Страница 2 из 29
Она заставила себя смотреть на горизонт и думать о настоящем. Это ей удалось; если она останется ночевать на ложбине, она сможет отдохнуть: риск встречи с ночными дикими зверями здесь, наверху, мал – видимость во все стороны хорошая.
Возможно, будет холодно, но в ее котомке двойное вязаное одеяло, так что она не замерзнет.
Но стоило ли терять время? Солнце все еще на небе, и, конечно же, она успеет взобраться на гору до наступления темноты. А внизу, в долине, трудно найти защиту на ночь, там водятся и рыси, и дикие кошки, и змеи. Днем она их не боялась, и только в темноте они становились сильнее ее.
Ночью она видела хорошо, да и обоняние у нее было тонкое. Но все же не такое, как у хищников. Против них она имела лишь одно оружие – ясную мысль и быструю реакцию. И опыт, а он подсказывал ей, что хищники охотятся по ночам.
Она вновь посмотрела на реку, определяя направление между островами леса, разбросанными по равнине. Безмолвные деревья – ее союзники, они же и ее защита, это она знала. Но в перелесках деревьев мало, а расстояние от леса до леса – до часу ходьбы.
Нет, ей лучше заночевать на ложбине под охраной добрых воспоминаний, пусть ветер укачает ее, а шум водопада наполнит покоем.
Трава у водопада мягкая, влекущая, именно здесь они провели свою первую ночь любви когда-то давным-давно. Но тогда их было двое, а сейчас она одна, да к тому же в голове застряла встреча со змеем в зеленых папоротниках, на подъеме. И она решила ночевать на ложбине, расстелила одеяло прямо на гладкой горе и начала собирать небольшие камешки и щебень в кольцо вокруг одеяла. Никакой змей не мог бы переползти стену-кольцо, чтобы камни не зашумели и не разбудили ее.
Усталость и шум ветра быстро усыпили ее.
Мрак поглотил ее, прогнал всякие мысли.
Она спала без сновидений.
Глава вторая
Проснулась она рано, подкрепленная сном и покоем, подаренным ей ложбиной, решительно и быстро убрала свое становище. Нужно было спешить, чтобы наверстать упущенное накануне время.
С южной стороны склона уже пробивались первые лучи солнца, которые прежде лишь предчувствовались по свечению за горой с востока.
Спуск оказался сложнее, чем она думала, гора круче, чем она помнила. Котомка то и дело била по спине, особенно когда приходилось прыгать, а иногда даже ползти на четвереньках.
Все это требовало повышенного внимания и напряжения сил.
Куст шиповника сорвал кожу с тыльной стороны руки. Она машинально зализала царапину и отправилась дальше. Но вскоре заметила, что кровь продолжает идти. Она остановилась и глазами поискала нужную лекарственную траву, чтобы приложить к ранке.
Подорожника оказалось много, она сделала перевязку и осмотрелась по сторонам. Чуть поодаль заметила звериную тропу, по которой они ходили когда-то. Тропа была удобная. Идти стало легче.
На полпути гора подарила ей еще одну ложбину с низкорослым лесом и травой у источника.
Да, их она тоже помнила. Именно здесь они тайком и неуверенно заговорили о словах. О том, как слово добралось до них. Все началось с цветка, это она помнила. В ту весну здешние склоны сплошь покрылись небольшими белыми цветами, все вокруг полнилось тонким запахом зелени, земли и воды.
Прежде она не обращала на цветы внимания, хотя видела их постоянно. Неужели она и он заметили их тогда только потому, что их, одинаковых, было так много?
– Какие прекрасные цветы, – сказала она и, повинуясь неожиданному импульсу, нарвала целую охапку – просто ей так захотелось.
– Откуда ты знаешь, что это цветок? – спросил он и рассмеялся.
Она не помнила своего ответа, помнила лишь, что это был. их первый разговор, сплетенный из предложений: вопрос – ответ.
Было очень весело. Но тогда слов едва ли хватило бы, чтобы ответить на его вопрос: откуда она узнала, что цветок – цветок? Знала ли она ответ тогда?
Смогла бы она сейчас найти слова, чтобы объяснить ему, что между нею и всем растущим на земле существует доверие? Что она дружит с растениями, что они делятся с нею своими тайнами, именами и качествами. Что она получает от них знания: какие корни хороши и питательны, какие почки дают силу, какие травы снимают боль и лечат от разных болезней.
Слова возникали от этого доверия, конечно же, каждый союзник имеет свое имя. А с именем приходят и знание, и различия, и внешний вид.
Как много растений изучила она, узнав о такой своей возможности!
«Именно благодаря словам мир становится содержательным», – подумала она. До существования слов была лишь просто зелень, а сейчас были и цвет, и виды, и различия, переживания, качество, порядок, возможности. Слова дают и уверенность – об этом она думала много раз. Вместо того чтобы задохнуться от страха при виде молнии, она могла теперь сказать: это гроза, она пройдет, как и прошлым летом. Она могла теперь даже предвидеть: в такую жару должна начаться гроза. Надо найти защиту.
Муж ее видел все совсем иначе, даже если и находил преимущества в ее размышлениях.
Его союз – не с землей и не с видимым, очевидным, а с небом и силой, которые он называет Богом. Она никогда не понимала этого и никогда особенно не интересовалась. Не было времени, сказала она самой себе. Были дети, еда, проблемы, одежда…
В последнее время к ней то и дело возвращалась мысль о том, что думы о небе и о Боге тоже, возможно, необходимы. Здесь сейчас, на ложбине, она снова подумала: как еще мало того, что она облекла в слова, что предвидела и планировала.
Мальчик умер…
Мальчика убили…
В живых остался второй, с горящими глазами, а его она никогда не понимала, хотя он был ее сыном. Но все же чужаком с самого рождения.
И от этого боль становилась сильнее, чем скорбь об убитом. Она не решалась задуматься и осознать это. Нет, не сейчас. Потом, когда она осознает собственную целостность.
Она верила: возможно, с болью так же как и с грозой: если она даст ей имя, она победит ее.
Мужу тоже было трудно с мальчиком с жесткими глазами, защищала она его. Его Бог не помог ему. Но муж все же старался, он начал понимать все больше и больше. Она вспомнила его неуклюжее дружелюбие, его попытку определить права мальчика как первенца. Неуверенный разговор между отцом и сыном по дороге к озеру, их совместное строительство плота.
Что ответил мальчик? Она не знала, да это особенно и не заботило ее.
– О Бог, если ты есть, – говорит она, глядя в небо. – Не хочешь ли ты объяснить, как мать может родить сына, за которого она боится с самого первого мгновения?
Ответа она не получила, да и не ждала его.
Надо было спускаться в долину.
Долину она воспринимала как угодье для лентяев, ровное место для прогулок. На полпути ей попалась роща с источником свежей воды. Она напилась, помылась и, оставив ноги в воде, стала есть. С собой она взяла сушеный порей, а здесь рос свежий. Но ей не захотелось бродить по расщелинам и выцарапывать его из земли. «Я устала, – подумала она. – Мне нужен полуденный отдых».
На заходе солнца она дошла до реки и направилась к роще у самого узкого поворота русла, выбрав правильный путь по карте, которую держала в голове. Она с удовлетворением отметила, что ее голова всегда ясна, а это чаще всего помогало ей в жизни, думала она.
И все же она забыла о хищниках-великанах, огромной стаей направлявшихся к. реке на вечерний водопой. Услышав грохот, доносившийся из-под земли, она ужаснулась: неужели это земляная гроза?
Потом перед ней возникли и сами звери – огромные силуэты на фоне вечернего неба, и она почувствовала, как ее сердце при каждом ударе словно выпрыгивало из груди, ударяя жестко, словно топором. После нескольких мгновений неистового страха ее вновь одолели мысли.
Конечно же, она узнала их, зверей-великанов, при виде которых ее племя падало ниц и, затаив дыхание, дрожало. Их имен у нее не было, но были ясные образы. Она знала: эти крупные звери никогда не приносят зла.