Игры по чужим правилам

Марина Ефиминюк

Игры по чужим правилам

Предисловие

Здравствуй, Филипп!

Я не буду спрашивать, как твои дела, не сегодня. Это десятое письмо, можно сказать юбилейное, и оно посвящено воспоминаниям. Ты же помнишь, как все началось? Мы, ведьмаки Вестич, были счастливы. Ты, Зак, Лиза, я и даже Макс. Обычно в самом начале все и всегда счастливы.

Я отчетливо помню минуту, когда во мне вспыхнула колдовская Сила. В тот день, ты увидел, что я больше не дурнушка, не ребенок, а настоящая стопроцентная ведьма! Тогда ты сказал, что Сила не терпит доброты. Что ж, вы, мои близкие, очень скоро дали мне первые уроки жестокости!

Я боготворила вас с Заком, самовлюбленных, обаятельных циников, и думала, что так будет всегда. А потом умер глава нашей семьи дед Лука, самый сильный колдун из Вестичей. Через сорок дней колдовская родовая Сила должна была выбрать нового Хозяина. Так положено, это круговорот магии в природе — от отца к сыну, цепочка никогда не прерывалась, но все пошло наперекосяк. В нашу жизнь ворвалась неприметная человеческая девчонка, и за короткие сорок дней мир изменился до неузнаваемости.

Ее существование сводило вас с Заккари с ума. Зак не допускал в жизнь случайных людей, бесился от понимания, что его влечет к рыжей простушке. Он пытался ее убить: то насылал демонов, то хотел заколоть кинжалом, а ты, снова и снова, раз за разом, ее спасал.

Ты! Спасал! Что может быть нелепее, чем ведьмак, превращенный в ангела-хранителя?

Что говорить, Александра крепко сидела в ваших головах, и вы, ослепленные плебейскими чувствами к ней, менялись. Она вас меняла! Из братьев вы превратились в самых отчаянных врагов. Семья не вмешивалась, не замечала вашего саморазрушения. Скажи, разве можно обвинять меня в том, что я возненавидела их за бездействие?

Я не планировала уничтожать семью, когда решила завладеть Силой Хозяина, а желала остановить вражду между вами. Сейчас ты, наверное, возмутишься и скажешь, что руками кузена Максима я подло убила твоего отчима, а Лиза из-за меня потеряла колдовской дар. В таком случае, позволь напомнить, что в великих битвах жертв никогда не считали! Пока вы с Заккари играли в любовь, я убирала конкурентов, выводила из игры пешек, которые неожиданно могли превратиться в ферзей.

Тогда мне было невдомек, что борьба бессмысленна, ведь Сила выбрала нового Хозяина задолго до смерти прежнего. Тебя, Филипп! Нам с Заком никогда не светило завладеть даром. С самого начала все наши старания и мечты были обречены на провал! Даже тогда, когда в Гнезде еще жила радость.

Каждому избраннику колдовство дарит подарки, но тебе, Любовь Моя, достался особенный дар — человек. Рыжеволосая девушка Александра, каких тысячами ходит по миру. Она стала твоим благословением, но не для нас с Заккари. Для нас она до сих пор остается проклятьем. Мы в ловушке одного единственного никчемного человечка.

Только прямо сейчас, Филипп, после всего случившегося в эти последние недели, когда твоя Александра запуталась в ведьмовском мире, как в паутине, и тоже получила уроки жестокости, ответь мне честно, положа руку на сердце, осталась ли она человеком в полной мере?

И обрел ли ты человечность после того, как ты все потерял?

Любопытный вопрос. Не находишь?

С любовью из туманной Англии,

Снежана Вестич.

Глава 1

Добро пожаловать в кошмар

В мире хозяйничали злые морозы. На зимнем небе, потерявшем сочные краски, переливался диск остывшего солнца, и в его лучах мириадами крошечных блесток вспыхивал снег. На фоне девственно-белых безлюдных окрестностей Варшавы замок инквизиции выглядел зловещим и необитаемым, словно бы перенесенным в реальность с мрачных средневековых гравюр. От темной махины, по сути огромной тюрьмы, веяло тоской и страхом, а потому редкий водитель, проезжавший мимо крепостной стены, не вжимал педаль газа в пол, стараясь поскорее минуть пугающее место.

В пустых залах и рекреациях замка царил холод, и гуляли сквозняки. Узкие витражные окна были затянуты льдистыми узами, едва пропускавшими дневной свет, отчего помещения утопали в полумраке.

По широкому коридору шел высокий парень с пронзительно синими глазами. Звук его твердых шагов разносился эхом в замогильной тишине замка. За молодым человеком бесшумно, словно тени, следовали двое стражей. Они держались на уважительном расстоянии, ведь их фигуры окружали полупрозрачные черные ауры. Любое неосторожное касание к ореолам вызывало столбняк, а Верховный судья дал охране строгий приказ оберегать особого гостя.

Ни для кого не являлось секретом, что ведьмак Филипп Вестич, наверное, самый юный из нынешних Хозяев колдовских семей, стоял на особом счету у судей. В черноволосом ведьмаке Сила ощущалась за версту, и ему пророчили большое будущее. Такого визитера оскорблять не следовало. Вдруг по неосторожности наживешь себе врага на всю оставшуюся жизнь?

Коридор заканчивался тупиком. Молодой человек остановился перед обшарпанными двустворчатыми дверьми, по контуру которых пробегал голубоватый огонек колдовского замка. Здесь, в самой дальней комнате-камере, обычно запирали арестантов-смертников.

Филипп помедлил, не решаясь снять заклятье и отпереть двери. То, что ему предстояло совершить, находилось выше понимания о добре и зле.

— Открывайте, — коротко выдохнув, приказал Вестич.

Огонек погас, и в ту же секунду створки стремительно раскрылись, латунными ручками с грохотом врезавшись в стены. Посреди мглистой комнаты замерла худенькая, растрепанная девочка. На кончиках ее пальцев потрескивали смертоносные энергетические разряды, готовые в любую секунду сорваться в сторону визитеров. Тяжелый, совсем недетский взор исподлобья пробирал до костей.

Узнавание происходило постепенно: сначала разгладились искривленные злобой черты девичьего лица, тонкие руки медленно опустились, а в ярко-синих глазах вспыхнула щемящая радость.

— Филипп! — Девочка, было, сделала шаг к гостю, но точно споткнулась и замерла, когда тот едва заметно покачал головой.

— Они вынесли приговор, — через паузу бесцветно произнес ведьмак.

Он вошел, невольно отмечая убогость обстановки: пыльный балдахин на кровати с резными стойками, сквозь дыру в ветхом гобелене просвечивала каменная кладка. Пол усеивали осколки разбитого зеркала, и в них отражались фрагменты облупленных фресок, украшавших потолок. За спиной молодого человека тихо закрылись двери.

— Они назначили день казни? — Девочка судорожно всхлипнула. Ее настроение резко поменялось.

Она вытерла нос о рукав тонкого джемпера — глупая детская привычка, раньше забавлявшая Филиппа. Снежана являлась самой младшей из Вестичей, поздний ребенок, любимица семьи. Домашние потакали всем капризам девочки, закрывали глаза на выходки и не уследили, как вспыхнувшая колдовская Сила обратила пятнадцатилетнего подростка в чудовище.

— Почему ты молчишь? — сквозь зубы процедила она и неожиданно выкрикнула со злостью: — Не смей молчать!!!

От надрывного вопля в окнах зазвенели стекла, поток воздуха всколыхнул балдахин, и по комнате закружились похожие на снег хлопья пыли. Наверное, впервые в жизни Филипп не знал, что сказать, как озвучить вынесенный приговор.

— Тебе сохраняют жизнь. — Спокойный тон дался ведьмаку с трудом, особенно тошно стало, когда во взгляде сводной сестры вспыхнула надежда. — Но изгоняют из нашего мира.

— Меня лишают дара? — Девочка побледнела. — Навсегда?

— Ты бы предпочла смерть?

Та рассеянно оглядела темницу, будто недоумевая, как очутилась в убогой, холодной комнате.

— Лучше бы казнили, — прошептала Снежа. Она ссутулилась, точно древняя старушка, и без сил рухнула на узкую кушетку с выцветшей обивкой.