Страница 3 из 16
Как понимать его слова: « Эта пропитанная электричеством сущность так же материальна, как и окружающая действительность…» Не является ли она родственной иным враждебным сущностям, насквозь пропитанным «гравитацией», «магнетизмом», «сильными и слабыми взаимодействиями»? Другими словами, пусть умирающий объяснит, что ему известно о единой силе, вращающей весь этот убийственно трехмерный мир. И как быть со свободой воли?
И напоследок поинтересоваться его происхождением. Может, уважаемый профессор явился со звезд?
— Гипотеза интересная, — согласился Тесла. — Мне самому не раз приходило в голову, что своим происхождением я обязан звездам, однако это не так. Или не совсем так.
Он задумался.
— В подтверждение могу привести несколько примеров. Например, болезни, которые донимали меня, были свойственны исключительно мне одному. Например, вспышки света, невероятная слуховая чувствительность, нервные припадки особого рода, способность воссоздавать в воображении работу любого агрегата. В работе мне не нужны были чертежи, бесконечные опыты — все эти манипуляции я производил в уме и сразу выдавал результат. Я обращался к врачам, но даже самые опытные из них признавались, что не понимают ни причин заболевания, ни способов терапии, что очень удивительно для образованных эскулапов. Обычно они знают все на свете. Когда мне было шестнадцать лет, я заболел холерой — эта напасть в те годы часто посещала Балканы. Девять месяцев я валялся в постели, был на грани смерти. Местные доктора напрочь отказались от меня. Вылечила меня неизвестная старушка. Она напоила меня отваром из каких-то чудодейственных бобов. Я почувствовал себя лучше, с тех пор никто и никогда не слыхал об удивительной целительнице.
Он улыбнулся и, как бы доверяя что-то очень личное и важное, прибавил:
— Только между нами. Я почувствовал себя лучше, как только отец поклялся, что готов на все, пусть даже я стану инженером, только пусть Бог сохранит мне жизнь. На следующий день я уже был на ногах.
Что еще?
Я, потомок, ухватился за его признание.
— Вам не кажется странным, что всегда и везде в вас видели чужака? Даже лучшие друзья признавались, что вы человек «странный», «не от мира сего».
— Это веский аргумент. Действительно, я никогда не мог избавиться от ощущения, что даже те, кто благоговейно взирал на меня, неспособны понять меня до конца. Косвенными доказательствами также можно считать мои странные взаимоотношения с женским полом или привязанность к пернатым, но это вас не устраивает. Если я правильно понял, вы настаиваете на чистосердечном признании?
Я кивнул.
Тесла усмехнулся.
— Ваша гипотеза — всего лишь приближение к тайне. Безусловно, я — человеческого рода. Известны мои родители и родители моих родителей, а если вы настаиваете на своем варианте, давайте по порядку. Прежде разберитесь с земной составляющей моей жизни и только затем выдвигайте гипотезы. Возможно, ясность в этом вопросе поможет отыскать ответ и на все остальные вопросы.
Это был дельный совет. Давайте последуем ему и растворимся во времени и пространстве.
70-е годы XIX века
Западная Хорватия, провинция Лика
Дебри, горы, небо, долгий пеший путь до провинциального центра Госпич.
Это Смиляны, деревушка в Западной Хорватии, где веками бок о бок жили сербы и хорваты, где на десяток дворов был костел и православная церковь, где детей обучали на немецком, а служить молодежь уходила в австрийскую армию, под Габсбургов. Рядом с церковью дом, в котором проживал местный православный священник Милутин Тесла. Его брат Иосип, дядя Никола, дослужился до профессора в Военной академии в Вене.
Сам Никола, четвертый ребенок в семье, ощущал себя в Смилянах в преддверье рая.
Еще бы!
С чем сравнить радость наблюдать за овечьими отарами, бродящими по ущельям, кормить голубей, встречать по вечерам гусиную стаю, на крыльях возвращающуюся с опушки леса, где они паслись весь день, играть с котом или наблюдать за грозой, рассыпающей молнии далеко внизу?
Горы — это заповедник, где явления природы, в особенности грозы, можно изучать сверху, свесив голову за край пропасти.
Облака в горах совсем не те, что на равнине. Там, на плоскости, они высшие существа, поднебесная сила, порой изрыгающая гром и молнии. В горах это скорее туман, помеха, нечто враждебное человеку, липкое и беспросветное нечто.
Старик-пастух предупредил:
— Угодишь в него — не вздумай помянуть нечистую силу. Лучше прикуси язык! Не дай бог услышит. Если тебе не повезет и ты ненароком привлечешь к себе внимание облака, спасайся! Беги сломя голову!
Электричество возникло из ничего, из кошачьей шкуры. Гладил Мачака, и у того со спины густо посыпались искры.
Мать встревожилась:
— Оставь кота в покое! Еще устроишь пожар.
Шестилетний Никола с удивлением глянул на семейного любимца. Какая сила таилась в мягкой черной шкуре животного? Искры густо сыпались на руки, никаких болезненных ощущений не вызвали — и вдруг пожар! Почему эта сила, ласковая к нему, так страшит родителей?
Никола вопросительно посмотрел на отца.
Тот глубокомысленно заявил:
— Электричество! Сила природы.
— Что такое природа?
Отец задумался, потом обвел руками круг.
— Природа — это все, что нас окружает. Творение Господа.
От такого объяснения стало еще интересней. Выходит, природа та же кошка? В таком случае кто гладит ее по спине? Не иначе Бог.
От такого вывода закружилась голова.
Полез в книги за разъяснениями — благо их в доме хватало. Отец, священник православного толка, любил книги, однако детей к светской премудрости до времени не подпускал.
Этот запрет касался и маленького Никола, однако на этот раз отец столкнулся с неслыханным упрямством — младший ухитрялся незаметно брать свечи, затем негодник тщательно затыкал все щели в своей комнате и читал ночь напролет.
Отец, заставая его за запрещенным занятием, «очень сердился».
Прыжка не получилось.
Неведомая сила преградила путь. Врезался во что-то липкое, влажное, тягучее. От ужаса закрыл глаза.
Когда отпустило, осторожно глянул, убедился — вот он, край оврага, в двух шагах, а добраться до него сил нет. Измотала эта облачная, нудящая взвесь.
Где она?
Небо чистое, горы — рукой подать. По донному разрезу оврага бежит ручей.
Никола осторожно, помогая себе руками, спустился к урезу воды, заглянул в мелкую заводь. В воде отразилось его лицо, нависшие ветки елей, тусклые облачка — и более ничего!
Этот факт толкал на размышления. Так было ли оно, запредельное, мутное месиво, или это только игра воображения? А если даже игра — можно ли считать ее реальностью? Такой же, как поток воды, склоны оврага, местами осыпающиеся песчаными языками, небо и проплывающие над ним облака?
Как родной дом?
Как упреки отца — хватит витать в облаках, Никола!
Ты пренебрегаешь вечерней молитвой, Никола.
Ты ленишься писать, Никола.
Ответ очертился ясно, без возражений — о происшествии с облаком никому ни слова, иначе отец заставит читать катехизис, а то еще устроит окропление святой водой или повезет в Белград очищать сына от скверны.
Он уже сам как-нибудь! Придумает что-нибудь более действенное. Например, можно ударить злую силу волшебным копьем! А еще лучше электрическим током. Чем ответит дьявол? Нашлет еще какую-нибудь муть? А мы его еще раз током, да с повышенным напряжением.
Идея интересная, но как воплотить ее?
Счастье разбилось в одночасье. Старший брат Дани, защитник и изобретатель игр, упал с лошади и разбился. На похоронах мать приказала: «Пойди поцелуй Даниэля!»
Он прижался ртом к его холодным, как лед, губам. Вечером мать уложила Нико в постель, укрыла одеялом, немного помолчала и со струящимися по лицу слезами сказала: «Господь дал мне одного сына в полночь и в полночь забрал другого».