Страница 9 из 9
Мне кажется, совершенно неверно думать, что человеческий разум бессмертен. Возможно, дальнейшее накопление научных фактов лишит эту идею популярности. Но, как обнаружил Унамуно, даже наука не в состоянии ответить на главный вопрос. Но поймите меня правильно. Как и Унамуно, я не верю в жизнь после смерти. Недавние открытия побуждают меня думать, что эта когнитивная иллюзия создана нашей психикой специально для того, чтобы мы смогли размышлять о разуме, который невозможно наблюдать. Душа — исключительно человеческое свойство. Если бы в процессе эволюции у нас не возникла способность рассуждать о разуме, души никогда бы и не было. Но в данном случае мы не найдем эмпирических доказательств. Это невозможно. Как бы там ни было, мы говорим о смерти.
Иэн Макьюэн
ИЭН МАКЬЮЭН — британский писатель, автор таких книг, как «Невыносимая любовь», «Амстердам», «Искупление» и «Суббота» [7].
Я верю, но не могу доказать, что ни одна часть моего сознания не переживет моей смерти. Я не говорю о том, что буду жить, пусть и недолго, в памяти других людей, или что какие-то аспекты моего сознания оставят след в моих книгах, в дереве, которое я посадил, или во вмятинах на моей старой машине. Подозреваю, что многие участники проекта Edge согласятся с этой идеей: она истинна, но не так уж важна. Однако вера в жизнь после смерти делит мир на два непримиримых лагеря. И те, кто верит, будто жизнь после смерти, в каком-то другом мире, будет лучше и важнее, чем жизнь на Земле, нанесли очень много вреда человечеству и человеческой способности мыслить. Но наша жизнь на Земле так коротка, а сознание — случайный подарок слепого случая. И поэтому наше существование в этом мире — большая ценность. И мы несем огромную ответственность за то, каким оно будет.
Майкл Шермер
МАЙКЛ ШЕРМЕР — издатель журнала Skeptic, обозреватель журнала Scientific American и автор книги «Наука о добре и зле».
Я верю, но не могу доказать, что существует реальность, не зависящая от человеческих и социальных построений. Наука как метод и натурализм как философия в сочетании создают лучший из доступных нам инструментов для понимания этой реальности. Наука накапливает данные постепенно и последовательно, и в результате мы все лучше понимаем реальность. Наше знание природы до сих пор остается неполным, ведь мы никогда не можем быть уверены, что выяснили окончательную Истину. Поскольку наука — это человеческая деятельность, а природа сложна и динамична, то гибкая логика и теория вероятности лучше всего описывают и природу, и наше приблизительное ее понимание.
Ничего паранормального и сверхъестественного не существует; есть только нормальное и естественное, а еще тайны, которые мы пока не раскрыли.
То, что отличает науку от всей остальной человеческой деятельности, — это ее уверенность в условности всех выводов. В науке знания все время меняются, а определенность преходяща. Это и есть главное ограничение науки. И ее главная сила. И это совершенно недоказуемое утверждение приводит еще к трем недоказуемым следствиям.
1. Не существует ни Бога, ни разумного творца, ничего похожего на сверхъестественное существо, о котором говорят мировые религии. (Хотя некая внеземная сущность, чьи интеллект и власть превышают наши, могла бы быть неотличима от Бога.)
Лучшие умы человечества тысячелетиями пытались доказать или опровергнуть наличие или отсутствие Бога. Богословы всегда спорили о том, каким может быть окончательное состояние бытия этого Бога. Разумным нам кажется вывод о том, что вопрос о Боге никогда не будет разрешен и что вера, ее отсутствие или сомнения, в конечном итоге, всегда основаны на иррациональных аргументах.
2. Судьба Вселенной предопределена, но мы обладаем свободной волей.
Как и с вопросом о Боге, лучшие умы человечества тысячелетиями пытались разрешить парадокс свободы личности в детерминированной Вселенной. И им это не удалось. Одно возможное объяснение: Вселенная так сложна, что в силу множества причин и сложности их взаимодействия предопределить человеческие действия практически невозможно. Если представить себе всю возможную сеть причинно-следственных связей во Вселенной, то нам станет очевидно, насколько нелепо полагать, что наш разум способен ее постичь. Мы уже подсчитали: чтобы в далеком будущем компьютер смог создать виртуальную копию каждого человека, который жил или мог жить на Земле (т.е. каждую возможную человеческую генетическую комбинацию), со всеми каузальными взаимодействиями между ними и их окружением, ему потребовалось бы 10 10в 123 степени (единица с 10 123нулями) битов памяти. Достаточно сказать, что ни один компьютер в обозримом будущем не сможет достичь подобной мощности, а человеческий разум — тем более.
Грандиозный масштаб этой сложности заставляет нас верить, будто мы действуем свободно и необусловлено, сами создавая причины, хотя на самом деле наши действия жестко предопределены. Ни один набор причин, которые, по нашему мнению, определяют человеческие действия, не полон, а ощущение свободы основано просто на незнании причин. Оно и позволяет нам действовать так, будто мы свободны. Достичь можно многого, терять особенно нечего, а далее следует личная ответственность.
3. Нравственность — естественный результат истории и эволюции, а не велений Бога.
Нравственные чувства, когда мы поступаем правильно (например, гордость) или неправильно (например, чувство вины), созданы природой в процессе человеческой эволюции. Разные культуры по-разному определяют, что такое «хорошо» и что такое «плохо», но нравственные чувства, возникающие, когда мы поступаем хорошо или плохо, свойственны всем людям. Универсальные человеческие чувства очень сильны. В их основе лежит тот факт, что по своей природе мы и моральны, и аморальны, в нас есть и добро, и зло, мы и альтруисты, и эгоисты, мы способны и сотрудничать, и соперничать, миролюбивы и агрессивны, порочны и добродетельны. Отдельные люди и группы по-разному выражают эти универсальные качества, но они присущи всем. Почти все люди, почти всегда, почти во всех обстоятельствах поступают хорошо по отношению к себе и другим. Но некоторые люди иногда, в определенных обстоятельствах поступают плохо по отношению к себе и другим.
Это значит, что принципы нравственности условно истинны, если применимы почти для всех людей, почти во всех культурах, почти во всех обстоятельствах, почти всегда. В какой-то момент, за последние 10000 лет (скорее всего, в период возникновения письменности и перехода от племенного уклада к созданию автономных территорий и государств, т.е. около 5000 лет назад), на основании этических принципов, религии начали проповедовать моральные нормы, а политические государства на основании моральных норм начали создавать законы.
Итак, я верю, но не могу доказать, что объективная реальность существует, а наука — лучший метод для ее понимания; что Бога нет; что судьба Вселенной предопределена, но мы свободны; что нравственность возникла в процессе эволюции и способствует адаптации людей и человеческих сообществ; а наука, в конце концов, сможет полностью описать мироздание.
Конечно, я могу ошибаться...
Сьюзан Блэкмор
СЬЮЗАН БЛЭКМОР — писатель, лектор, ведущая радиопрограмм, приглашенный преподаватель Университета Западной Англии, Бристоль.
7
Макьюэн И. Невыносимая любовь. — М.: Эксмо, 2007; Он же. Амстердам. — М.: Эксмо, 2009; Он же. Искупление. М.: Эксмо: Домино, 2009; Он же. Суббота. — М.: Эксмо: Домино, 2010.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте