Автономка

Так она и ушла, не дождавшись ответа от мужа и неуверенная, слышал он ее или нет.

Василий Иванович так и сидел в кресле, опустив голову и глядя перед собой, когда, почти сразу после ухода жены, раздался звонок в дверь. Вставать и идти открывать не хотелось, тем более что дверь она наверняка, как обычно, оставила открытой. А кричать, чтобы зашли, хотелось еще меньше, чем вставать. И потому старший лейтенант, помедлив несколько секунд, пошел к двери, встречать гостей.

За дверью стоял гость, хоть и незваный, тем не менее «свой». Более того, командир, сослуживец и друг, которому не хотелось говорить, что он пришел не вовремя, потому что друзья всегда приходят вовремя. Только самому хозяину это не сразу становится понятно. И потому, открыв дверь, Арцыбашев отступил на шаг, освобождая проход.

– Привет, Василий Иваныч, – сказал капитан Твердовский, командир роты, перешагивая через порог.

Капитан был в спортивном костюме, на который набросил дубленку, и без шапки.

– Я смотрю, свет зажегся. Вернулись, значит. Дай, думаю, загляну.

– Заходи, Дмитрий Евгеньевич. Только я не в духе, сам понимаешь. Извини уж.

Твердовский хорошо это понимал и потому сразу вытащил из кармана дубленки бутылку водки и протянул старшему лейтенанту:

– Давай? Расслабит…

– Пробовал. Не помогает. Вообще до головы не доходит. Как воду пью.

Тем не менее Василий Иванович сразу прошел на кухню. Кухня была в доме угловой, и потому там всегда зимой было заметно холоднее, чем в других комнатах, – даже тогда, когда отопление шло из котельной. Но холода, когда нет ветра, офицеры боялись мало.

– Похозяйничай, а то у меня руки подрагивают, – сказал Арцыбашев и поставил бутылку на стол.

Руки у него в действительности не дрожали, но он не стал объяснять свое состояние полностью, потому что и себе объяснить его не мог, хотя мог бы сказать, что от усталости даже плечи болели, будто несколько дней не переставая мешки таскал – так все болело. И, чтобы совершить любое движение, приходилось себя заставлять. Но и объяснять подобное состояние не надо было, потому что Дмитрий Евгеньевич и сам все это понимал. Он не пошел в комнату доставать из серванта рюмки, а вытащил из кухонного навесного шкафа два стакана, поочередно дунул в каждый, словно сполоснул, и поставил на стол. А из второго кармана дубленки вытащил целлофановый пакет с куском копченого сала собственного приготовления, взял четвертинку буханки хлеба и тут же нарезал закуску. Выпили, помянули, не чокаясь, и после этого капитан, глядя на понурую голову старшего лейтенанта, сказал:

– Не рассказывай ничего. Давай сразу по второй.

Когда вернулась Людмила, бутылка была уже пустой и стояла под раковиной рядом с мусорным ведром. А мужчины сидели молча, каждый погруженный в собственные мысли. Со стороны казалось, что они друг друга понимают и поддерживают, хотя поддержка нужна была только одному из них.

– Подполковник Елизаров из ФСБ – это кто такой? – спросил наконец Василий Иванович.

– Из ФСБ? – переспросил Твердовский. – Это особист, что ли?

– Нет, особист, кажется, Евсеев, а этот Елизаров.

– Тогда не знаю. Я и с Евсеевым-то только здороваюсь, а разговаривать – ни разу не разговаривал. Не люблю я эту ихнюю братию. А кто такой?

Василий Иванович объяснил. Людмила молча слушала. Со стороны выглядело, что тот ничего вокруг не видит и не воспринимает, а он все запомнил. Значит, из стресса уже наполовину вышел.

– И не сказал, что ему от тебя нужно?

– Ничего не сказал.

– Не понравился он мне, – заметила Людмила, включаясь в разговор. – Лицо злое. Холеный уж очень. На комсомольского функционера из недалекого прошлого похож. Или на депутата. Из молодых и борзых. Я таким никогда не верю.

– Да, мне лицо тоже не понравилось, – согласился Василий Иванович. – Слизняк какой-то. И улыбается, как удав кролику.

– Служба такая, – философски рассудил командир роты и вместе с Людмилой встал на звонок в дверь. – Никак мой Бич Божий за мной пожаловал. Я открою.

Капитан знал за своей женой привычку отправляться на поиски мужа, если тот вышел из дома с бутылкой. А дома не пил принципиально. Кого Дмитрий Евгеньевич звал Бичом Божьим, знали все. Знали еще, что тещу капитан вежливо величает Мамашей Крюгер. Она долго не понимала, что это может означать, пока соседка не принесла ей видеозапись фильма-ужастика «Дом на улице Вязов». Разборку в тот вечер слышала вся улица. Но к голосу Мамаши Крюгер в ДОСе привыкли, и это не казалось чем-то из ряда вон.

Оказалось, в этот раз Дмитрий Евгеньевич ошибся. Он вернулся первым, но слышно было, как в прихожей кто-то разувается.

– Валерий Валерьевич хочет мое сало попробовать, – сказал Твердовский, замысловато представив нового гостя.

После этих слов в кухню вошел начальник штаба бригады подполковник Совкунов и поставил на стол свою бутылку с водкой.

– Сообщили мне, что ты, Василий Иванович, вернулся. Решил заглянуть, проведать.

– Не спейтесь, господа офицеры, – сказала, вставая, Людмила. – Только попрошу всех вместе с салом и тарой перебраться в комнату. Мне детей кормить пора… Ванюшка сегодня в обед есть не стал, и Манюша без нас плохо ела.

И посмотрела на мужа, как рефери на ринге, словно проверяла его состояние после полученного удара.

– Вообще-то я по делу, – сказал подполковник Совкунов после того, как выпили по первой. – Думал, ты один сидишь.

– Я не мешаю? – спросил Твердовский. – Могу уйти. Все равно моя половина вот-вот прибежит.

– Посиди, Дмитрий Евгеньевич, пока, – сказал Валерий Валерьевич. – Дело тебя тоже касается.

Капитан со старшим лейтенантом ждали, что скажет начальник штаба, а тот почти минуту думал, собираясь с мыслями.

– Вот, Дмитрий Евгеньевич, первый вопрос к тебе: сможешь ты найти Василию Ивановичу временную замену?

– На какое время? – настороженно спросил Твердовский. – От этого все зависит. Вообще-то взвод у него сильный, подготовлен хорошо, если ненадолго, то кого-то поставить можно.

– Неизвестно, насколько, – хмуро сказал подполковник. – Командировка, возможно.

– Это связано с подполковником Елизаровым? – спросил напрямую старший лейтенант.

Совкунов быстро и настороженно взглянул в глаза Василию Ивановичу и кивнул:

– Да. Он говорил, что вы подвезли его.

– А что вообще ФСБ от нас нужно? – поинтересовался капитан, не пытаясь скрыть своего недовольства.

– Ничего особенного: они всего-то навсего просят временно откомандировать к ним старшего лейтенанта Арцыбашева для помощи при расследовании обстоятельств убийства генерала Арцыбашева.

Василий Иванович покраснел и взялся за бутылку, чтобы разлить водку по стаканам.

– Авторский вариант, – сказал Твердовский.

– Что? – не понял подполковник.

– Я говорю, что это решить может только сам Василий Иваныч. С вашего, естественно, согласия. Я в этом деле даже советовать ничего не буду.

– И правильно, – согласился Совкунов. – А посоветовать здесь нечего, поскольку все завтра объяснит сам подполковник Елизаров. Я просто заглянул, предупредить – будь, Василий Иванович, готов к беседе.

– Я постараюсь, товарищ подполковник, – ответил Арцыбашев.

– С утра, будь любезен, ко мне. И еще подумай об одном. Судя по вопросам Елизарова относительно твоей способности к работе в одиночестве, на нелегальном положении и без прикрытия, они, видимо, хотят использовать тебя таким образом. Меня такие запросы сильно смущают… Подумай хорошенько.

– А что такого особенного должно меня смутить?

– То, что раньше в ФСБ о своей работе не докладывался.

Людмила, слыша, о чем разговор, выглянула с кухни и взглянула на мужа. Как всякая нормальная жена, она считала себя ангелом-хранителем своей половины и была уверена, что никто, кроме нее, не в состоянии понять, на что Василий Иванович способен, а для чего его просторные плечи явно не приспособлены.