Кортес

Все это он высказала в привычной светской манере, красиво жестикулируя руками. Наконец обратился к Агиляру.

- На чем я остановился? Ага, на защите... С этой минуты они свободны. Я надеюсь, что они вернутся к своим сородичам, не держа злобы на сердце. Мы пришли сюда установить мир. И мы его установим - последнее не переводи, предупредил он толмача.

Когда пленников увели, он поднялся - все тут же встали - и объявил.

- Господа, завтра в бой. Завтра мы должны им показать, что значит "кастилан", осененный крестом. Убивать как можно больше. Людские потери у противника должны быть устрашающими, я не имею намерения засиживаться в этой дыре и губить своих солдат в бессмысленной бойне. Сеньор Ордас, вам поручается командование пехотой. Постройте боевой порядок следующим образом - линия в два ряда, впереди новобранцы. Старший канонир Меса. Обеспечить наивозможно быстрый темп стрельбы. Палить только кучно, по большим человеческим массам. Кстати, как я слышал у вас, сеньор Альварадо и у вас, сеньор Авила одна лошадь на двоих? А вы, сеньор Монтехо, совсем безлошадный?.. Авила возьмет лошадь музыканта Ортиса - тот в седле как тюфяк держится. Монтехо позаимствует у рудокопа Гарсия. Завтра я лично поведу кавалерию в бой!

День битвы запомнился Берналю Диасу долгим изматывающим маршем по засеянным кукурузой, и залитым жидким илом полям. Грязь пудами прилипала к ногам, а каково было индейцам-носильщикам, которые на собственных плечах тащили орудия. Кто стволы, кто сборные деревянные станины... Тоже люди, вздохнул про себя Берналь, этих в случае чего первыми в жертву принесут...

Когда же войско выбралось на твердую почву, вид открывшейся вражеской армии произвел на всех гнетущее впечатление. Врагов, если прикинуть численность отдельных отрядов и сложить вместе, было по меньшей мере до полуста тысяч. На каждого испанца по две-три сотни. Пусть даже у страха глаза велики, однако куда ни бросишь взгляд, всюду стояли плотные ряды раскрашенных воинов. Андрес истерически похохатывал - где наша не пропадала, проломим им черепа, этим язычникам.

- Ага, проломишь, - отозвался кто-то. - Устанешь мечом махать.

- Подтянись! - приказал вконец измотанный переходом Ордас. Весь неблизкий путь он несколько раз добирался до хвоста колонны, где подгонял отстающих, потом вновь возвращался в голову. - Разговорчики отставить!

Один из ветеранов буркнул, что подобных строгостей он не замечал и в Италии при Великом капитане, а там войны были не чета этим. Его однако никто не поддержал - сил не было.

На сухом пригорке немного отдохнули, обсушились. Индейские вожди допустили промашку - это было ясно каждому опытному вояке. Нельзя было выпускать чужаков из грязи. Встать стеной и крушить дубинами. Что с них взять - дети природы. Только гадкие дети, очень капризные и жадные... Не желающие поделиться золотом.

Индейцы наконец побежали в атаку. Как всегда смешали строй. Пушки ещё не были готовы к стрельбе, однако и аркебузиры, и арбалетчики встретили врага дружным залпом. Туземцы в ответ ещё энергичней принялись обстреливать врага. Стрелы пластами стелились в воздухе, так что сразу после начала боя около семидесяти испанцев получили ранения.

Первый натиск сдержали. Тут Меса доложил Ордасу, что орудия готовы.

- Ну, так приступай, - ответил офицер.

Вот когда индейцы почувствовали всю силу tepustli или "громовых зверей", как они называли артиллерийские орудия. Опять же непонятно, прикинул Берналь - неужто они их за живые существа принимают? Кто их знает, недоумков, внезапно озлобился он. Сейчас, после первого залпа надо в атаку пойти - эти ублюдки удара сомкнутым строем не выдерживают, но Ордас почему-то медлит. Видно, ждет, когда конница вступит в дело. Этак можно беды дождаться...

Между тем орудийная стрельба вошла в свой привычный убийственный ритм. Залп, заряжание, дикие вопли в стане врага. Каждый раз, когда дым рассеивался, Берналь Диас с удивлением наблюдал, как индейцы начинали бросать в воздух землю и солому. Спустя несколько минут ещё залп - и вновь в толпе нападающих открывались широкие улицы, заваленные скошенными трупами. Аркебузиры тем временем нарезали переулочки.

Атаки волнами накатывались на боевые порядки испанцев. Туземцы бились храбро, их вожди успели сообразить, что наступать надо в перерывах между извержениями огня и дыма и осыпать, осыпать обороняющихся стрелами. Стрелы теперь летели с убийственной плотностью. Ветераны начали громко выкрикивать, что пора ударить по язычникам, стоять на месте губительно, однако Ордас, впервые участвовавший в подобном деле, никак не решался отдать приказ наступать.

Исход сражения решила кавалерия. При виде этих страшных четвероногих и двухголовых, закованных в сталь, чудовищ ряды противника заколебались. Над ними словно ураганный ветер пролетел - раскидал до того момента более-менее стройные ряды, повалил на землю индейские штандарты и стяги. Началась резня. Тут и Ордас осмелел, повел пехоту в атаку...

К вечеру все было кончено. Поле было усеяно трупами - не менее тысячи погибших, пленных пять человек. Из них два касика...

Сразу после приведения войска в порядок Кортес занялся пленными. Прежде всего вызвал врача и приказал ему перевязать индейцев. Те, поначалу с ужасом смотревшие на великого вождя людей "из-за моря", постепенно успокоились. Кортес не стал с ними долго разговаривать - тут же после перевязки приказал отправить их к противнику. Если возможно, передать с рук на руки. Он так и сказал Сандовалю:

- Напрасно не рискуй, но если эти встретят вас мирно, организуй достойную передачу пленных. Можешь даже честь отдать... Но только не рискуй.

- Считаете, пойдут на переговоры?

- У них нет выбора, как только перейти под нашу защиту. Иначе, насколько я понимаю людей, соседние племена вырежут их под корень.

В самом деле на следующее утро в лагерь испанцев явились полтора десятков рабов, принесли печеную рыбу, кур и лепешки. Старшего с ними не было, но через Агиляра они передали просьбу совета вождей разрешить захоронить мертвых. Дольше оставлять их в таком состоянии было нельзя, сладковатый запах уже ощутимо начал стелиться по земле, достиг испанского лагеря, разбитого на невысоком холме. Кортес дал согласие.

Так всегда бывает - замирение начинается с обмена взглядами. Похоронные команды туземцев занимались своим делом, солдаты, собравшиеся на краю поля, посматривали за ними. Наконец первый смельчак из туземцев, завидев покачивающиеся в руке диковинного бородатого человек стеклянные бусы, решился подойти поближе. Как всегда первый жест - это предъявление ладоней, свидетельство мирных намерений и отсутствия оружия. Затем попытка пощупать удивительные поблескивающие прозрачные камешки. Тут неожиданно откуда в руках заморского чужака появляется волшебная вещица, способная отобразить все, что было вокруг. Даже человеческое лицо - стоит в него заглянуть, и можно увидеть собственное отражение. Да такое ясное, словно ты сам с помощью колдовской силы оказываешься заточенным в этой плоской круглой пластинке и со страхом и изумлением выглядываешь оттуда. Ох, как хочется потрогать!.. Тут и соплеменники, привлеченные ярким солнечным зайчиком, подходят ближе... Так начинается торг...

К вечеру в лагере испанцев появился гонец и передал предложение устроить перемирие. На следующий день назначили встречу вождей. Кортес принялся деятельно готовиться к предстоящим переговорам. Первым делом доставленные с Кубы индейцы-носильщики - число их сокращалось с ужасающей быстротой - перетащили поближе к шатру капитан-генерала большую кулеврину.

- Я так понял, они считают орудия живыми существами, - усмехнувшись, объяснил дон Эрнандо Сандовалю. - Вот мы их и познакомим поближе.

- Можно и лошадь использовать, - посоветовал Гонсало. - Индейцы коня и всадника на спине тоже полагают единым созданием. Этаким невиданным чудовищем...

Они рассмеялись.

- А жеребец у музыканта Ортиса страсть какой горячий, - с улыбкой добавил Сандоваль.