Окончательный приговор

– Это – да, есть такая беда. Но у меня теплится в душе надежда на ментовский характер. Его же «на ковер» потащат за временную утерю оружия. И потому мент, мне кажется, мусоропровод уже носом перекопал, пистолет нашел, от вони отмыл и в рапорте факт утери оружия не отметил.

– Это возможный, и лучший для нас вариант, – согласился я. – Даже вполне вероятный вариант. По справедливости, хватит нам моего прокола. Меня в Москве ищут. Тебя идентифицируют, тоже будут искать, но тогда уже сообразят, что, поскольку двое здесь, то и третий обязан быть где‑то неподалеку, значит, заодно будут искать и Корчагина, который в сравнении с нами ведет себя примерно. Но его поиск на тридцать три процента увеличивает их надежды на успех. Одного найти всегда труднее, чем двоих и уж тем более троих.

Вадим один из всех нас не изменил внешность. Он от природы был лысоват уже в свои молодые годы. Конечно, хорошо бы ему носить парик, но опытный милиционер всегда отличит парик от настоящих волос. И в парике показаться подозрительным намного проще, чем без оного. А казаться подозрительными нам ни к чему.

– Я пока не вижу предпосылок к своему провалу, – сказал Вадим.

– Я тоже не видел, пока сосед не пожелал моим носом свою водку закусить, – возразил Вальтер. – Я уж надеялся чуть ли не до старости так же тихо прожить в образе провинциального художника.

– Честно говоря, – сознался я, – и я думал, что найти меня будет невозможно, пока этот капитан милиции не пожелал мои тапочки примерить.

– Я на вашем опыте буду учиться, – сказал Корчагин.

Командир временной оперативной поисковой группы полковник Переславцев, прочитав несколько строчек из листа, который держал перед собой, указательным пальцем опустил на середину носа очки и посмотрел поверх них на собравшихся в помещении бойцов, плохо еще знакомых друг с другом, потому что собраны все были из разных бригад. Помещение представляло собой класс бывшей школы пригородного чеченского поселка. Здесь временно разместили нас, не зная, для чего выделяют помещение и что нужно в поселке спецназу ГРУ. Детям недавно построили новую школу – шикарную, современную, оснащенную всем, чем можно оснастить школу. А старое здание, к нашему счастью, местные власти ни подо что приспособить не успели.

– Задача простая, – дал полковник вводную, утвержденную, как мы уже знали, на высшем в военной разведке московском уровне. – Заниматься с усердием тем, чем под вашим командованием по нескольку часов в день успешно занимаются ваши солдаты. Более конкретно это называется уборкой территории и приведением ее в божеский вид. Все должно блестеть даже больше, чем в местах вашей постоянной дислокации. Постарайтесь, товарищи офицеры…

Полковник поднял руку, словно заранее отгораживался от возможных вопросов, которые, кстати, никто задавать и не собирался.

– Мы здесь надолго задерживаться не собираемся. Можете успокоиться. И местом постоянной дислокации старая школа для вас не станет, не переживайте. Но поработать физически все же придется. Нужно вымести двор, окопать деревья, подстричь на газонах траву, побелить бордюры вдоль тротуаров, ну и все остальное. Не мне вам говорить, что следует делать перед приездом большого начальства. Как обычно… Как в своей части… Не мне вас, повторяю, учить…

– А кто приезжает, товарищ полковник? – прозвучал голос из глубины класса.

– Мне бы хотелось, чтобы приехал Ваха-Взрыватель, – с улыбкой ответил полковник. – Но эта информация для служебного пользования, и озвучивать ее я не буду. А пока оперативное задание.

– Ну, ради Взрывателя можно и постараться, только были б хотя бы метлы, – сказал тот же голос.

Я присмотрелся. Говорил какой‑то незнакомый мне, как и большинство собравшихся здесь офицеров, белобрысый и белобровый старший прапорщик с обгоревшим на солнце и оттого, видимо, красноватым носом.

– Да, Вальтер, Ваху мы все встретили бы с радостью… – полковник был предельно сдержан и серьезен, хотя говорил негромко и мягко. – А относительно инструментов, тех же метелок, лопат, извести – необходимо обратиться к местным жителям. Так, мол, и так, большое начальство приезжает. Не меньше трех генералов. Высшее руководство всех силовых министерств. Могут и сюда заглянуть. По слухам, может и начальник Генерального штаба пожаловать, а он прямой руководитель военной разведки. Вроде бы между делом выдать информацию. Задача ясна?

– Так точно, товарищ полковник, – ответил за всех Вальтер. – А оперативное задание? Вы говорили…

– Это и есть оперативное задание. Донести до населения, что мы ожидаем кого‑то.

– Понятно, товарищ полковник. Будем ожидать, когда наши ожидания сбудутся…

Мне было интересно, Вальтер – это имя или фамилия?

– Учиться на чужом опыте лучше, чем на своем, – согласился я с Корчагиным. – Тем не менее не все мы придерживаемся этого принципа, и вот результат. Когда теперь Вальтер поднимется?

Этот укор относился не только к Вальтеру Хосту, но и, в первую очередь, ко мне самому. Верующие люди говорят, каяться следует всем, и постоянно. Вот я и каюсь. Заодно и другим, мягко говоря, дурным примером служу. Примером для неподражания, весьма неприглядным. Хост на моем примере учиться не пожелал, выкрутиться из ситуации не сумел и перешел в результате на лежачее положение. Я обошелся без этого положения, но осложнил собственное жизненное положение как личное, так и социальное.

– Как только будет необходимость, – пообещал Вальтер, – сразу и встану.

– Необходимость есть уже сейчас.

Вальтер начал вставать и при этом старался не морщиться от боли.

– Лежи, лежи, – остановил я его жестом. – Геройство в настоящий момент меня интересует меньше всего. Мне нужен полноценный боец. А полноценного, сам чувствуешь, из тебя может не получиться. Тогда ты и сам опять ляжешь, и Вадима подведешь.

Вадим посмотрел на меня. Он еще не знал, что я хотел ему предложить. Но если неполноценный боец может его подвести, значит, задание предстоит непростое.

– Сегодня утром звонили. Нужно съездить на встречу с человеком, который может дать сведения. Один встречается, беседует, второй должен прикрывать. А у меня встреча здесь назначена. Тоже важная… Я рассчитывал на ваш мощный тандем. Но у вас прокол.

– У меня даже не ранение, просто царапина, – сказал Вальтер.

Я не удостоил это несерьезное утверждение серьезным ответом.

– Мне кажется, диафрагма пробита. Кто звонил? – спросил Корчагин.

– Альтемир Атабиев. Помнишь такого? Капитан ФСБ. Был капитаном. Сейчас ушел со службы то ли сам, то ли его по какой‑то причине «ушли». Я просил его кое‑что узнать. По моему запросу ничего не наскреб, поскольку не имеет в настоящее время доступа к документам. Но обещает дать интересную информацию непосредственно по Взрывателю. Собственное его расследование. Ему документы прислали – свидетельские показания, подписанные. Предоставит их копии. Сами документы себе оставит. Нам копий пока хватит, поскольку мы в суд обращаться не спешим. Будет необходимость, следственный комитет сам затребует.

Корчагин скроил задумчивую физиономию.

– Фамилия знакомая, но его самого я, честно говоря, не помню. Может, даже и не встречались. Он у нас на базе был? Если был, то я мог его видеть, если не был, не видел точно. Для меня вообще все кавказцы на одно лицо, и я их предпочитаю через прицел рассматривать.

– Был, не был – не помню. Я сам с ним только в республиканском управлении встречался. Характерный признак: большой шрам под правым глазом. Кожа порвана, заросла темной полосой… – дал я внешнюю характеристику. – Шрам видно даже на смуглом лице.

– Не помню такого. Со шрамом я бы запомнил.

– Это, в принципе, и не важно. Он тебя помнит. Я сказал, что ты на встречу приедешь, поскольку у меня в Москве дела.