Операция «Выход»

Джули где-то читала о том, что торговые городки и промзоны были рассчитаны на гармоничное сосуществование. И те и другие были обитаемыми островами бетона, вдалеке от цивилизации; идея заключалась в том, что люди будут работать на одном острове, а на другом ходить в спортзал, в кино, покупать мебель или обедать. Но вот беда: большинство работников промзон получают жалкие гроши, а цены в торговых городках нелепо высоки. Кто может позволить себе пять раз в неделю обедать в «Крае» или «Старом Орлеане»? Джули с такими богачами не знакома. В общем, торговые городки росли медленнее, чем промзоны, и, не имея других конкурентов, кроме недостроенных столовых, предлагавших только пыль и заворот кишок, бутербродных дел мастерицы оккупировали рынок. Нынче они – такая же неотъемлемая часть рабочих будней, как «Радио-1» и ненавязчивые сексуальные домогательства.

Когда Дона встает – обычно это происходит около четырех дня, – она пьет крепкий чай, съедает «Кит-Кэт» и смотрит свои любимые программы: «Пятнадцать к одному», «Обратный отсчет», «Службу спасения домашних животных» и «Соседей». Она записывает «Знаменитость» и «Колесо фортуны» (которые идут в то же время, что и «Служба спасения» с «Соседями»), а смотрит их потом. Она не пропускала ни одного выпуска «Дома и на чужбине», пока «Пятый канал» не купил эту программу и она не была снята с эфира «Ай-ти-ви», но пришедшая ей на смену «Знаменитость» ничуть не хуже. Где-то между началом «Соседей» и концом записанных программ Дона зажигает газ в духовке и разогревает ужин; чаще всего какое-нибудь готовое блюдо из магазина «Теско» – индийское, китайское или текс-мекс.

Когда отец Джули приходит с работы, они с Донной едят из пластиковых контейнеров, смотря «Новости четвертого канала» – единственные теленовости, не считая «Ньюснайт», которым отец доверяет. После еды из пластиковых контейнеров мыть приходится только ножи и вилки, и это хорошо, потому что, хотя Дона и не против готовить ужин, она заявляет, что в жизни не станет мыть посуду для мужчины. Она хочет купить микроволновку, но отец говорит, что микроволновки – элемент правительственного заговора, цель которого – расплавить всем мозги. Дона вечно предлагает сделать ужин для Джули, но Джули всегда покупает себе еду сама.

Дона кладет сахар в чай и идет в гостиную.

– У тебя отличный шанс, грех не воспользоваться, правда? – говорит она.

Джули идет за ней следом и садится в кресло. В гостиной пахнет ванилью из-за жидкости, которой Дона полирует деревянный пол и шкафы. Она всегда занимается полировкой поздно ночью, когда отец уже спит. Это странно.

Джули пожимает плечами:

– Не знаю.

– Менеджмент в сфере розничной торговли – стоящая штука, – говорит Дона. – Моя подруга Тони начала карьеру на фабрике, где делают гофрированный картон, в промзоне Челмсфорда, – она там просто мастерила ящики или типа того. Но ей хотелось работать с людьми, так что она нанялась в магазин «Стед-энд-Симпсон», и это было просто ужасно – нюхаешь все эти потные ноги, залазишь на шаткие стремянки и видишь, что нужный размер или цвет, как всегда, закончился… мне ли не знать, я сама начинала с торговли обувью перед тем, как за сэндвичи взяться. Короче, потом она перешла в «Бэй Трейдинг» помощницей начальницы смены, и там все было нормально, только она не поладила со своим менеджером. Потом открылась вакансия начальницы смены в «Олл Спортс» – она ее получила, и через месяц ее направили на эти самые курсы менеджмента; сейчас она зарабатывает очень приличные деньги. Она – менеджер «Олл Спортс» в Манчестере. Работается ей там весело, и она получает кучу скидок, как и все сотрудники, и это хорошо, потому что у нее растут три сына, да и вообще.

– Не уверена, что из меня получится хороший менеджер, – говорит Джули. – Мне придется составлять финансовые сметы, командовать людьми и корчить из себя босса. Вряд ли мне это понравится.

– Может, ты перестала бы замыкаться в себе.

– Наверное.

– И ты не можешь вечно жить здесь. Не то чтобы мы хотели от тебя избавиться, – быстро добавляет Дона. – Но ты сама в один прекрасный день захочешь двигаться дальше, и нынче все стало так дорого… а стоит тебе заняться менеджментом – и карьера, считай, обеспечена, правда?

– Да. Хм… А что, папа снова заговорил о том, что мне пора отселяться?

– Вообще-то нет. Но, понимаешь, тебе двадцать пять, и нам любопытно: покинешь ли ты когда-нибудь отчий дом? – Дона смеется. – Но нынче люди живут с родителями и дольше, так ведь? Плюс у тебя под боком есть Люк, а Джин вряд ли станет его выселять. Об этом я и говорю твоему папе. Я говорю: «Когда онсъедет, съедет и она».Когда Люк покинет свой дом, ты последуешь за ним – но не раньше. Я, честно говоря, не совсем понимаю, почему он не может этого сделать. Его спальня – не единственное место в мире, где можно укрыться за шторами.

– Я думаю, ему безразлично, где он находится, – говорит Джули, – раз ему все равно нельзя выходить наружу. Он с тем же успехом может вечно оставаться там, где он сейчас.

– Угнетающая мысль, а? Только представь, каково это – всю жизнь провести в одной и той же комнате. Бедный Люк. Неудивительно, что Джин так беспокоится. Знаешь, она к нему очень добра. Она могла снова выйти на работу после той операции на бедре, но ведь нет же – сидит дома, присматривает за ним, день и ночь, сутки прочь. Ты к нему, конечно, тоже добра, все так считают. Но ты смотри, будь осторожнее – а то, знаешь, можно в это дело по самые уши влипнуть. Вряд ли ты захочешь жить его жизнью. Помни об этом.

– Дона, уже пятнадцать лет как я по самые ушивлипла в это дело. И я – его лучший друг, а не приходящая домработница, так что на самом деле неважно, насколько я влипла.

– Может, эти курсы менеджмента – как раз то, что тебе нужно. Знаешь, чтобы их пройти, нужно жить при учебном заведении.

– Ой. Правда? Господи. – У Джули в голове возникает видение: большое здание типа казармы, благоустроенный кампус, вокруг незнакомые автострады, магистрали и дороги местного значения – единственные, по которым Джули в состоянии вести машину. Она больше не может ездить на поездах – как, спрашивается, она туда доберется? И зачем ей думать об этом? Она вообще-то не собирается ни на какие курсы менеджмента. И на самом деле не знает, почему рассказала про них Доне. Само как-то вырвалось.

– О да, – говорит Дона. – Типа уезжаешь туда обычным человеком, а возвращаешься уже другая. Как по волшебству.

– О. Что ж, мне нужно подумать.

– Думать тут особо не о чем, если хочешь знать мое мнение.

– Конечно. Слушай, Дона?

– Да?

– А почему ты на ногах? Ты же в это время обычно спишь?

– Ну, я пытаюсь себя переломать.

– Перестроить режим?

– Типа того. Мы с твоим отцом опять поругались из-за того, что я допоздна не ложусь, поэтому я пытаюсь стать «жаворонком». Ощущение странное. Просто я плохо сплю по ночам. Но мы совсем перестали заниматься сексом, я постоянно ворочаюсь, бужу его, а он говорит, что не может без меня уснуть…

Джули краснеет.

Дона смеется.

– О! Слишком много новой информации? Прости.

Дона выключила звук у телевизора, но Джули видит, что как раз заканчивается программа «Акварельная дуэль».

– Нет, все в порядке. – Джули встает. – Пойду проверю электронную почту, потом Люка навещу.

У Джули есть ноутбук, который она купила в прошлом году на скопленные чаевые. У нее собственная телефонная линия – какое-то специальное предложение корпорации «Бритиш Телеком», перед которым отец не устоял, хотя и не мог с ходу придумать, зачем им вторая линия.

– Ей может пользоваться Джули, – предложила Дона.

– Думаю, да, – сказал отец, – покуда будет сама ее оплачивать.

Джули заключила договор о неограниченном времени в Интернете – такой же, как Люк, – и телефонные счета приходят мизерные. Она ведь никому не звонит.

Она нажимает клавишу «соединить». Пока компьютер набирает номер провайдера, Джули смотрит на окно Люковой спальни. Шторы задернуты, и за ними вроде ничего не движется. Не считая «спама» от какой-то американской компании, предлагающей купить университетский диплом, писем нет. Вспомнив о предстоящей вечеринке, Джули стягивает с себя рабочую униформу и идет в душ. Потом, надевая юбку и джемпер, слышит знакомый скрип – это открывается Люково окно – и шипение антибактериального спрея, который Джина распыляет каждый божий день. Отлично. Значит, Люк встал, и Джули может пойти к нему, как только высохнут волосы.