Страница 49 из 74
— Питер, дружище, у тебя тоже есть возможность немного отдохнуть, — сказала она. — Мы с моей подругой Гвен собираемся поболтать по душам, и вряд ли ты сможешь внести ценный вклад в нашу беседу, так что поезжай домой, хорошо? Чего тебе здесь околачиваться?
Она улыбнулась, вернее, дернула уголками рта и приподняла брови.
Питер предполагал, что его попросят подождать, пока Мюриэль выпьет последний бокал, потом — еще один, на дорожку. В таком случае, как бы радостно Питер ни улыбался всем подряд, у нее был бы повод объявить, что он своей раздражительностью испортил ей приятный вечер. Или что он силком вытащил ее из гостей, где она хорошо проводила время. Естественно, Питер был не готов, что его выставят из дома Софи.
— Э-э… ничего, — промямлил он. — Я могу…
— Нет-нет, не буду тебя задерживать! — Мюриэль шаловливо рассмеялась. — Судя по твоему виду, старина, тебе не помешает лечь спать пораньше! Конечно, сейчас не так уж и рано, но тут каждая минутка дорога.
После слабых протестов Питера выпроводили из кухни. Гвен прощально шевельнула пальцами, жеманно хихикнув, и он почувствовал мимолетный прилив жалости к Малькольму. В гостевом туалете Питер вновь подумал, что, если бы в семье была вторая машина, которую они — вернее, Мюриэль! — вполне могут себе позволить, подобные ситуации не возникали бы. Хотя это всего лишь капля в море. Все равно случались бы вечера вроде сегодняшнего, когда Мюриэль надо забирать, потому что она слишком много выпила или собирается выпить. Ну, тогда бы она ему и звонила или… Господи, о чем он думает? Как будто она согласится ограничить свою свободу и отказаться от возможности его третировать! Должно быть, он забылся. Размечтался, как бывало и раньше.
В прихожей Питер едва не налетел на Софи с бирюзовым шарфом на голове, удивился и от неожиданности спросил:
— Ты куда-то уходишь?
Он вдруг вспомнил, что минуты две назад слышал телефонный звонок.
— Да. А что? — Софи всегда разговаривала довольно резко, и требовалось совсем немного, чтобы ее голос зазвучал по-настоящему сердито.
— Полагаю, с Чарли все будет в порядке?
— А что?
— Ну…
Питер выразительно мотнул головой, словно напоминая Софи, что на правах старого друга знает о нервных срывах у ее мужа.
— Думаю, ему ничего не грозит, в доме еще три человека.
— Да, конечно.
— Можешь тоже остаться, раз уж так за него волнуешься.
Он вновь покачал головой, на сей раз отрицательно, втайне подозревая, что она его дразнит.
— Знаешь, мне тоже иногда нужно отдохнуть.
Прежде чем Питер успел ответить, Софи ушла на кухню.
5
Входная дверь хлопнула во второй раз. Гвен и Мюриэль подняли головы.
— Питер в каком-то странном настроении, — сообщила Софи.
— Думаю, выпивка не пошла ему впрок, — сказала Мюриэль. — Ему вообще нельзя пить.
— Как мило, что он вступился за Перси, — заметила Гвен. — Сразу видно, что у него есть чувство сострадания!
— Казалось бы, он-то должен понимать, что другим тоже нужна передышка! — проворчала Софи и торопливо продолжила: — Я на полчаса забегу к Рианнон, хорошо? Вы же еще посидите?
Она добавила, что еда в холодильнике, хотя закусок на столе гостьям хватило бы часа на два, даже если бы они жевали без перерыва.
— Если хотите, оставайтесь на ночь, кровать…
Ее перебила Мюриэль, сказав, что вызовет такси. Вмешалась Гвен и объявила, что сама отвезет Мюриэль домой. Они препирались до самого ухода Софи, но все же успели поблагодарить ее за гостеприимство и передать привет Рианнон. Убедившись, что они остались вдвоем, Гвен повернулась к Мюриэль, сосредоточенно нахмурив брови:
— Так, что мы говорили… Ага, берешь банку — только хорошей торговой марки! — смешиваешь со столовой ложкой йогурта…
— …добавляешь немного порезанной петрушки…
— …и все спрашивают, есть ли там цикорий и не сельдерей ли ты туда положила… И хотят узнать рецепт, интересуются, обжаривала ли ты овощи на сливочном масле, и так далее. Я обычно отвечаю, что готовлю по-старинному, это единственно правильный способ.
Мюриэль рассмеялась куда веселее, чем обычно смеются при обсуждении кулинарных методов.
— Точно, и им нечем крыть. Конечно, когда дело доходит до куриного бульона, шотландской похлебки или супа вообще, нет ничего лучше бульонных кубиков и капельки спиртного, точно тебе говорю. Банка супа из бычьих хвостов, бульонный кубик, ложка виски — и все. Проще простого. И не только просто, — добавила она с вызовом. — Гораздо вкуснее.
— Когда я оглядываюсь на прошлое, — Гвен положила подбородок на руку с зажженной сигаретой и принялась разглядывать свежее винное пятно на скатерти, — то вспоминаю всю эту возню с кастрюлями. Я вечно что-нибудь готовила — в дело шли даже малюсенькие обрезки мяса — и еще убеждала себя, что цыплячий остов в десять раз лучше самого цыпленка… Ты не поверишь, Мюриэль, но было время, когда я брала у мясника кости, якобы для собаки, и варила их с говяжьими хрящами. И ради чего? Зачем?
Мюриэль сочувственно кивнула. Обычно они с Гвен не шли дальше взаимной вежливости, даже когда Мюриэль не считала Гвен пронырой, а та, в свою очередь, не думала о Мюриэль как о странной и громогласной особе, однако ночные посиделки объединяют людей, особенно тех, кто дольше всех продержался за выпивкой. Впрочем, сегодня эта причина была не единственной.
Гвен немного помолчала, затем как бы случайно заметила:
— Все равно никто не замечает, я уж не говорю о том, чтобы ценить…
— Не смеши меня.
— Я говорю, что они даже не замечают.
— Конечно. Надо ведь хотеть знать, а они не хотят. Свое драгоценное внимание уделяют другим вещам.
— Ненавижу, как…
— Чего ты хочешь? Чтобы они удосужились взглянуть, что творится в их собственном доме и на ком все держится? Да никогда в жизни. К чему им это? Они ведь победили.
На этой стадии уже не оставалось сомнений в том, что «они», о которых сейчас говорили, не имеют ничего общего с теми, кто спрашивал у Гвен, какие овощи она положила в готовку. Впрочем, темы, которая интересовала обеих больше всего, женщины пока не коснулись, выжидали. Не торопили время, как говаривают в Южном Уэльсе в подобных случаях.
Гвен не выдержала первой.
— Конечно, она еще очень даже ничего. Не красавица, да я никогда и не считала ее красивой, но эффектная.
Она не назвала имя не из-за приписываемой валлийцам уклончивости, а потому, что мысли о Рианнон постоянно крутились в голове.
Судя по тому, как быстро Мюриэль подхватила разговор, она думала о том же.
— Еще бы, небось потратила целое состояние на косметические салоны, массажи, санатории и бог знает что еще. И дома палец о палец не ударит. Всегда так было.
— Верно, но гладкую кожу из баночки с кремом не добудешь, и манеру держаться тоже — это врожденное. А что касается…
— Да она тарелку за собой не помоет!
— Если говорить о том, как она общается с людьми, — тут я со многими не соглашусь. В разговоре…
— Жеманничать в ее-то возрасте!
— Не спорю, с ней можно просто поболтать, она очень приятная собеседница, но все это на уровне обычного трепа. Сплошная банальщина. Конечно, я не прошу, чтобы за кофе обсуждали Витгенштейна, [39]ни в коем случае, и она, нужно отдать ей должное, мила и дружелюбна, только потом себя спрашиваешь: а что же она сказала? Собственно, от нее не ждешь блистательного…
Выслушав это пространное выступление, Мюриэль наконец поняла, что Гвен имеет в виду.
— Честно говоря, я всегда считала ее занудой.
— Ну…
— Слушай, разве она… разве ты не была… вы не были…
— Где я не была?
— Как же называлось то заведение у дороги… ты должна знать… по-моему, политехнический институт, да?
— Университет, — с некоторой холодностью поправила Гвен.
— Да, точно. Вы вроде с ней вместе там учились, лет сто назад?
39
Витгенштейн, Людвиг Йозеф Иоганн (1889–1951) — австро-английский философ, один из самых ярких мыслителей XX в.