Голос свободы

– Знаешь что, Джонни. Я увольняюсь.

Слазбо насторожился.

– В смысле?

– У меня больше нет желания этим заниматься. Увольняюсь. Пожалуйста, заплати мне. На тебе долг. Я больше не вернусь.

У Слазбо челюсть упала:

– Ты что, серьезно?

– Вполне. Хватит с меня.

Тот расхохотался:

– Ты что, спятил? Где ты еще работу найдешь? Ты видишь, что за окном творится?

Уокер наклонился над редакторским столом:

– Именно этот вопрос я задал тебе пару минут назад.

Слазбо осклабился:

– Ну и вали отсюда! Проваливай. Чек пошлю по почте. Если повезет, получишь.

– Черта с два, Джонни. Я знаю, ты держишь наличность на руках, для осведомителей и на травку. – Он протянул руку: – Заплати прямо сейчас. Ты мне должен.

Злобно чертыхаясь, Слазбо вытянул ящик стола, открыл коробочку с наличными и отсчитал несколько банкнот.

– Вот. Не вздумай дверью хлопать.

Кипя от гнева, он повернулся к компьютеру. Уокер сунул деньги в карман и поблагодарил:

– Спасибо, Джонни. Удачи. Прощай.

Развернувшись, он покинул здание.

Уокер остановил «Спитфайр» на гравийной дорожке у своего дома на холме к северу от Малхолланд-Драйв. Его соседи, Гомесы, как раз выбирались из своего потрепанного универсала. Их дом стоял ближе из всех остальных соседей, ярдах в пятидесяти. С домом матери Уокеру повезло. Она купила его в конце восьмидесятых, как раз перед рождением Уокера. В то время здесь, на севере, участки не нагромождали один на другой, и сейчас Уокера вполне устраивало, что никто не сует нос в его дела.

Руди Гомесу было за сорок. Его жене, Луизе, должно быть, столько же, сколько Уокеру. У них было двое детишек, парнишка-старшеклассник и девочка помладше. Гомес уже год как потерял работу. Уокер понятия не имел, как они перебиваются, однако им это удавалось. Уокер и Гомесы часто делились и продуктами, и хозяйственными припасами. Как-то раз он даже дал Гомесу канистру бензина, когда тому было совсем туго.

Гомесы, похоже, только что вернулись из супермаркета. Руди достал из машины покупки, уместившиеся в одном пакете. И детишки, и миссис Гомес выглядели подавленными. Сам Гомес уже давно не улыбался. Что ж, это не вина, а беда человека, подумалось Уокеру. Когда экономика загнулась, загнулась и прибыльная кафешка Гомеса: он торговал бургерами по франшизе. Ах, какие это были гамбургеры! От одних воспоминаний у Бена потекли слюнки. Эх, слопать бы сейчас Биг Мак! По иронии судьбы, «Макдоналдс» едва сводил концы с концами. По всему миру компания закрыла 85 % предприятий. Кафе остались только в крупных городах, и каждый Хэппи Мил стоил небольшого состояния. В Лос-Анджелесе осталось лишь несколько «Макдоналдсов».

– Руди! Луиза! – крикнул Уокер и помахал рукой. – Привет! Как дела!

Гомес лишь кивнул Уокеру. Луиза ответила за мужа:

– Чудесно, Бен. Мы купили хот-догов, на выходные ждем тебя на пикник.

– Здорово. Что захватить?

Дети посмотрели на него как на чокнутого. Что может принести Бен Уокер? Банку горчицы? Уокер хотел было пригласить Гомеса опрокинуть стаканчик, но отец семейства выглядел совсем уж потерянным. Выпивка только усугубила бы депрессию. У парня предостаточно проблем и без того, чтобы Уокер накачивал его алкоголем.

Гомесы ушли в дом, а Уокер закатил мотоцикл в гараж. Отец оставил ему в наследство огромную радость в жизни, – любовь поковыряться с техникой. Если у Уокера и были сокровища, так это его немалочисленные инструменты. Уокеру было двадцать четыре, когда он восстановил «Спитфайр», и тот все еще работал как часики. Бену просто сказочно повезло, что много лет назад удалось накупить запчастей. Сейчас он просто не смог бы себе этого позволить. А еще Уокер ходил в друзьях у Бадди Дженкинса, владельца одной из нескольких сохранившихся станций техобслуживания к северу от Бульвара Голливуд. У них был договор: Дженкинс заныкивает пару канистр для Уокера с каждой заправки, а тот платит Дженкинсу наличными и вовремя. Кредитки были не в чести и не в ходу.

Удастся ли теперь, простившись с работой, оплачивать эти самые канистры?

Войдя в дом, он сразу же включил компьютер – проверить почту и телевизор – так, для фона. Затем пошел на кухню, достал последнюю бутылку «Джека Дэниэлса» и налил себе. А вдруг это действительно последняя бутылка?

По дороге в гостиную он увидел свое отражение в зеркале на стене. Уокер остановился, чтобы внимательнее рассмотреть безработного типа, что уставился на него в ответ. Волнистые каштановые волосы всегда были длинноваты. Зеленые глаза, от которых девицы в колледже млели, выдавали разочарование и горькую тоску.

Зато роскошная улыбка сохранилась.

Так-то.

11:00

Лос-Анджелес

Сальмуса сидел дома в Ван-Найсе перед монитором. Он отлично выспался, невзирая на события, которые предстояло пережить. Уходя утром на работу, его жена, Кианна, не стала беспокоить мужа. Она работала в фаст-фуде неподалеку от дома. У них была своя корейская пекарня, и на общем фоне бизнес шел неплохо. Пончики пользовались спросом, – недорогая еда для всех.

Сальмуса злобно прищурился. Кианне не долго осталось вкалывать. Он посмотрел на часы, открыл сетевой браузер. Подключившись к зашифрованному сайту, ввел пароль и увидел, что агенты уже ждут в чате. Вообще-то, они были разбросаны по всей территории Штатов: по одному в Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго, Атланте, Майами, Далласе, Хьюстоне, Денвере, Фениксе, Сиэтле и Сан-Франциско. Они подчинялись непосредственно Сальмусе. Законспирированные резиденты ВКР засели в каждом уголке страны; и сейчас они ждали приказов от своих командиров, людей уровня Сальмусы.

Ну, по крайней мере, где-то рядом.

В когорте корейских шпионов Сальмуса был на особом счету. Только он имел прямой выход на Блистательного Товарища. Никто, кроме Сальмусы, не докладывал оперативную обстановку Ким Чен Ыну лично. Сальмуса с нетерпением ждал момента, когда настанет час и он наконец услышит Кима. Как он соскучился по другу детства! Они не виделись уже много лет.

Ли Дэ Хен неожиданно для себя осознал: а ведь никто из американцев даже не догадывается о том, что вот-вот произойдет. Мысль эта потрясла его. Тайные резиденты жили в США прямо под носом у правительства, но никому до них и дела не было. Как только Америка ушла с Ближнего Востока, исламские террористы оставили ее в покое. Время шло, и правительство, якобы ввиду отсутствия необходимости, совсем перестало финансировать некогда многочисленные антитеррористические подразделения. От АНБ остались лишь воспоминания. От ЦРУ – ошметки. От ФБР – вообще ничего. Порвав с бывшими союзниками, Соединенные Штаты стали весьма уязвимы. Из-за сокращения армии, оскопления энергетической инфраструктуры, общественных потрясений и снижения уровня жизни сложилась идеальная обстановка для нанесения удара.

Печатая по-корейски, Сальмуса рассылал последние приказы своим агентам. Сейчас было уже совершенно не важно, попадут они в лапы врага, выполняя это последнее ответственное задание, или нет. Всю жизнь они работали под угрозой ареста и казни. Однако если все пойдет хорошо, то скоро, очень скоро, и он, и его товарищи воссоединятся со своим народом.

На американской земле.

– Дэ Хен? Что ты делаешь?

Сальмуса напрягся. Оказывается, Кианна вернулась домой раньше обычного. Она стояла за спиной.

– Я думала, ты сегодня работаешь.

Кианна настаивала, чтобы дома они говорили только по-английски. Они ведь, в конце концов, американцы. Ну, во всяком случае, она. Если Сальмусе и было стыдно, когда он ответил по-корейски, то только совсем чуть-чуть.

– Я работаю, Кианна. Сегодня самый важный день в моей работе.

Ее смутил неожиданный ответ на корейском.

– Милый, что-то случилось? Что это у тебя на экране? С кем ты говоришь?

Сальмуса спокойно открыл выдвижной ящик стола перед собой и достал девятимиллиметровый полуавтоматический «Дэу» К-5 с глушителем. Пистолет он держал у груди. Так, чтобы она не видела.