Отступник

— Зачем это все Факиру?

— Не для личных нужд. Кто-то ему ящик заказал и обещал заплатить. В любом случае — оно давно истлело… Давай вставай… И подбери свой АКМ.

Лунатик не шевелился и не вставал, тогда я силой поставил его на ноги. Пока мы пробирались узким пыльным проходом, напарник брел за мной будто настоящий лунатик и, казалось, не вполне осознавал происходящее.

Я же понимал, что опасность, которая исходила от банды Факира, никуда не исчезла, мы у него в любом случае предназначались в расход. Выигранным временем следовало воспользоваться, чтобы уйти подальше от деревни.

— Лучше всего на армейские склады. Там можно встретить нейтралов, авось кучей отобьемся.

— Винтовка моя где?

— У дороги спрятал! Тебе АКМ мало? Тебе винтовка сейчас нужна или жизнь?

— Вернуться надо за стволом. Он еще пригодится.

— Чокнулся? Жизнь важнее. Винтовку другую добудем.

Я тащил его прочь.

— Эй, мужики! — раздалось неподалеку.

Поначалу показалось, что воскрес контролер, но голос подал обычный зомби.

Он сидел на земле, пытаясь зашнуровать кеды и не замечая, что шнурков в них давно нет.

— Мужики! Вы меня из Зоны не выведете?

Слова его казались разумными, но вот морда — нет. Распад нервной системы зашел так далеко, что мышцы шеи перекосило. Не стрелял этот зомби только потому, что был безоружен, видимо, из-за потери остатков памяти заодно потерял и оружие.

— Хоть дорогу тогда покажите… Я же тут помру…

— Может, показать? — неуверенно спросил меня Лунатик. — Человек ведь просит…

— Он не человек, он никуда не пойдет, он просто заученные слова повторяет. А если бы и дошел — хороший подарочек нашим сталкерам на Кордоне. Да там салаги в штаны наложат.

— Хочешь пристрелить?

— Зачем? Зря патроны расходовать?

Мы бежали на восток и северо-восток до тех пор, пока не уперлись в какой-то забор, потом перелезли через него. Территория дальше переходила в обычную для этих мест пустошь с редколесьем, а справа упиралась в высокий холм с крутыми склонами. Обращенный к нам склон осыпался песком.

— Наверх не залезть, да и ни к чему. Долго отстреливаться патронов не хватит.

— Думаешь, Моро, погоня будет?

— Черт их знает, но Факир псих, и ящик ему очень нужен.

— Не надо было оттуда бумаги брать.

— Если бы я их не взял, он бы все равно в это не поверил.

Мы метров сто прошли шагом, чтобы отдышаться, а потом снова перешли на бег. О выбросе в этот момент как-то не думалось, хотя, случись той ночью сильный выброс, он бы прикончил нас всех: и меня, и Лунатика, и Факира, наверное, тоже.

Ближе к утру, заблудившись заодно пару раз, мы выбрались на более-менее пологий усыпанный валунами склон и залезли повыше, стараясь не торчать на фоне понемногу светлеющего неба.

Погоня, как оказалось, была.

Не знаю, откуда у потрепанных химерой отморозков нашлись силы, но они преследовали нас всю ночь и выдохлись только к утру.

Спины этих уходящих ни с чем преследователей я рассматривал в бинокль с вершины холма, укрывшись за камнем, который по форме напоминал седло.

Ренегатов выжило человек пятнадцать.

Среди темных фигур я разглядел Факира, хотя обращен он ко мне был, как и все, затылком и спиной.

— Дай и мне глянуть, — попросил Лунатик. — Жаль, снайперки нет, — добавил он, возвращая бинокль.

— Убить его собрался?

— Да.

Лунатик изменился. Я раньше не задумывался, что можно заметно измениться за два-три дня, но со мной после ухода из «Долга» случилось то же самое.

— Ты чего? Оставь автомат, не дури.

— Я у них несколько часов просидел.

— Ты в «концлагере» три месяца сидел.

— «Концлагерь» — это понятно. Йоге нужен хабар. Там некому мстить, это система. А Факир урод. Там в сарае был склад трупов. Все сталкеры-нейтралы и все они… Понимаешь, их не просто убили. Так что пусти. Не мешай.

— Не думай про это, забудь пока. Пристрелишь Факира сейчас — на нас пятнадцать человек полезут, так что не дергайся. И не сомневайся, он свое все равно получит, причем скоро.

Я действительно верил в то, что говорил. Неписаных законов в Зоне мало, и они просты, однако даже бандиты живут «по понятиям». Человек, изгнанный за преступления из группировки, в одиночку долго не протянет. Отщепенец, отвергнутый даже бандитами Свалки, и вовсе не человек. В последнее время психи, опустившиеся предатели и беспредельщики всех мастей хотя бы ради выживания принялись активно группироваться, создавая небольшие, но подвижные банды. Из-за крайней жестокости и внутренних разборок стать уважаемым кланом Зоны им не светило в принципе, среди пестрого сталкерского сообщества они все равно оставались меньшинством. Даже «Долг» и «Свобода» к ренегатам относились в равной мере плохо.

В таких обстоятельствах Факира ждала или пуля от другого главаря на час, или финка в бок — от своих же подручных. Я в этом до поры не сомневался и еще не предполагал, как странно и жестко обернется еще одна наша встреча.

— Ладно, пусти… Не трону я этого Факира, раз ты такой добрый.

Лунатик, похоже, обиделся. Мы оба были в бегах, а я и вовсе пусть формально, но был ренегатом. Чтобы вытащить Лунатика, я несколько часов назад пошел на контролера, но мой напарник это во внимание не принимал, думая, видимо, что убирать всякую встречную грязь — долг правильного сталкера. Не знаю, как он с такими взглядами выжил до сих пор.

— Ладно, пошли.

Лунатик плелся сзади и сердито молчал. Вставало солнце. Оно поднималось над холмами — медно-красное, мутное и слишком жаркое для октября. Мы продолжали уходить ему навстречу, на восток и дальше к армейским складам. Прямой путь на Лиманск был теперь заказан, предстояло сделать большой крюк по территориям, куда Факир не сунется, но вместе с тем опасным и неспокойным.

Я знал, что на заброшенных складах давно не осталось ничего особенного, а самое интересное растащили еще в восьмидесятых, но небольшая база военных там до сих пор существовала. С армией Украины организацию генерала Крылова связывали довольно странные отношения полудружбы-полувражды, которые на «Агропроме» назвали «неформальный нейтралитет». На практике этот «нейтралитет» мог обернуться как помощью, так и вооруженной стычкой — все зависело от того, кто командовал, где, когда и как.

Мургол, нейтрал из группы Ореста, всех сталкеров, застреленных патрулями или на армейских блокпостах, называл «построенными», «оформленными» или «стандартными», присутствовал в его словах подходящий к ситуации черный юмор.

Для армии Зона, согласно приказу — территория экологического бедствия. Военных во время взрыва на ЧАЭС облучилось много, а погибло во время прорыва ноосферы в две тысячи шестом еще того больше. Если кто-то и оказался первой и самой трагической жертвой Зоны — так это сами военные сталкеры, которых приказы сверху нередко бросали на верную гибель.

Все это было так — трудно, отчаянно и вместе с тем гораздо паршивее и не очень геройски.

Время шло, к выбросам все понемногу притерпелись, военные сталкеры теперешнего образца «оформляться» в борьбе с заразой Зоны не очень стремились, а вот казенным оружием приторговывали, и весьма. Изъятыми у гражданских сталкеров и лично собранными артефактами — тоже. Ученых охраняли — это да. Мутантов отстреливали при случае. Бывало, этим сталкеров спасали. Бывало — этих же сталкеров расстреливали на месте или бросали на милость бандитов. Майор же Халецкий с заставы возле Кордона и вовсе имел репутацию двурушника-подлеца.

В конце концов все эти мутные дела так запутались, что распутать их могло только вмешательство извне. Именно этого вмешательства властей Украины тут боялись многие, а не хотел уж точно никто.

Для сталкеров «установление законности и порядка» означало зачистку спецназом всех баз, а затем полное закрытие Кордона.

Для «вояк» на Кордоне оно пахло в лучшем случае увольнением с позором, а в худшем — судом.

Сталкеров при зачистке положили бы немерено, но «больших людей» на Большой земле это не волновало.