Отступник

Петро на моих глазах рванул в кабину вертолета, намереваясь запереться там. Черные фигуры заключенных диггеров в середине площадки задвигались. Самосохранение сильный инстинкт — страх перед выбросом должен был пересилить все остальное.

— За периметр! Проволока перерезана! — заорал я, стараясь перекричать рев огня.

Этот огонь потух через пару-тройку секунд. Темнота была необходима, чтобы скрыть беглецов от прицельной стрельбы. Но прицельно никто и не стрелял. На минуту-другую людей охватила паника. Она должна была кончиться очень скоро, но дело свое сделала, десяток-другой заключенных уже добежали до периметра.

Полозова я не видел, а если бы и заметил, мог легко потерять в темноте, но это был неизбежный риск. В конце концов, живого и свободного человека отыскать в Зоне не так уж и сложно.

— Мочи козлов! — заорал опомнившийся Петро.

Он распахнул дверцу кабины, прошил пространство длинной очередью наугад и едва не зацепил меня.

— Пацаны, тут такой непорядок…

В темноте стоял мат, и наступила сумятица. О том, что выброса не будет, догадались не все и не сразу. Охрана, покинувшая вышки, в этот момент находилась на земле. Разжечь «жарку» и осветить площадку никто не догадывался, но очень скоро она вспыхнула сама, среагировав на заскочившего в опасную зону человека.

Я хорошо видел, как это произошло. Ночь осветилась на короткое время яростным огнем. Фигура беглеца нелепо дернулась, корчась и рассыпаясь местами в пепел. Возможно, этот человек (бандит или сталкер) кричал, но скорее всего нет — раскаленным воздухом моментально спалило легкие. На земле он сложился в бесформенную кучку оставшихся от комбеза тряпок и обугленной плоти. Эти останки еще горели несколько минут — до тех пор, пока «жарка», реагировавшая только на движение, не успокоилась.

— Бежи-и-и-им! — заорал кто-то в темноте. — Тут в проволоке дыра-а-а-а!

Я мог больше не вмешиваться. Побег удался. Оставалось только уйти подальше и утром дожидаться результата.

— Ну, ты даешь, Моро, — сказал мне позже Лунатик. — Прошлой ночью в эфире такой мат стоял… Ну такой мат… Некоторых слов я вообще раньше не слышал.

Он говорил это искренне, но я был совсем не крут.

Четверых диггеров, как оказалось позже, бандиты все же положили из автоматов возле самой ограды. Формально моей вины тут не было, и побег без риска не устроить, но в лагере даже при самом плохом раскладе они могли протянуть еще месяц или два. «Умереть завтра, а не сегодня» — идея не всегда плохая.

Полозова я не нашел, его не оказалось ни среди убитых, ни среди освобожденных, которые, конечно, тут же разбежались, но «ниточки» за собой все равно оставили. Я долго и тщательно перечитал все сообщения, пришедшие на коммуникатор. Потом поговорил с Олесем Нечипоренко, который яростно отнекивался:

— …Я ж что сказал? Что слышал, будто Полоз там! Слышал от Барыги, а если Барыга врет, то какой с меня спрос? Ты, Моро, не мути, я свою работу сделал и плату назад не возвращаю… Кстати, за ночной кипеж на Свалке тебе отдельное «спасибо». Ну да, я понимаю, на небе тебе зачтется доброе дело. Но мы пока что в Зоне, а не на небе. Хорошо, если Боров придержит свой язык или после водки все забыл. А если нет? Он укажет на меня Йоге, а тот решит, что это я его бизнес тут попортил. Мне тогда одна дорога — либо в могилу, либо в «Долг» идти, либо в «Свободу», что хуже — кто их знает, а грохнуть могут и там, и там. В «Долге», кстати, — особенно…

Олесь специально меня поддел, но был, в сущности, прав.

Еще одним осложняющим обстоятельством оказались слухи. Снайпер тоже никуда не делся и теперь уже понял наверняка, что не отработал свой контракт. Правда о беспорядках в концлагере распространилась между сталкерами, а из-за нее охота на меня обещала возобновиться с новой силой. Диггеры на нас косились с уважением, но и с тревогой, ребята они были неплохие и не склочные, за ночную акцию, скинувшись, подарили мне несколько полезных вещей, но злоупотреблять гостеприимством не стоило. Желающих вечно рисковать своей шкурой ради двух отщепенцев мало где найдешь.

— Конечно, спасибо и все такое… — прямо сказал мне Безухий. — Ребята тебя уважают, Моро, очень уважают, что бы у вас там с Крыловым ни произошло. Однако шли бы вы отсюда подальше и побыстрее.

К такому совету грех не прислушаться.

Мы и сделали это, в самом конце сентября 2011 года вдвоем с Лунатиком отправившись в северные части Зоны. Оттуда предстояла сложная и пока не разведанная дорога на Лиманск.

Глава 7

Снорк гражданской породы

Начало октября 2011 года, дорога на Рыжий лес.

— Ты здесь сколько лет, Моро?

— Три года.

— И ни разу не выбирался на Большую землю?

— А зачем?

— Ну, не знаю, — хмуро сказал Лунатик. — Там ведь что-то меняется и вообще… интересно…

— «Вообще интересно» — это не причина. И ничего интересного там нет, и ничего в лучшую сторону не меняется. Хотя на самом деле два раза выбирался. Один раз, когда еще нейтралом был, на две недели, по делам, которые тебя не касаются. Второй раз в прошлом году на два месяца. Волобуенко тогда пулю вытащить не смог, сказал, нужна нормальная хирургия.

— Ну и как, вытащили?

— За деньги — да. Только по правилам они должны были сообщить органам, кто ранен, где и при каких обстоятельствах. А рана уже недельной давности, я сам даже не украинский гражданин, зато с пропиской в Сибири. Кем ранен — черт знает, с их точки зрения (и не сказать, что она неправильная), я и сам кого-то убил.

— Ну и как ты выкрутился? — с любопытством поинтересовался Лунатик.

— В первый день после операции ко мне не лезли. Потом, когда появился мент, я ему сказал, что, мол, в страну въехал по российскому паспорту с целью туризма, барсетку с документами отобрали на улице, пытался назад отобрать — получил пулю в голень.

— Он поверил?

— На время, достаточное, чтобы мне отлежаться. А что я должен был заявить? Прибыл из Зоны, мол, для излечения, потому что, пока вы тут бумаги пишете, там у нас, извините, экологическое бедствие, с мутантами и с отморозками война. Сам знаешь, Лунатик, на Большой земле другие правила…

— А потом?

— Потом я заметил, что окна у них низко, открываются легко, решеток нет… Ушел через неделю ночью и адреса не оставил.

— Ну, ты даешь.

— Рана не тяжелая, дохромал до угла, поймал таксиста, он меня без вопросов довез до явки под Киевом, там я отлеживался еще. Как только сумел ходить, не хромая, — вернулся к Крылову.

— Тебя потом в Киеве не ловили?

— Думаю, нет. А зачем? Им лишние «висяки» ни к чему. Нет тела — нет дела.

В костре бездымно горели старые шишки. Лунатик молча кивнул, он как раз заканчивал потрошить плоть. Эту плоть мы завалили ранним утром, она сама выбралась навстречу, наверное, передумала жить. Загнанная хрюша, впрочем, сопротивлялась яростно, не хуже кабана, и сбила Лунатика с ног, а я едва пропорол мутантскую чешуйчатую шкуру ножом. Внутри мясо выглядело нормальным, таким же, какое бывает у свиней.

— Сейчас мы ее нарежем, посолим, наденем, пожарим…

Для готовки я передал Лунатику только что обструганный ивовый кол. Плоть, на наше счастье, не «светилась», я это сам проверил «Велесом». Мясо шипело, сок стекал в костер. Мы ждали, когда оно дойдет, рассматривали хмурое, но все же не дождливое с утра октябрьское небо.

— А теперь вопросом на вопрос — ты сам-то в Зону пришел давно?

— Да, собственно, я всегда…

— Не понял.

— Сейчас поймешь… Дело в том, что я в Лиманске родился…

Он пошуровал в костре веткой, не обращая внимания на мое удивление. Искры, почти невидимые в ярком свете дня, стайкой стрельнули в воздух.

— Не врешь?

— Нет, все точно, у меня запись в документах есть, плохо только, что воспоминаний почти не осталось. Так — догадки, обрывки…