Страница 55 из 55
На крутом повороте машину вдруг стало заносить. Преподобный нажал на тормоз, машину закрутило между скалой и пропастью. Она могла рухнуть вниз, но вместо этого уткнулась в скалу.
— Я больше не могу вести машину! — взмолился преподобный. — Не могу, и все. — Он продемонстрировал трясущиеся руки.
— Я сам поведу, — решил Трой. — Пересаживайтесь вдвоем на заднее сиденье. Вы ничего не выкинете?
Супруги покачали головами. На всякий случай он положил револьвер под руль, на сиденье у себя между ног.
Он нашел по карте еще одну дорогу через горы к востоку от долины Салинас. Высоко в горах дождь сменился снегом, еще больше замедлив движение. Остаток дня они петляли по горным дорогам. К наступлению темноты они добрались до Техачапи. Ущелья между горными вершинами затянуло густым туманом. Трой мог только гадать, что творится вокруг: лучи фар вязли в тумане. В нем крепла надежда, что он доберется до спасительного Лос-Анджелеса.
Впереди он увидел проглядывающий сквозь туман мигающий красный огонек. Огонек вознесся высоко над серединой перекрестка и попеременно мигал в разные стороны. Трой притормозил, потом задумался, ехать прямо или свернуть. Так ничего и не решив, он доехал до середины перекрестка, там затормозил и стал высматривать указатель.
Наконец он решил поворачивать. В следующее мгновение в машину ударил синий свет. Сзади их нагнал полицейский автомобиль. Трой смотрел вперед и не догадывался о его приближении, пока не закрутилась мигалка, вогнав его в страх и отчаяние.
Может, ударить по газам и попытаться удрать? Нет, ведь он совершенно не знал, где находится и куда ехать.
— К обочине! — проревел полицейский в мегафон.
Свет бил сзади, и так ярко, что он был совершенно ослеплен. Сейчас они могли бы скрутить его, не опасаясь сопротивления. Он был полностью обессилен. Чтобы отстреливаться, требуется особенный душевный настрой. Невозможно сохранять его постоянно.
Шли секунды, он, щурясь, наблюдал в зеркальце за ярким светом сзади. Они проверяли по рации номерной знак автомобиля.
— Сидите смирно! — велел он своим заложникам, взял с сиденья револьвер и открыл локтем дверцу. Полицейские слишком долго тянули, и он успел приготовиться. Он вылез, держа револьвер у бедра.
— Что случилось, командир? — спросил он, выпрямляясь. Он не видел ничего, кроме мигалки. Он поднес левую руку к лицу, чтобы защитить глаза. Он дышал часто и неглубоко, чувствовал себя опустошенным, безвольным. Хорошо хоть, что не дрожал крупной дрожью, как загнанный конь.
— Не двигаться! — рявкнул мегафон. Теперь Трой разглядел фигуру у распахнутой водительской дверцы.
Трой шагнул вперед.
— Мы, кажется, заблудились… — проговорил он.
— Ни с места! — крикнул новый голос слева. Трой посмотрел туда и увидел у ограждения на другой стороне дороги второго полицейского, прижавшего к плечу дробовик и держащего Троя на мушке.
— Что вы делаете? Не наводите свой…
— Это он! — раздалось из громкоговорителя.
Трой машинально оглянулся на полицейский автомобиль. Коп у машины доставал пистолет.
Трой вскинул свой револьвер и без малейшего промедления выстрелил. Он не практиковался в стрельбе уже лет десять с лишком, но расстояние не превышало двенадцати ярдов, а стрелял он в свое время метко, к тому же полицейский не позаботился надеть бронежилет. Пуля вонзилась ему под ключицу и вылетела из спины, пробив легкое. Он уронил пистолет и рухнул на колени.
Трой развернулся и снова нажал на спуск. Он не услышал выстрела дробовика, но по кузову машины словно застучали камешки. Досталось и ему: дробинки вонзились ему в щеку и в плечо, заставили покачнуться, но Трой не упал. Картечь искромсала бы его в клочья, но ружье оказалось заряжено мелкой дробью.
Он выпрямился и сделал три выстрела подряд. Их заглушил второй выстрел дробовика. В этот раз он получил заряд в грудь, живот и шею и рухнул на спину. Его нашпиговали мелкой дробью, но раны были несерьезными. Третья пуля Троя попала полицейскому в подбородок. Она прошла через горло и вышла сзади из шеи. Полицейский повис на ограждении.
У Троя кружилась голова. Словно сквозь вату слышались пистолетные выстрелы. Трой открыл глаза. Раненый полицейский сидя расстреливал «кадиллак» из своего тринадцатизарядного девятимиллиметрового полуавтоматического пистолета. Пули пробивали багажник, обивку салона и спинку задних сидений и одна задругой входили в тела преподобного Чарльза Уилсона и его супруги Чарлин.
Трой пошарил вокруг себя, но не смог нащупать револьвер. Тогда он пополз от света в тень, в туман. У обочины он потерял сознание.
Он вдруг почувствовал движение: его несли на носилках. Он лежал с закрытыми глазами. Если обнаружат, что он очнулся, могут начать избивать или сковать еще крепче.
Движение прервалось. Он услышал звук открывающихся дверей. Его задвинули в кузов. До слуха донеслись обрывки фраз:
— Пульс отсутствует… В оросительном канале, утонул… Те двое в машине все в дырках, как швейцарский сыр… Представляю, каково будет Мадигану, когда он узнает, что расстрелял двоих ни в чем не повинных людей! Бедняга принял их за преступников… Ладно, поехали.
Дверцы захлопнулись, скорая тронулась с места, снова остановилась. Трой открыл глаза. Перекресток был забит полицейскими машинами. Вращавшиеся в тумане мигалки были похожи на корабли инопланетян.
Потом раздались шаги. Он увидел фигуру у ветрового стекла. Новый голос сказал:
— Что с этим подонком? Не подохнет?
— Ничего, до газовой камеры доживет.
В ответ раздался презрительный смешок.
— Как же! Ладно… шевелитесь…
Скорая разгонялась, завывая сиреной. Трой закрыл глаза и снова погрузился в забытье. На сей раз сны его были ужасны.