Наша трагическая вселенная

— Но какие же это мемуары? — вдруг спросила Либби. — Ведь он же всего этого не видел?

— Нет, но всю свою жизнь он чувствовал связь с этими событиями. Он пишет расследование от первого лица: помещает себя в книгу и смотрит, что из этого выйдет. Кажется, он вставляет туда и другие истории — к примеру те, что действительно случались с ним на флоте. Однажды он служил на корабле, капитан которого рассказал ему, что как-то раз видел морское чудовище, но, конечно, никому об этом не говорил. Он пришел и заявил, что у него нервный срыв, и потребовал у Эндрю лекарство. Насколько я помню, Эндрю дал ему плацебо — сахарную таблетку, потому что в морском походе не позволялось держать в аптечке транквилизаторы, и таблетка капитану помогла. Все дело в силе воображения, убеждения и, конечно же, в море.

Я оглянулась. Джони все еще вертелся поблизости, сдирал целлофановую пленку с пачки «Мальборо». Я сделала глоток «Мэри» и продолжила:

— А одна женщина из Кингсбриджа — кажется, ее звали Клер, — писала о девушке, которая считала себя такой уродливой, что не смела выйти на улицу. Героиня решает умереть, но ей не хватает духу совершить самоубийство, и поэтому она начинает искать опасности, не выходя из дома, в надежде на несчастный случай, ведь тогда ей не придется брать на себя ответственность за собственную смерть. Она мастерит вещи своими руками, потому что хочет получить тяжелую травму, однако ей удается лишь отрубить себе большой палец. После этого она выходит из дому: отправляется в походы по джунглям и занимается экстремальными видами спорта. В процессе своих приключений она лишается нескольких частей тела, зато обретает веру в себя. Очень смешная история. Надеюсь, Клер удастся найти издателя, который за это возьмется. Могла бы выйти культовая вещь.

Либби сделала глоток из своего стакана и состроила гримасу.

— Я тут на днях собиралась броситься под поезд.

— Под какой еще поезд?

— Такой, с паровозом.

— Почему?

— Потому что это ближе всего.

— Тебе бы пришлось дождаться зимнего расписания. Все эти туристические штуки такие непредсказуемые. Я вот недавно думала уйти в морскую пучину. Море-то всегда на месте.

— Тебе незачем уходить в морскую пучину. Ты известная писательница.

— Многие писатели топятся. И к тому же я не известная.

— Ну здесь у нас — известная.

— Так это ведь маленький городок. В маленьких городках все известные.

Я посмотрела по сторонам. В одном углу Рег раскинул руки, показывая размер чего-то большого. Рег терпеть не мог чаек и работал над прибором, который помог бы от них избавляться. Сейчас он беседовал с Джони, известным своими устрицами, и Робом, известным своими регулярными победами в одном из конкурсов регаты — в том, где надо было самому построить плот и перебраться на нем через реку. Тим устроился один в другом углу с пинтой «Гиннесса» и книжкой. Он пока ничем известен не был. Либби была известна своими вязаными шалями, носками и одеялами, которыми торговала у себя в кулинарии наряду с вареньем и джемом, сваренными мною, и скульптурами из выброшенных на берег кусков древесины, сделанными матерью Боба. Одно время она думала продавать еще и свитера с шапками, которые вязал Марк, но потом решила, что это послужило бы поводом для лишних вопросов со стороны Боба. Я могла бы быть известна своими книгами, но никто здесь не стал бы притворяться, что это так. При встрече жители города всегда спрашивали меня, когда же я снова сварю варенье из ревеня.

— В море было бы мокро и холодно, — заметила Либби.

— Я знаю. Я тоже так подумала. А под поездом — шумно и грязно. С чего ты решила бросаться туда? Это не самое веселое занятие.

— Я такого натворила, — сказала она, зажмурившись. — С Марком все кончено. Во всяком случае, вчера я так решила. И что теперь? Только смерть.

— Господи, Либби. Черт. Я думала, ты шутишь…

— Но он все равно придет к нам обедать на следующей неделе. Долгая история. И с машиной я в таком дерьме.

— Почему?

— Вчера опять приходил полицейский и сказал, что женщина из отеля «Роял Касл» сообщила, будто в воскресенье вечером видела, как кто-то столкнул машину в реку. Она тогда была без очков, поэтому видела все не очень отчетливо. Потом он сказал, что большинство машин не всплывает, а те, что всплывают, обычно оказываются жертвами собственных хозяев: люди сталкивают их в воду, чтобы получить страховку. Ха-ха! Как мы все смеялись: приходит же кому-то в голову такое! Я сказала полицейскому, что моя машина была слишком хорошей, чтобы сталкивать ее в воду, да и деньги от страховой мне не нужны, а потом угостила его печеньем. Но если она все-таки всплывет, я пропала.

— Да почему? Ведь все думают, что это дело рук мальчишек!

— Ага. Но, оказывается, полиция Девона и Корнуолла как раз сейчас испытывает новый метод снятия отпечатков пальцев с предметов, побывавших в воде. Все тесты этого метода прошли на ура. Полицейский сказал, мол, это ведь так здорово: если машина всплывет, они смогут определить, сколько человек ее толкало, и, возможно, даже узнать, кто именно это сделал. Я сказала, что это и в самом деле звучит круто — надо же, до чего дошла техника, — а сама чуть не терла от ужаса.

— Я уверена, что она не всплывет. А если даже всплывет, их метод наверняка не сработает. Просто настаивай на своей версии. Ну а что произошло с Марком?

— Там тоже все из-за машины. Ну в каком-то смысле. И еще из-за кольца. Мы поссорились.

Марк долго копил деньги, а потом подарил Либби на Рождество серебряное кольцо с черным перламутром, которое она почти не носила. Либби сама покупала себе украшения, но кольца — никогда, поэтому знала, что Боб может что-нибудь заподозрить, если увидит новое кольцо у нее на руке. Вот она и оставила его в пляжном домике, планируя надевать только во время встреч с Марком. Кончилось же все тем, что в одну прекрасную грозовую ночь Марк выбросил кольцо в реку. Случилось это после того, как он привез кольцо в Дартмут, решив, что Либби забыла его в домике случайно.

— Ты думаешь, мне надо было уйти от Боба? — спросила Либби.

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— Марк сказал, что надо было уйти. Вместо того чтобы…

— Сталкивать машину?

— Да. — Либби нахмурилась. — Что там была за притча про лошадей?

— Про лошадей? А, про благословение и несчастье.

— Да, точно! Расскажи еще раз. По-моему, она пригодилась бы мне сейчас, а я забыла, как там было дело.

— Ладно. Это притча о двух китайцах — отце и сыне — и об их лучшей лошади. Лошадь ни с того ни с сего убегает и прибивается к кочевникам, которые живут за границей. Сын очень опечален пропажей лошади, а отец говорит ему: «Почему ты так уверен в том, что это не благословение?» Несколько месяцев спустя лошадь возвращается с прекрасным кочевым жеребцом. Сын вне себя от восторга, а отец говорит ему: «Почему ты так уверен в том, что это не несчастье?» Сын радуется, катаясь на новом коне, но однажды падает с него и ломает себе ногу. Все жалеют юношу, а отец говорит ему, как и следовало ожидать: «Почему ты так уверен, что это не благословение?» Вскоре на их край нападают кочевники, и все молодые люди идут в бой. Кочевники убивают почти всех мужчин, а сын остается в живых, потому что из-за хромоты не участвует в битве. И вот они с отцом продолжают жить дальше и заботиться друг о друге.

— Ну и занудный же у парня был отец, умереть можно! — подытожила Либби.

— Не говори! — рассмеялась я в ответ.

— Хорошая притча. Не знаю, правда, поможет ли она мне…

— С чем? С принятием решения, нужно ли уйти от Боба?

— Да. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что нельзя пускать все на самотек. По крайней мере сейчас. Так сказал Марк. Он страшно разозлился из-за машины! Сказал, что не может поверить, будто я готова пойти на такое безумие, лишь бы избежать выяснения отношений. По его словам, это была идеальная возможность открыться, признаться во всем Бобу, уйти и начать жить вместе.