Страница 42 из 92
«Всегда свежа, всегда опрятна…»
Всегда свежа, всегда опрятна, Всегда надушена изрядно, Всегда одета, как на бал. Но, леди, я б вас не назвал Ни обаятельной, ни милой, Хотя румяна и белила Вы скрыть умеете вполне. В ином любезна прелесть мне. Невинный взгляд, убор неброский, Небрежность милая в прическе Для сердца больше говорят, Чем ваш обдуманный наряд. Перевод М. И. ФрейдкинаОДА К САМОМУ СЕБЕ
Что ж ты бежишь забот И сон не гонишь прочь? Сознание умрет, Коль будет спать весь год. Ему не превозмочь Ту моль, что гложет ум и знанья день и ночь. Иль Аонид ручей Иссяк? Иль Феб остыл И с арфою своей Ждет песен поновей? Или у нимф нет сил Сорочий слушать крик, что долы огласил? Молчанью твоему Причина есть, видать. Но знай, что ни к чему Великому уму Похвал и славы ждать Лишь сам себя хвалой он может награждать. Пусть жадных рыбок стая Стихи-наживки любит, В которых фальшь пустая, Искусством их считая, Тщеславье рыб погубит, И мир про глупость их с насмешкою раструбит. Ты лирою своей Вновь песню разбуди И, словно Прометей, Огонь для всех людей У неба укради. Афина и тебе поможет, подожди. Пока же век нечуткий Еще у лжи во власти, Не создавай и шутки Для сцены-проститутки. Тогда хотя б отчасти Ты избежишь копыт осла и волчьей пасти. Перевод В. В. ЛунинаОДА САМОМУ СЕБЕ
Покинь театр бездарный И этот век фиглярный, Где что ни день творится суд неправый Над каждой пьесой здравой, Где наглостью и спесью с двух сторон У мысли отнят трон. Пусть ум их извращенный, Тщеславьем изощренный, Лютует, бесится, зовет к суду Им не набросить на тебя узду. Пшеницей кормишь их, А им бы нужен жмых. Растрачивать талант свой не пристало На жрущих что попало. Напрасно лучший хлеб давать тому, Кому он ни к чему. Пусть жрут одни помои, Пусть пойло пьют свиное. Коль сладко им оно, а не вино, Как свиньям, им завидовать смешно. Что ж, ясно — нынче в моде Сюжет «Перикла» вроде. Тюремный хлеб — и тот его вкусней. В театре наших дней Его схватить из миски норовят. Театр отбросам рад. На сцене — пыль в почете, Муки же — не найдете. И тот, кто эту дрянь считает пищей, Пусть то и ест, что не возьмет и нищий. Но пользу в том сыщи, Что в бархате хлыщи Отбросы жрут и на твои проклятья Плюют твои собратья, Себя ж твоею славой защищая И слух твой оглушая Комическим хламьем, Придуманным глупцом, И в том, что с ним бесчестье делишь ты, Коль эти пьесы грязны и пусты. Себя не продавай, А лучше заиграй На лютне, как Алкей. И пусть свой жар В тебя вселит Пиндар. Да, сил уж мало, и судьба горька, Но коль ты жив пока, Излей весь гнев души И мерзость сокруши. Пускай шуты глумятся над тобой Не парализовать им разум твой. Когда же ты, хваля И славя короля, А с ним — его к всевышнему стремленье, Вдруг запоешь в волненье, Придется им навек умолкнуть. Ведь Им, как тебе, не спеть О мире и войне. А звезды в вышине, Когда они прочтут про Карловы деянья, Узрят вокруг себя его сиянье. Перевод В. В. ЛунинаЭдвард Герберт
ЧАСАМ — ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ
Минуты! Длится ваша болтовня О времени — про жизнь твердит оно. Но эту жизнь догнать вам не дано: Вы, в предвкушенье рокового дня, Спешите по пятам, чтоб предъявить Ей смерти векселя в последний час. Вы призваны итожить и делить, Вы оглашаете судьбы приказ И вы ж его вершите, в свой черед. И зло, и благо — старит ваша власть. Мы — в вас умрем, вам — предстоит пропасть Во времени, что в вечности умрет. Перевод Д. В. Щедровицкого«О слезы, слишком долго вас я лил…»
О слезы, слишком долго вас я лил, Умерьте пыл, Не затопите мир, От меньших струй — река наводнена, И меньший дождь волну вскормил, Как вы, волна морская солона. О, вам бы хлынуть в сердце, угасив Страстей порыв, Чье пламя может сжечь: И меньший жар способен охватить Весь мир: боюсь его обречь Огню — и в жертву страсти обратить. Но если буря вздохов столь сильна, Что страсть она Лишь раздувает, несмотря на вас, То, значит, суд ей не дано свершить Над вами — чтоб в единый час Огонь задуть, а слезы осушить. Перевод Д. В. Щедровицкого