Каин и Авель

– Я не хочу, чтобы мой муж увидел тебя раньше, чем я сама скажу ему, почему ты здесь, – объяснила она. – Ты хочешь остаться с нами, Владек, если мой муж разрешит?

Владек благодарно кивнул.

– Тогда отправляйся в постель, – сказала она.

Владек подчинился и молился, чтобы её муж разрешил ему остаться с ними. Он медленно разделся и забрался в постель. Всё было слишком: он был слишком чистый, простыни – слишком чистые, матрас – слишком мягкий, а подушку он вообще сбросил на пол. Однако Владек так устал, что уснул несмотря на мягкую постель. Несколько часов спустя его разбудили доносившиеся с кухни голоса: там шёл разговор на повышенных тонах. Мальчик подошёл к двери, приоткрыл её и стал прислушиваться.

– Глупая женщина, – услышал он визгливый голос, – ты что, не понимаешь, что случилось бы с тобой, если б тебя поймали? В этом случае тебя бы отправили в лагеря.

– Но если бы ты только видел его, Пётр, он был похож на загнанного зверька.

– Поэтому ты решила превратить в загнанных зверей всех нас, – произнёс мужской голос. – Кто-нибудь видел его?

– Нет, – ответила женщина, – кажется, никто.

– Слава Богу хоть на этом. Он должен немедленно покинуть нас, пока об этом никто не знает, в этом наше единственное спасение.

– Куда же ему идти, Пётр? Он потеряется, у него же никого нет, – умоляла спасительница Владека. – А я всегда хотела сына.

– Мне плевать на то, чего ты хотела и куда ему идти. Мы за него не отвечаем и должны быстро избавиться от него.

– Но, Пётр, похоже, он – дворянин, его отец был бароном. Он носит браслет с гравировкой на запястье.

– Тем хуже. Ты знаешь распоряжения наших новых правителей. Отменяются цари, дворяне, привилегии. Они даже не пошлют нас в лагерь, они нас просто расстреляют.

– Но мы всегда хотели сына, Пётр. Разве мы не можем позволить себе рискнуть хотя бы раз в жизни?

– Своей жизнью можешь рисковать, но не моей. Я сказал, что он должен уйти, и немедленно.

Владеку не нужно было слушать их разговор дальше. Он решил, что единственное, чем он может помочь своей благодетельнице, – это бесследно исчезнуть в ночи. Он быстро оделся и посмотрел на кровать, в которой только что спал; мальчик надеялся, что ему не понадобятся ещё четыре года, чтобы вновь увидеть подобное. Он уже открывал окно, когда распахнулась дверь и в комнату вошёл железнодорожный начальник, небольшого роста, не выше Владека, с огромным животом и почти лысый, – на голове у него было только несколько седых прядей. На нём были очки без оправы, стёкла которых полукружиями висели под глазами. В руках он держал керосиновую лампу. Мужчина остановился и уставился на Владека. Владек ответил ему дерзким взглядом.

– Слезай, – приказал мужчина.

Владек с неохотой пошёл за ним на кухню. Женщина в слезах сидела за столом.

– А теперь послушай, мальчик, – сказал он.

– Его зовут Владек, – вмешалась женщина.

– А теперь послушай, мальчик, – повторил он. – Ты несёшь с собой неприятности, и я хочу, чтобы ты убирался отсюда, и как можно дальше. Я скажу тебе, как я могу тебе помочь.

Помочь? Владек с недоумением посмотрел на него.

– Я дам тебе билет на поезд. Куда бы ты хотел отправиться?

– В Одессу, – сказал Владек, понятия не имевший, где это находится и сколько будет стоить такое путешествие, но помнивший, что говорил ему фельдшер Дубов: путь на свободу, в Турцию, лежит через Одессу.

– Одесса-мама, бандитская столица, это как раз то, что тебе нужно. Тебе и следует быть среди своих, там тебе самое место.

– Ну разреши ему остаться с нами, Пётр. Я позабочусь о нём. Я…

– Нет, никогда. Я лучше заплачу этому зверёнышу.

– Но как он пройдёт через заставы?

– Мне придётся выписать ему рабочий паспорт до Одессы. – Он повернулся к Владеку. – Я посажу тебя на поезд, и если увижу или услышу тебя в Москве ещё раз, то устрою тебе немедленный арест и место в ближайшей тюрьме. А затем тебя отправят в твой лагерь со скоростью, которую только может развить поезд, если тебя вообще прежде не расстреляют.

Мужчина уставился на часы, висевшие на кухонной стене. Пять минут двенадцатого. Он обернулся к жене.

– Поезд на Одессу отходит в полночь. Я сам отвезу его на вокзал. Хочу убедиться, что он уехал из Москвы. У тебя есть багаж, мальчик?

Владек собирался сказать, что нет, но женщина ответила за него:

– Есть, я пойду и соберу.

Владек и мужчина с отвращением смотрели друг на друга. Женщина отсутствовала долго. Когда она вернулась, то несла большой пакет, перевязанный бечёвкой. Владек посмотрел на свёрток и хотел было запротестовать, но, встретившись с ней взглядом, он увидел в её глазах такой страх, что смог выдавить только:

– Благодарю вас.

– Тварь, – сказал мужчина.

Владек посмотрел на него с ненавистью. Ему стало жалко женщину, связавшую свою жизнь с таким человеком.

– Поживее, мальчик, пора отправляться, – торопил железнодорожный начальник. – Мы ведь не хотим, чтобы ты опоздал на поезд.

Владек вышел из кухни вслед за мужчиной. Он замешкался, проходя мимо женщины, и прикоснулся к её руке. Она ответила ему тем же.

Они быстро добрались до вокзала, там начальник молниеносно получил билет до Одессы и дал Владеку красный клочок бумаги.

– А мой паспорт? – дерзко спросил Владек.

Мужчина достал из внутреннего кармана официальный бланк, торопливо заполнил его, подписал и украдкой протянул Владеку. Глаза мужчины метались по сторонам. Владек много раз видел этот бегающий взгляд в глазах трусов.

– И чтоб я больше никогда не видел и не слышал тебя, – сказал мужчина грозным тоном.

Владек хотел что-то ответить, но тот уже исчез в темноте.

Владек взял под мышку свой пакет, проверил, на голове ли кепка, и направился к пропускному пункту. На этот раз он чувствовал себя увереннее и был пропущен без задержки. Он сел в поезд. Его визит в Москву оказался коротким, он больше никогда в жизни не увидит этот город, но всегда будет помнить доброту этой женщины, жены железнодорожного начальника, товарища… Он даже не узнал, как её зовут.

Владек ехал в обычном общем вагоне. Одесса казалась не такой удалённой от Москвы, как Иркутск, – дорога до неё на карте доктора была не длиннее пальца, а на деле – тысяча четыреста километров. Вскоре внимание Владека привлекла очередная игра в пристенок, которая шла в вагоне, и он стал присматриваться. Он обратил внимание, что один из игроков постоянно выигрывает, даже в тех случаях, когда у него нет, казалось бы, никаких шансов. Владек присмотрелся ещё внимательнее и вскоре понял, что тот жульничает.

Перебравшись от греха подальше в другой вагон, в котором ехали в основном женщины и дети, он крепко заснул.

Проснувшись, он развернул свой небольшой пакет и стал исследовать его содержимое. Яблоки, хлеб, орехи, две рубашки, пара брюк и даже пара ботинок были завёрнуты в коричневую бумагу. Что за женщина и что за муж у неё!

Он ел, спал и мечтал. Наконец, спустя шесть ночей и пять дней поезд, попыхивая дымом и паром, добрался до вокзала в Одессе. При выходе с перрона опять стоял пропускной пункт, но охранник лишь мельком глянул на Владека, да и документы его были в полном порядке.

Владек провёл остаток дня, гуляя по городу и пытаясь освоиться с его географией, но его внимание постоянно отвлекалось вещами, которые он никогда раньше не видел: большие городские здания, магазины с огромными витринами, лоточники, торгующие на улицах разными товарами, газовые фонари и даже обезьяну на поводке. Владек гулял до тех пор, пока не добрался до порта, и остановился там, чтобы взглянуть на море, простиравшееся перед ним. Да, вот оно какое, то, что барон называл Океаном. Он с тоской вглядывался в голубой простор, который отделял его от свободы, не давал бежать из России.

Город получил свою – и немалую – порцию боёв: повсюду были видны сгоревшие дома, следы разрухи, которые были ещё более нелепы на фоне тёплого, пахнущего цветами морского воздуха. Владек подумал: а не воюет ли город до сих пор? Но вокруг не было ни души, и спросить было не у кого. Солнце пряталось за высокими домами, и он стал искать место для ночёвки. Владек свернул в боковую улицу и пошёл дальше. Должно быть, он странно выглядел на городских улицах в длинном пальто, которое стелилось по земле, и с пакетом под мышкой. Везде ему мерещилась опасность, но тут он набрёл на запасные пути, где стоял одинокий старый вагон. Он бросил свой бумажный пакет в вагон, заставил своё уставшее тело забраться внутрь, заполз в угол и лёг спать.