Травести

Глава 8

Трещат березовые поленья в камине, негромко завывает в дымоходе зимний ветер. После наполненного событиями дня, вечер - самое спокойное время. Оля сидела у огня и задумчиво следила, как высыхает смола на чернеющих углях. Степанович вернулся поздно. Скинул шубейку и не сказав ни слова прошел в столовую. Это поразило. Обычно аккуратный и благодушный хозяин сейчас был мало похож на себя. Не решаясь встревать в чужие проблемы, пожала плечами и сделала вид, что ничего не произошло. Повесила полушубок и ушла к себе. И вот теперь сумерничали. Свет, приглушенный умной автоматикой, едва разгонял полутьму, и только завывание в каминной трубе крадет тишину. Не выдержала и глянула на сумрачно замершего в своем кресле старика: - Дед, не таи. Что-то случилось? Могу помочь? Михаил Степанович невесело усмехнулся: - Оля, спасибо. Тут не помочь. Это жизнь наша. Ведь вот как... Убежал от всего. На край света. Думал, все списано. Расплатился. Ан нет. Она провела ладонью по шелковистому ворсу ковра: - Ну, это прелюдия. А суть? Старик хмыкнул: - Я и в молодости не очень любил на чужие плечи свое вешать, а уж к старости даже и не пристало. Но по всему выходит... что встретились мы на том мосту, видно, суждено было. Рассказать? А смысл? Тебе эту ношу переложить? Хотя, возможно, смысл как раз есть. Чтобы на будущее. Не знаю. Он выдохнул, и неожиданно поинтересовался: - Вот ты как к политике относишься? Оля хмыкнула: - Да никак. Мне она фиолетово. Степанович покивал согласно: - Ответ засчитан. Но, независимо от цвета нашего к ней отношения, эта зараза иной раз входит в жизнь и, порой, совершенно непредсказуемым образом. - Раньше - считал, могу что-то в ней изменить, служа, выполняя свои обязанности. Потом - проклял. За все свои грехи получил полной мерой. Не меня, а родных она забрала. Короче, ходить вокруг - смысла нет. История, если не углубляться в детали, простая. - Сделали мне предложение. Выступить в качестве свадебного генерала. Купить завод. Так, мелочь заводишко, но производит он компоненты для ракет, которые наша страна планирует поставлять в Латинскую Америку. Но это не главное. Как мне кажется, эти люди хотят чтобы сделка не состоялась. И сделать это они намерены чужими руками. Я, в свое время, имел довольно серьезные связи, да что кривить душой, и теперь еще кое-кто меня помнит. И если я выступлю покупателем этого завода, все будут знать, что фирма эта..., скажем так, не воткнет нож в спину власти. На то и рассчитывают пришедшие ко мне люди. Оля непонимающе посмотрела на ссутулившегося собеседника: - А почему отказаться нельзя? Он вздохнул: - Убьют. И потом в дерьме вымажут. Но это не страшно. Мертвые, как говорится... - Они всех убьют. И меня и тебя. И если так случится, то и тебе, и мне придется еще не раз погибать, вот так, промежду прочим, словно траве... А потом еще и в грязь втопчут имя. - Ты последние слова, это, не слушай, так, придурь старческая... не забивай голову. - Для нас главное, что убьют сейчас, в этой жизни. И безоговорочно. Оля замерла: - Ну, а бороться? Неужели так сильны? - Сильны? Да, пожалуй. Там все настолько перемешано, что не разобрать и с бутылкой, и без. Фактически, заводишко - это так, мелочь, как говорится, вершина айсберга. Или осколок. - И контракт - только частность, деталь. Не удастся здесь, найдут другой способ... Я сначала и сам не уловил, откуда ветер. А когда выяснил, понял, что попал... Есть такая фирма, "Лонг Ост". Там каждой твари по паре. И арабы, и штатовские, и турки, англичане, приплелись и белорусские, литовские, украинские интересы. Слухи и сплетни о них бродят давно. Но не больше. Да и сейчас... Поговаривают, что они крепко замазаны в наркотрафике. И не сумки через таможню тащат, транспортными самолетами. Плюс вооружение, и сырье. Кстати, те же ракеты, только в другие страны, и много всего. Ерунда, конечно, послушать, прямо мировой заговор... Но, есть и крупицы правды. Кроме того, злые языки связывают этих ребят с почти всеми крупными громкими покушениями... Красивую картинку я тебе нарисовал? - Ну, я ни себя, ни вас с международными заговорами как-то никогда не связывала. Они где-то там, - Оля кивнула головой в сторону, - а мы здесь. И вот он, наш мир. Чего они лезут? Пусть себе крутят ... Если им скучно. - Степанович улыбнулся: - Вот и я о том же. - Они не хотят ограничиваться миллиардами. Ну, мало ли в мире разных Прохеровых и Боривасков. Нет, этим ребятам нужна власть. И не просто власть, а возможности играть судьбами миллионов. Иначе им скучно. И все мы винтики в их игрищах. А это политика... Грязь, и кровь, деньги, снова грязь. - А я больше всего хочу жить спокойно. И не иметь представления о всех этих Гусях и Совах, Бейтсах, и прочих... они сами заложники. И вынуждены бежать, как белка в колесе. Ин уже не остановиться. Не думаю, что им в конечном итоге нравится такая жизнь. Все эти закулисные хитросплетения. Жизнь слишком коротка... Но бегут. Периодически один или другой соскакивает, садится, или, того хуже, становятся героями материалов о жертвах неизвестных... Дед оборвал свой довольно бессвязный монолог. Провел по лицу ладонями: - Они уже забрали у меня один раз все. И даже не заметили. Но второй раз им это не удастся. - Я не сторонник действующей власти, хотя считаю ее наименьшим злом. И даже в чем-то благом для страны. Они куда лучше, чем все эти Дубинские и прочие. Хотя бы тем, что не убегут с корабля. А пытаются выровнять курс и сохранить. - Но сейчас и те и другие мне совершенно безразличны. Меня тревожит только одно... - он не стал продолжать. - Я долго думал. Ничего не выходит. Мы с тобой в одной лодке. И придется нам выгребать вместе, или вместе оказаться на одном... Ну, не будем о грустном, - дед махнул ладонью, - пока, во всяком случае, не случится. - Хотя и победить систему... Проблематично. - Я, честно, уже ничего не понимаю... - Оля протянула руку к догоревшим углям. - Но это, в принципе, неважно. - У тебя есть план? Он помолчал: - Есть, Оля. Не план даже, а наметки. Оказался между молотом и наковальней, значит нужно стать частью того или другого. И тогда есть возможность уцелеть. И мне более по нраву стать на сторону власти. Хотя бы потому, что... Ну, не важно. Сорвать планы, а еще лучше, сыграть свою игру. Они надеются использовать меня в качестве болвана. У болвана в карточном раскладе есть еще одна роль. И как бы им не столкнуться с джокером. - Операция с приобретением завода - дело нудное, у нас с тобой будет время обсудить все детали. Но это только в том случае, если ты согласна в этом участвовать. Я тебя не уговариваю. Ты можешь вернуть свое имя и исчезнуть. Денег я дам. Авось не отыщут. Осядешь где-нибудь и забудешь все, как страшный сон. Оля хитро улыбнулась. И вдруг кинула руку в сторону камина. Вспышка искр, и крупный кусок не прогоревшего полена раскололся на части. Смахнула с пальцев золу: - Михаил Степанович, ты это оставь. Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь. К чему это все? Я с тобой. И закончили. Хорошо? Не будем городить этих пустых разговоров. Дед вздохнул: - Вот этого я и боялся. Да, я понимаю, что жить по-прежнему ты уже не сможешь. И знал, что ответишь именно так. Потому и учить взялся... Карма. - Так чего? - она легко крутанула мельницу и прыжком встала на ноги. - Ну и что случилось? Живем пока. Придет время... Это, кстати, уже могло случиться... - Может, пора? - она глянула на часы. - Тренироваться нужно, или так и будем языком трепать? Дед хмыкнул: - Ты это не очень. - Кусок доски расколоть - ума не надо. А ты вот так можешь? - он взвился в воздух и, сгруппировавшись в полете, приземлился на спину. - А теперь... Ап, - прыжком встал в стойку: - Смотри, ты не должна думать о том, что это невозможно. Исполни... А потом думай. Двухчасовое занятие закончилось медитацией. - Ты нигде. Ты везде, - голос проникал в ее сознание. - Нет отдельно тебя и противника. Есть ваша схватка. Она совершенна. И стремись не к победе. Стремись к совершенству. Он не враг, он часть мира. И без него гармония исчезнет... Оля не размышляла. Она летела над роскошным залитым светом лугом. Изумрудный ковер сменился бирюзовой поверхностью озера, мелькнул янтарно желтый песок, Стволы сосен на берегу, и, растворяясь в голубизне бескрайнего неба, она устремилась ввысь. Синева сменилась фиолетовым свечением, перешла в молочный туман. Нет ни верха, ни низа. Только этот туман. Он бескраен. Нет и начала, нет и конца. И тело ее - это туман. Оно сжимается в точку и вспышкой, мгновенной и всеохватной, достигает самых отдаленных уголков вселенной. И вновь возвращается к истоку. Но уже неся в себе память тех бескрайних просторов. Парение замедляется. И возникает чувство приближения к истине. Она безлика, ее нет, но постижение этой тайны - счастье. Граница близко. Вот еще чуть-чуть и откроется, и будет достигнута эта грань... Но полет обрывается. И она вновь лежит на полу в гостиной. Мягкий ковер, неяркое свечение... - Где я была? - она спрашивает, не ожидая ответа. Да и зачем. Учитель пожал плечами: - Это Вселенная, она бескрайна. Твой дух совершенствуется, подсознание стремится к постижению необъятного. Оно стремится к совершенству. Состояние это называется по-разному. Одно из названий Самадхи, другое - Божья благодать. Совершенство духа. Непостижимо и, в тоже время, оно в тебе, все это ты знаешь. И это счастье. Стремление к нему - это счастье и смысл жизни... - Пойдем пить чай, - приземленно усмехнулся дед. - Нельзя относиться ко всему черезчур серьезно. Так можно и с катушек съехать. - Когда ты медитируешь, ты приближаешься к истокам, к создателю. Но жизнь - это не только медитация, это и повседневность. Поэтому всегда нужно уметь разделить одно и другое... И уже под конец, без перехода, как о чем-то малозначительном, обмолвился: - Оля, с утра нам нужно съездить в одно место, так что тренировку придется отложить... - Нуу... - Оля расстроенно вздохнула. - Только настроилась. И куда? - Так документ твой получить... - уже выходя, добавил: - Ну и там одно дельце... В пропахшем пылью и слежавшейся бумагой учреждении они выждали длинную очередь. - Что? - спросила женщина в маленьком кабинете, не поднимая головы. - Паспорт, - робко произнесла Оля. - Первый что ли? - оторвалась служащая от бумаг. - Поздновато ты, девочка, другие, вон, сразу бегут, а ты аж до восемнадцати дождалась... Хозяйка кабинета отыскала "несгибайку". На картонном бланке Оля увидела свое фото. - Подпиши здесь, - ткнула пальцем регистраторша. - И вот тут, - она протянула ей пахнущий свежей краской паспорт. Оля с удивлением прочитала чужую фамилию. Однако вывела свою новую подпись "О" и две буквы: "А что? вполне. И кому какое дело?.." - Поздравляю, девочка, - улыбнулась женщина. - Зови следующего. Оля вышла, сжимая в руках документ. - Замечательно, - глянул на страницы Степанович. - Пошли, внучка... - он усмехнулся. - Теперь еще в одно место и домой. Только, чур, не смеяться. Она заинтересованно вскинулась: - Ты так подготавливаешь, куда мы? - Сейчас узнаешь... ты, кстати, машину водить умеешь? Оля кивнула: - Ага, у Петьки была. "Королла" старенькая, пропил... - И ладненько. А права мы сейчас заберем. Я и сам мог, но там без паспорта не отдадут. В ГАИ все произошло быстро. В кабинете, где сидел задумчивый капитан, было тихо. Офицер глянул паспорт и вынул пластиковый квадратик с цветной фотографией. - Михаилу Степановичу привет. И счастливого пути, - привычно попрощался служивый. Оля ошарашенно показала права ожидающему в коридоре старику: - И все? Дед усмехнулся: - А ты что, вождение хотела сдать? Оля, это все ерунда. Я знаю, твоя энергетика и реакции сейчас на таком плюсе, что в аварию, даже если постараешься, не попадешь. Поверь, можно знать правила назубок и все равно поймать пьяный "Камаз"... Он вдруг нахмурился, прислушиваясь к чему-то, и закончил: - А когда пора придет, тогда и на пустой трассе... Ну, не будем о грустном... - А вот теперь самое неприятное. Для меня, по крайней мере, - он скривился и вздохнул. - Неужели к зубному? - Оля глянула на плетущегося позади нее старика. - Если бы, - Степанович вновь стариковски захекал. - Имидж, понимаешь, все. Ох, эти мне условности. Жигуленок отъехал от здания городского ГАИ и, кашляя глушителем, пополз вдоль проспекта. Дед припарковал машину возле неприметного здания и кивнул спутнице: - Пойдем. Оля с удивлением прочитала на вывеске: "Fashion for self-made man". Ей стало интересно: - Михал Степаныч, сюда? Он, насупясь, закивал: - Сюда, сюда. Чтоб ему... Навстречу спутникам из глубины элегантно обустроенного помещения вышла не менее стильная дама. - Желаете что-то посмотреть? - обманутая затрапезным видом старика, она тем не менее отметила, что спутница деда вовсе не так проста, как он. И потому вела себя совершенно корректно. К тому же уже давно прошли времена диких девяностых, когда встречали по одежке... Степанович выдохнул и вмиг, словно скинув маску, изменился. - Жаль, но ничего не поделаешь. - Я хотел бы, так сказать, поменять имидж. Правда, чуть отстал от моды. Но мне этого и не нужно. Подберите все в одном стиле. Пусть будет консервативно, но не из прошлогодней коллекции. Костюм лучше всего серый, от этой цветовой гаммы и будем исходить. Оля с удивлением наблюдала за преображением. И хотя на фоне торчащих волосиков и пегой бороденки все эти наряды смотрелись несколько дико, она увидела, как начал исчезать старик. Он уже не хекал, не горбился. Взгляд приобрел снисходительную вальяжность. Так хороший актер, проведя по лицу рукой, словно опускает маску. И теперь она с удивлением сообразила: "Какой он старик. Подтянутый моложавый джентльмен, а вовсе не пенсионер в очках с перемотанной изолентой оправой". Костюм в английском стиле, голубая сорочка, галстук в тон. Завершало образ мягкое шерстяное пальто. - Schild Tuch AC, - прочитала она на этикетке. - Швейцария, ого. Следом на прилавок легли туфли и перчатки, все очень солидных фирм. Дед протянул продавцу карточку: - Я, пожалуй, переоденусь у вас. Клиент, потративший двести тысяч рублей, мог позволить себе и не такой каприз. В салоне модельной стрижки дед чуть было не сорвался. Кхекнул, но выправился. Короткий ежик и гладко выбритые щеки преобразили абсолютно. А когда вместо старых очков он вынул из замшевой коробочки позолоченную оправу, Оля выдохнула: - Это вы? Он вздохнул: - Увы, Оленька. Нет больше деда. Кончился. Эх, кабы не нужда, фиг бы меня в эту сбрую заставили влезть. Поправил кашне: - Ну, что ж, идем дальше. Он остановился возле автомобиля: - Жаль-то как. А? Но "положение обязывает". Действительно, машина смотрелась совершенно не в масть... Они устроились в кабине: - Оля, сейчас еще в салон. И все. Ты как? Она усмехнулась: - Михаил Степанович. Мне даже и неловко спрашивать. А сколько вам лет? Он хитро глянул на нее: - А у тебя в паспорте сколько написано? - Вот видишь? Человеку столько, на какой возраст он себя чувствует. Я себя чувствую на сорок или чуть меньше... Не веришь? Хочешь, сейчас на одной руке стойку изображу?.. - Да верю, ну что вы... Я так просто... Он включил поворотник и тронул машину... И вдруг наперерез Жигулям кинулся блестящий джип. Машина подрезала "копейку" и замерла. Спутница сердито уставилась в тонированное стекло: - И что это было? Михаил Степанович хмыкнул: - Одно из двух, или у человека нет мозгов, или они есть. Сейчас узнаем. Оля с интересом разглядывала глубокие вмятины на капоте внедорожника: - Странный какой-то... Дверь джипа распахнулась, и наружу неловко выбрался плотный паренек. Он неловко прикрыл дверь и шагнул к чуду советского автопрома. Однако агрессии в его действиях не чувствовалось. Михаил Степанович выбрался навстречу внезапной помехе: - В чем дело, молодой человек? - дружелюбно улыбаясь, спросил он. Мужичок охнул и замер: - Ох, ты. Обознался. Ты извини, друг. Человека одного ищу. Жигуль у него такой же. - Знакомый? - все так же бесстрастно уточнил Степанович, признав одного из тех здоровяков, которые не так давно пытались вытрясти у него деньги. - Да нет, поговорить хотел... - придерживая одну руку другой, хмуро отозвался парень. - Извиниться. - Даже так? - удивился Михаил Степанович. - Ну, молодой человек, считайте, извинения приняты. Я понимаю, иногда крутизна зашкаливает. Это ничего, по молодости бывает. Главное, душу не потерять, - он протянул руку и надавил на предплечье замершего собеседника. - Вот и все. Ты меня тоже извини. Погорячился. Но уж больно вы с приятелем нахально себя вели. Ладно, езжай и будь здоров. Степанович повернулся и шагнул к своей машине. А паренек удивленно пошевелил рукой и крикнул в спину: - А Вальке я фэйс начистил... Михаил обернулся: - Вот что. Сейчас идешь в тот магазин. Покупаешь все цветы. И гонишь к подружке. И пока не простит, не уходишь. Все ясно? Вперед. Они уже повернули за угол, а незнакомец все стоял возле машины. Он пытался что-то сообразить, но никак не мог уловить, почему так легко на душе? Конечно, пропала тянущая боль в руке, но было что-то еще. Исчезла заноза. И он точно знал, что сейчас цветочный ларек напротив поправит свои дела весьма ощутимо.