикальное.

Флейм разглядывала книжные полки в гостиной, пытаясь выбрать что-нибудь почитать перед сном. На диване растянулся мужчина, неотрывно следивший за ней и ужасно волновавший.

– В чем дело, Рис?

Он пожал плечами.

– Ни в чем.

А что он мог сказать? Да, ему не нравится ее брат. Но надо ли кричать об этом во весь голос? Он увидел, как она напряглась от его резкого ответа, ему захотелось вскочить, обнять со спины и поцеловать в шею, за ушком, прижаться губами к холодной зеленой ткани платья и почувствовать жар кожи. Он почти слышал тихие всхлипы удовольствия, ощущая дрожь ее тела в ответ на ласку…

Рис встал и подошел к Флейм.

– Какую книгу ты ищешь? – Глаза его озорно блестели. – Моя маленькая сестренка!

– Я тебе не сестренка, – огрызнулась Флейм, зло посмотрела на него и поняла, что он шутит. Его глаза вообще затмевали весь мир, и потому она не заметила фигуру, мелькнувшую за окном на террасе. – О, Рис, ты невыносим!

– Это я невыносим? – изобразил он полное непонимание. – Ты знаешь, – тихо сказал он, потянувшись к ней и взяв за руки, – когда я получил то письмо, я хотел убить тебя. Как ты могла так плохо обо мне подумать?! – Он прижал ее к себе, и, хотя глаза ее все еще сверкали гневом, она начала таять, едва услышав удары его сердца у своей груди и ощутив огонь тела, проникающий даже через одежду. – Я думал, я тебя задушу! – Он соединил пальцы у нее на шее.

Флейм почувствовала толчок внизу живота и охнула.

Оуэн и Франческа резко остановились на пороге, онемев.

– Да, – тихо сказал Рис, – но тогда я подумал, – его голос перешел на шепот, который могла слышать только она, – если бы ты умерла, что бы я стал делать всю оставшуюся жизнь?

Она ахнула, когда его руки, сильные и решительные, еще теснее прижали к себе. Соски встали и уперлись ему в грудь, ноги ослабели и задрожали от прикосновения мускулистых бедер, обтянутых джинсами.

Их губы встретились, Флейм почти упала на Риса, но он удержался на ногах. Напряжение, нараставшее весь день, внезапно спало. Он наклонился к ней, его глаза потемнели, она слышала глухое биение его сердца, запах его мыла, лосьона после бритья и, конечно, острый запах мужчины. Губы Риса пожирали ее, язык по-хозяйски орудовал во рту. Она стонала, вдавливаясь в горячее сильное тело. Никогда раньше ничего подобного Флейм не чувствовала. Поцелуй Риса Декстера не был похож ни на что. Флейм пылала!..

Оуэн и Франческа тихо вышли за дверь. Отойдя подальше, они сконфуженно посмотрели друг на друга.

– Ох, Оуэн… – Франческа покачала головой.

Он рассмеялся. Через секунду Франческа тоже хохотала. А что еще им оставалось делать?..

Рис попытался поднять голову, но ее губы не отпускали. Застонав, он снова прижался к ней…

Джастин, прислонившись к каменной балюстраде, стоял под прохладным сентябрьским ветерком. Он не чувствовал этого ветра, впившись глазами в пару за стеклом, – он физически ощущал их страсть. И как Франческа с Оуэном, только по совершенно другой причине, Джастин засмеялся…

Рис выволок Флейм из гостиной. У подножия лестницы поднял ее на руки и побежал вверх по ступенькам. Ногой захлопнув дверь своей комнаты, понес Флейм на кровать, быстро разделся сам, сорвал с нее одежду и бросился на постель. Его губы нащупали ее соски.

– Нет, – пробормотала вдруг Флейн, удивив его настолько, что он замер, глядя на нее, голый и возбужденный.

– Нет? – тихо переспросил он.

– Теперь моя очередь!

Она уперлась ему в плечи, повалила на спину и оказалась сверху. Напряженное лицо Риса расслабилось, оранжевые точки в глазах заплясали, разгораясь, когда Флейм наклонилась и поцеловала его соски. Сперва робко, потом смелее ее руки шарили по его телу. Она гладила его плечи, грудь, плоский живот. А за руками последовали губы. Когда язык Флейм утонул в пупке, Рис застонал. Херувимы, нарисованные на потолке, лукаво улыбались ему, а он им. Когда пальцы Флейм стиснули его напряженную плоть, улыбка исчезла с его лица, сменившись гримасой удовольствия. С любопытством, не сознавая своей силы, она наклонилась и лизнула. Он чуть не упал с постели от неожиданного ощущения. Флейм повторила и с радостью увидела, как голова Риса заметалась по подушке. Она чувствовала силу мощных бедер и дрожь, пробегающую по телу Риса. Ощущение своей власти над ним восхищало. Флейм встала на колени, наклонилась над жаждущей плотью и стала ждать, когда Рис откроет глаза. И когда он открыл их, она медленно уселась сверху, охнув, когда он заполнил ее всю. Их стоны соединились. Флейм поднялась, потом снова опустилась. Она откинула голову, огненные волосы рассыпались по плечам.

Руки Риса ласкали ее грудь. Флейм была просто великолепна. Это была его женщина. Они просто созданы друг для друга, это совершено ясно. Сердце Риса наполнялось гордостью и счастьем, когда Флейм смотрела на него, облизывая губы розовым язычком. Глаза ее стали круглыми, потом она закрыла их, испытывая невероятное наслаждение, а когда открыла, увидела искаженное страстью лицо Риса и вскрикнула. Ее тело тоже было готово к кульминации!..

– Рис, Рис, я тебя люблю!

– И я люблю, очень!

Он обнял ее, когда она упала ему на грудь. Тело Флейм сотрясалось от оргазма.

– Я всегда буду любить!

Но когда солнце садилось над Равенскрофтом и когда они со всей нежностью, на которую способны любовники, обнимали друг друга, никто из них и подумать не мог, что меньше чем через сутки они расстанутся…

ГЛАВА 20

Флейм проснулась и несколько секунд недоуменно разглядывала незнакомый, с причудливой лепниной, потолок. Смутилась, а потом вдруг вспомнила: Рис!

Повернувшись на бок, она молча посмотрела на него. Ее сердце сжималось от любви. Во сне он казался таким молодым и беззащитным. Она наклонилась и нежно поправила каштановый завиток на виске. Какие длинные ресницы и какие густые. От прикосновения ее ласковых пальцев Рис проснулся, открыл глаза. Улыбка совершенно изменила его лицо.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе утро, – ответила она, вдруг оробев.

Флейм натянула простыню выше груди, огненный локон упал на глаза. Она хотела убрать его, но Рис оказался проворней. Нежной рукой он провел по ее голове и Флейм почувствовала, что ее сердце почти остановилось. Какой прекрасный миг – из тех, что не забываются!..

– Рис, – прошептала она и погладила его по груди, коснувшись шелковистых волос. – Я люблю тебя!

У Риса перехватило дыхание. Он вдохнул, потом выдохнул. Он и раньше просыпался рядом с женщинами, и некоторые говорили ему такие же слова. Но он никогда не отвечал. До этого момента…

– Спасибо, – сказал он и нежно погладил Флейм по щеке. – Я тебя тоже очень люблю.

Внезапно Флейм с тревогой посмотрела на него.

– Но если ты этого не чувствуешь, не говори.

– Я никогда не говорю того, чего не хочу сказать, – ответил он, склонив голову набок. – А что?

– Ничего. Просто… Мы так плохо начинали. Я и не поняла, что ты мне понравился. Да и ты намекнул, что не веришь мне. – Флейм робко улыбнулась.

Рис засмеялся.

– Я так прозрачно тебе намекнул?

– Да, прозрачно как хрусталь!

– Ну что ж, иногда я тоже ошибаюсь, – насмешливо сказал он.

Это прозвучало так надменно, что Флейм шутливо ударила его по плечу.

– Ох, не слишком умно портить принадлежащую тебе вещь, – упрекнул он ее, притворно потирая плечо.

Флейм заглянула ему в глаза.

– Ты мой, да, Рис? Ты, правда, мой?

Он кивнул и с радостью увидел, как из ее глаз исчезло беспокойство.

– А не думаешь ли ты теперь, – что тебе лучше пойти к себе, переодеться на случай, если мой отец или твоя мать придут нас звать к завтраку?