Страница 24 из 38
Не сдержалась и я от улыбки.
Кларисса, не дождавшись объяснений, решила продолжить свой монолог.
Тяжелый вдох — и…
— Дело не в убытках. Дело даже не в факте драки, — растяжисто вела свою речь Матушка
(да так выкручивала слова, что все внутри меня похолодело; вот, вот, еще мгновение — и она скажет, скажет, что я — ее убила;… у-би-ла)
— Если в теплице был кто-то еще, то отчасти будет понятно, что произошло. А… коль нет, как Жозефина и утверждает, да их было только двое, то…
— Вы же говорили, она ничего не рассказывала? — передернул слова отец.
Замялась. Нервно скривилась Настоятельница.
Молчит (подавляя внутри себя гнев)
— К сути! — гневно гаркнула Виттория, не выдержав паузы, и невольно сильно меня сжала.
— К сути? — (тяжело вздохнула Кларисса). — А суть такова. Либо там был еще кто-то, кто разгромил всю теплицу (а разбито там вплоть до стеклянной крыши). Либо… наша девочка… сама это сделала. Способностью. Ментальной способностью. А значит, — (и снова ядовитая пауза), — кто-то из Древних напоил ее своей кровью. И как результат — у нее скопировалась эта способность. Ну?
Я вас спрашиваю, кто мог быть настолько глупым, чтобы малолетней полукровке доверить такую силу? Никто ж не знает, какая именно способность запечатлится в ее крови. А она, — (затарахтела, как полоумная), — она, невежа с максималистским рассудком, разве справиться? Разве дано ей понять, что за мощь в этих умениях? Цену и опасность их? Это хорошо, что она только кольями "усыпила" Морену. Хорошо, что только теплица разлетелась вдребезги. А если бы убила? А если бы…
(молчат; молчу и я, невольно приоткрыв рот
значит,
ЖИВА?)
— Вот и спрашиваю вас, — (уже более спокойно продолжила та), — кто был настолько безрассудным? Да мало того, еще и не предупредил нас, что это содеяно.
(молчат, потупив взгляд в пол; все молчат)
— Матуа?
(нервно хмыкнул)
— Нет, конечно.
— Виттория? — (ехидно улыбнулась монахиня; мол, о твоей безумности мы и так знаем, так что признавайся)
(гордо выпрямилась крестная)
— Не скрою, на этот счет я давно думала. Но решила подождать, пока Жозе станет мудрее и собранней. Так что… — нет.
— Асканио?
— Нет, — торопливо ответил тот.
— Ясно, — (ядовито облизалась и повернулась ко мне). — Тогда еще проще, значит, там был кто-то, кто тебе помог. И, Жозефина, ты должна назвать нам имя. Такие правила.
(стукачить — красивые правила! помилуйте меня…)
— Я, никого, не видела, — мерно отчеканила слова в глаза (в сотый раз). — Мы были там, только, вдвоем.
— А если, — вдруг вмешалась в разговор матушка Жаклин, — а если… это Доминик ее напоил?
(замерла; выдавая себя, застыла я в ужасе: э-э-э…)
В мгновение взгляды всех присутствующих обрушились на меня.
Больнее всего… было осознавать, что это предположение… сейчас и в голове Асканио.
Сознаться? Сознаться, чтобы ранить? Ранить его? Сделать больно?
Ой, не могу, НЕ МОГУ!
— Я не раз замечала неоднозначные взгляды их друг на друга, — вдруг продолжила монахиня (и чего тебе не имёться, старая корова?!!!)
— Жозефина? Так как? — вдруг переспросила Кларисса.
… соврать?
— Нет.
Резкий, пугающий звук — посыпались стекла.
(я замерла в испуге — ой, это снова я?)
— ВИТТОРИЯ! — вдруг гневно зарычала Настоятельница.
Разжались руки, сплыли с моих плеч. Крестная тут же нервно заходила из стороны в сторону.
— ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! СУКИН СЫН! Как? Как он посмел к ней притронуться? Убью! УБЬЮ, МРАЗЬ!
— Виттория Колони! Успокойся, — вдруг гневно, приказным тоном закричал мой отец (таким я его еще не видела).
Замерла. Замерла Виттория на мгновение. Глаза в глаза.
— Нет, ты понимаешь? Понимаешь? А теперь еще Жозефина и врет. Защищает его. Добился своего — усыпил бдительность.
— Она просто испугалась, — спокойно произнес Луи Матуа и подошел ближе. — Нечего истерить здесь. Нужно подумать, зачем это ему. И что делать дальше. А то, что врет, защищает, поверила — и так понятно. Она же не знает всей правды. Никто ж из вас, любовных интриганов, не объяснил, почему вся Искья так рьяно ненавидит Бельетони, а Эйзем из Ордена своего основателя изгнал. Ведь так? Так?
(молчат; крестная пристыжено отвела взгляд и замерла)
— Жозефина, — вдруг отозвалась Кларисса. — Прости, что раньше тебе это не рассказали. Глупо… было надеяться, что сама поймешь истинное безумие и неуравновешенность Доминика. Отвернешься от него.
(тяжелый вдох)
Бельетони.
Еще задолго до Искьи… был основан Эйзем (мной — Клариссой, матушкой Жаклин, Марией, Марселем и тем же Домиником). Монастырь, как убежище для обездоленных и бедных. Тех, кто мечтает найти покой. Вечный покой, на этой земле. При жизни.
Да, вампиры и полукровки существовали уже тогда. Но без Конфессий и поклонений… тому или иному Божеству.
Одиночки, лишь изредка объединенные под чьим-то началом, началом Древних, — вот истинное лицо былого устоя.
Велись войны, постоянные, вечные рати, без разбора… Делились территории, люди (как снедь и прислуга), среди бессмертных — сторонники, как поддержка моральная и физическая. Вой-на.
Эйзем стоял в стороне, пока однажды кто-то, кем-то, было не придумано, измышлено, что этот монастырь — в будущем огромная угроза для единоличной власти бессмертных — рьяные преследователи человеколюбия и смиренности не поддержат деспотические начала Древних.
Разгромлен, уничтожен, стерт с лица земли
(лишь немногие остались — из двухсот тысяч — не больше десятка).
Доминик тоже выжил…
Но это уже был не тот Бельетони, что раньше. Нет. Обиженный, отчаянный, разгневанный, потерявший связь с добром…. он стал убивать.
Не разбирался уже, кто виноват. Не искал ни зачинщиков, ни бунтарей, ни идеологов.
Убивал. Убивал всех вампиров и полукровок без разбора. Не раз жертвами ставали и простые, невинные люди. Убивал — высасывал кровь… (забирая способности); становился сильнее.
Если бы не Искья, кто его знает, что бы за чудовище вышло из Бельетони.
Обет Ордена Вампиров, обет строгих правил, полного повиновения, подчинения; приоритет справедливости над чувствами и желаниями — вот цена договора, за которым вурдалаки могли укрыться от безумия Доминико Роберто Джованни.
Сила Божества Искьи (или, как некоторые считают, самой Виттории) — внушительная гарантия, что всех, кто ослушается основного Закона, — казнят.
Эйзем, от имени полукровок, и в свою очередь тоже дал клятву
… этому демону. Ведь уже тогда, хоть еще и состоял в одной упряжке с нами, Доминико, но был давно уже… чужим и неподвластным.
Бельетони согласился на такой уклад.