Страница 2 из 127
Я неохотно оторвался от чудесного видения, поднялся, положил деньги в карман ее халатика и почувствовал при этом теплую упругость вздымающейся под ним груди.
— Увидимся в следующий раз, — сказал я.
— Да, но… может, я уйду ненадолго в отпуск. — Она достала из кармашка деньги и посмотрела на них — их было достаточно, чтобы вызвать улыбку на ее лице. — Думаю, что мы увидимся в следующий раз.
— А как насчет того, чтобы увидеться раньше? — спросил я. — Мы можем пообедать у меня с бутылкой шампанского и спокойной музыкой.
— Не знаю… — с сомнением сказала она. — Если бы вы были молодым ирландцем, все было бы просто, а так…
— Соглашайся, Пегги. Мы не будем делать ничего предосудительного, только держаться за руки, а этим мы занимаемся регулярно.
— Да, но…
— Я позвоню завтра вечером.
— Хорошо. А я узнаю, как он отнесется к этому.
Я был доволен, что она сказала «не знаю» вместо равнодушного «нет», как это всегда было раньше, и в результате едва не допустил оплошность. Я уже направился к креслу парикмахера, где поджидал Анджело, как вдруг спохватился и подошел к Пегги, доставая из кармана маленький бумажный конверт.
— Я чуть не забыл, — сказал я, подавая ей конверт.
— Да и я тоже, — ответила она и, взяв маленькую щеточку, аккуратно собрала все обрезки ногтей в конверт и подала его мне.
— Спасибо, Пегги, — поблагодарил я, пряча конверт в карман, и улыбнулся озабоченному выражению ее лица.
— Как бизнес, Анджело? — спросил я, усаживаясь в кресло.
— Не так уж плохо, мистер Джэнюэр. А как книжный бизнес?
— Великолепно. Продолжаю получать барыши.
— Не, понимаю, как вам это удается, мистер Джэнюэр. Многие книжные лавки вдоль бульвара Голливуд гораздо больше, чем ваша, но кажется, они не обеспечивают своим владельцам такого образа жизни, как у вас.
— Я скажу вам, Анджело, почему. У меня есть побочный бизнес. По вечерам я делаю прически, хотя и не вхожу в союз парикмахеров. Но вы никому не говорите об этом, ладно?
— Ну, на этом вы не разбогатеете! — засмеялся он, но потом стал серьезным. — Хорошо, что вы пришли сегодня.
— Почему?
— Потому что утром здесь был парень, который расспрашивал о вас.
Здоровенный парень в каскетке и с короткой стрижкой, как у немецких злодеев из шпионских фильмов.
— Да? — Моя шея вытянулась и вовсе не потому, что в это время ножницы бегали по голове вверх и вниз. — Чего же он хотел?
— Он пришел сюда около половины девятого, сразу после открытия.
Сказал, что хочет побриться. Я ответил, что бритьем не занимаюсь, что многие парикмахеры теперь отказываются от бритья. Он кивнул в знак того, что все понял, но не ушел, а стал расхаживать по салону и болтать про погоду и так далее. Наконец он сказал, что заглянул потому, что его друг, парень по имени Дюффус Джэнюэр, ходит сюда. Я заявил ему, что вы один из лучших моих клиентов, а он ответил, что хороший клиент должен ходить часто. Я сообщил, что вы действительно часто бываете у меня. Тогда ему захотелось узнать, стрижете ли вы волосы, делаете ли маникюр и что еще вы делаете.
Я кивнул, и Анджело продолжал:
— Он хотел знать, есть ли у вас определенный день недели, когда вы приходите к нам, и я высказался в том духе, что вы приходите тогда, когда чувствуете в этом необходимость, а иногда, когда у вас много работы, вы можете не появляться довольно долгое время.
— Это все? — Мои пальцы стиснули под белым покрывалом ручки кресла.
— Да… Хотя вот еще что. Он говорил, что волосы в парикмахерских собирают, и хотел знать, что я делаю с ними.
— И что же вы ему ответили?
— Сказал, что выбрасываю вместе с мусором.
— И…
— О, я не сказал ему, что вы уносите срезанные волосы в мешочке.
— Это хорошо, Анджело.
— И я не сказал ему, что вы уносите с собой и обрезки ногтей.
— Очень хорошо, Анджело, я вам очень благодарен, — сказал я, протягивая ему пятидолларовую бумажку, после того как он закончил работу.
— Благодарю, мистер Джэнюэр. Считаю, что на этот раз получилось весьма удачно.
— Я тоже так думаю, — засмеялся я, — но мои слова относятся не к прическе, а к тому, как вы ответили на вопросы этого типа.
— Да, — согласился он, — вы же знаете, что я не отношусь к болтунам.
В ответ я улыбнулся, но ничего не сказал. Анджело был так же болтлив, как и все парикмахеры, но мой маленький секрет он сохранил. Он собрал обрезки моих волос и положил их в бумажный мешочек. Я внимательно все осмотрел, нашел три или четыре пряди, которые он пропустил, и тоже положил их в мешочек.
— Знаете, мне даже любопытно, что вы делаете с волосами, которые уносите, — поинтересовался Анджело.
— Скажу вам, — ухмыльнулся в, — если пообещаете хранить тайну.
— Да, сэр, конечно. Мой рот будет на замке.
Я подвинулся к нему и понизил голос.
— Я собираю волосы, чтобы сделать из них подушку и подарить одной даме.
Он посмотрел на меня, не зная, засмеяться ему или принять это всерьез.
— И еще, Анджело…
— Да, сэр?
— Если этот парень придет опять…
— Да?
— И если он будет подстригаться, то сохраните мне немного его волос.
Мне бы хотелось положить и их в подушку. За это получите десять долларов.
— Да, сэр, обязательно! — Его лицо расплылось в улыбке.
Я вышел из парикмахерской и направился к себе домой. Мой дом представлял собой комбинацию книжной лавки и квартиры и располагался в нескольких кварталах оттуда, на бульваре Голливуд. Прокладывая пусть сквозь толпы туристов, рассматривающих имена кинозвезд на тротуаре, и хиппи, ждущих подачек от туристов, я с беспокойством оглядывался назад.
Кто-то проявлял интерес к моей особе, что мне очень не понравилось.
Но в настоящий момент было что-то другое. Я понял это, как только собрался шагнуть на переход, и быстро обернулся. На меня смотрел автомобиль. Это был большой, зловеще выглядевший «кадиллак» с копьевидными выступами сзади. В его взгляде я чувствовал злобу. Его похожая на зубы облицовка радиатора злобно ухмылялась, а тигриные лапы повернулись к тротуару, готовясь к прыжку.
Волна страха пробежала по мне, но я овладел собой. В такие моменты нельзя обнаруживать свои чувства. Я сжал в руке окованную сталью трость и шагнул к автомобилю.
— Мне известно о тебе все, — заявил я. — И я не такой, как все, так что тебе никогда не застать меня врасплох.
Ненависть сразу же погасла в его фарах. Я давно заметил, что машины трусят, если смело смотреть на них. Я пожал плечами и пошел дальше. Было ясно, что они ненавидят меня, но я не позволял себя запугать. Ненавидят потому, что знают обо мне, и убьют, если я предоставлю им шанс. Но я его, конечно, не дам, потому что обладаю известной мощью. Я, видите ли, волшебник, маг. Конечно, в этом мире, который мы зовем Землей, ни одно из заклинаний по-настоящему не действует, но мои способности ненавистны механическим вещам. Я мог преодолеть эту враждебность или вовсе устранить ее, убрав машины, но теперь начиналось что-то еще. Кто-то, кто занимается, очевидно, тем же, чем и я, выказывает явный интерес ко мне. Они послали человека со шлемовидной головой вынюхивать и задавать вопросы в парикмахерской, и мне это не нравилось.
Мне это совсем не нравилось. Поскольку я, как и говорил Анджело, имел побочный бизнес, но это вовсе не стрижка волос и не занятия магией. В этом нереальном мире, в котором мы живем, бесполезно быть магом, так что я имел другой бизнес. Меня можно назвать частным детективом, но я не такой детектив, которых вы могли увидеть в телефильмах. Я никогда не стреляю из пистолета, ибо пистолеты, как и автомобили, ненавидят меня, не бью в живот женщин и вообще ни одной не ударил, за исключением женщины-волка в Санта-Монике, [3]но это была самозащита в чистом виде.
Меня зовут Дюффус Джэнюэр, и я специалист по всему загадочному, закрученному и странному. С большей охотой я ношу с собой книгу заклинаний, чем пистолет, и единственный синдикат, который меня беспокоит, это синдикат сатанистов. Мои проблемы больше связаны с черной магией, чем с Черной рукой. [4]Если вам будут нужны мои услуги, можете найти меня в грязной маленькой лавчонке в конце бульвара Голливуд.
3
Район Лос-Анджелеса со знаменитым пляжем.
4
Речь идет об объединениях (синдикатах) преступников и так называемой сатанинской церкви — сектах поклонников дьявола, практикующих «черную» магию (колдовство).