Под сенью замка

— Ты, видно, считаешь его корыстным, — усмехнулась Джейн.

Изабелла сердито нахмурилась.

— Я? Вовсе нет. Ты меня не так поняла, Джейн.

— Прости, но ты оскорбляешь Эдварда. Я достаточно хорошо его знаю. Он поддерживает парламент по зову совести, а не из-за выгоды.

— Я просто имела в виду, что он поступил очень мудро, выбрав парламент, а не короля, вот и все.

Они шли следом за Энн, которая то и дело останавливалась, срезала поздние осенние цветы и клала их в корзинку.

— Ты ведь никогда не бывала в Лондоне и не вращалась в свете? — помолчав, спросила Изабелла.

— Нет, не вращалась, да и в Лондон меня, признаться, не тянет.

Изабелла посмотрела на нее с нескрываемым изумлением.

— Разве можно сравнить прозябание в глухомани с блестящей столичной жизнью! Неужели у тебя не возникает желания сходить в театр, покататься верхом в Гайд-парке или поплавать по реке на лодке?

— Послушай, Изабелла, — рассмеялась Джейн. — Если Лондон так тебя привлекает, то почему ты вернулась оттуда в скучный Дербишир?

У Изабеллы вытянулось лицо.

— Я же сказала тебе: из-за войны там сейчас скука смертная. Пуритане сделали Лондон невыносимым. — Она вздохнула. — Не могу понять, как Эдвард может общаться с этими нудными людьми — их совершенно не волнуют развлечения.

— Неужели в Лондоне закрыты все театры, нет балов и прогулок по реке?

— Пьесы разыгрывают тайком, но солдаты нередко врываются в дома и арестовывают актеров.

К ним подошла Энн и присоединилась к разговору:

— Запреты действуют не только в Лондоне, но и по всей Англии. Веселье считается грехом. Снесли даже майское дерево1. В толк не возьму, чем это безобидное сооружение оскорбляет Бога.

Джейн с улыбкой взяла Энн под руку:

— Я согласна с тобой. Даже Рождество уже не то. Праздник заменили постом. Впереди нас ждут печальные дни.

Тоска охватила Джейн, когда она взглянула на особняк, который теперь станет ее домом. Какой будет ее жизнь здесь, если придется соблюдать столь строгие правила? Как уполномоченный парламента, Эдвард, несомненно, потребует от нее повиновения, когда они поженятся. Джейн стало не по себе, и Изабелла заметила ее страх.

— В этом году в Дейтон-Холле на Рождество наверняка не будет ни христославцев2, ни святочного пения рождественских гимнов, ни актеров, изображающих Святого Георгия и дракона.

— Сливовый пудинг точно не подадут, и святочной чаши с пряным элем тоже не будет. Эдвард потребует от нас соблюдения новых законов.

— Ну, к таким мелочам Эдвард не станет придираться, — с ядовитой улыбкой заявила Изабелла, радуясь недовольству, высказанному Джейн. — Он всегда любил повеселиться, и я не верю в то, что он изменился.

— Возможно, — отрезала Джейн, устав от пронзительного голоса Изабеллы. — Но он будет вынужден исполнять предписания, как и все мы.

Изабелла зло прищурилась.

— Что я слышу? Ты, кажется, недовольна? Наверное, брак с Эдвардом не очень-то тебе по душе.

Энн сочла за благо прекратить неприятный разговор и предложила пройти к озеру. Джейн с готовностью согласилась, а Изабелла, к общему облегчению, отказалась и, сославшись на усталость, ушла отдыхать в свою комнату.

— Не обращай на нее внимания, — сочувственно сказала Энн, оставшись с подругой наедине. — Она тебе завидует. Ведь Эдвард достался в мужья тебе, а не ей. Надеюсь, сразу после свадьбы она вернется к себе.

Джейн про себя пожелала Изабелле вернуться туда, не дожидаясь свадьбы. Она подумала про Эдварда и вдруг улыбнулась — удивительно, как он быстро встал на ее защиту.

По приезде в Дейтон-Холл Джейн успела заметить, что ему не чуждо чувство юмора, и пару раз он смешил ее рассказами из своей

армейской жизни. А ведь она уже успела позабыть, когда смеялась в последний раз. Джейн вздохнула — она была растерянна и смущена.

Глава седьмая

Джейн сидела у озера, укрывшись в тени ив. Она с детства любила смотреть на лебедей. Вот и сейчас она, как завороженная, следила за самцом и самкой. Посверкивая на солнце ярко-оранжевыми клювами, они плавно скользили по воде, неся на спинках пушистых детенышей.

Рядом с Джейн сидела Энн и плела венок. Был ранний вечер, и солнце уже клонилось к горизонту, отражаясь в зеркальной водной глади. По небу плыли белые облака, пели птицы, а стадо пятнистых коров мирно пощипывало траву на пастбище за озером.

1 Майское дерево — украшенный цветами столб, вокруг которого танцуют 1 мая в Англии.

Христославцы — певцы, ходящие по домам в Сочельник.

Девушки не заметили, как подошел Эдвард. Он смотрел на них и не мог наглядеться на изящные девичьи фигурки. Джейн была одета в желтое платье, пышные юбки которого раскинулись вокруг нее подобно огромному подсолнуху, а распущенные волосы, отливая то серебром, то золотом, вились по спине и доходили до талии. Она уставилась на воду, и нежное, тонкое лицо ее обрело задумчивое выражение.

Как хорошо, что она решила не носить темного траурного платья, подумал Эдвард, с радостью отмечая, что вид у нее посвежевший, а щеки даже немного порозовели. Когда он остановился рядом, она подняла на него искрящиеся глаза.

Джейн почувствовала, как сильно забилось у нее сердце, и, сощурившись от солнечного света, слегка улыбнулась. Легкий ветерок растрепал короткие вьющиеся волосы Эдварда, свободная белая рубашка была расстегнута на груди и небрежно заткнута за пояс черных брюк. Джейн поспешила отвести взгляд.

— Твои мысли где-то далеко, — тихо заметил он. — О чем ты думала?

— О… о том, как красивы лебеди, — также тихо ответила она. — Это чудесные и очень загадочные птицы. Энн мне рассказала, что-обычно они всю жизнь живут парами. А некоторые люди считают, что в них переселились души наших предков.

— Да, я это знаю. Вот почему мой род избрал лебедя для своего герба. Белизна, символизирующая чистоту помыслов, и стойкость чувств, и недосягаемость — эти грациозные создания и вправду очень загадочны.

Эдвард смотрел на Джейн, а она не отводила своих больших блестящих янтарных глаз. Он ласково улыбнулся и сказал:

— В тебе тоже есть что-то лебединое — девушка-лебедь тоскует у серебряного пруда. Пообещай, что не превратишься в птицу и не улетишь.

— Если бы я могла это сделать, то улетела бы в первый же день осады.

Темные глаза Эдварда гипнотизировали Джейн. Она вдруг смутилась, покраснела и отвернулась, а когда он опустился на траву около нее, испугалась. Энн, слушавшая их разговор, решила, что ей самое время удалиться.

— Энн! С чего это ты вдруг заспешила? — воскликнула Джейн, умоляюще глядя на подругу.

Но та лишь весело засмеялась.

— С того, что жениху и невесте необходимо побыть наедине перед свадьбой, особенно если они долго не виделись. — С этими словами Энн шутливо набросила венок на голову брата и вприпрыжку побежала к дому.

Эдвард засмеялся и бросил венок в воду. Затем растянулся на траве и, лениво опершись на руку, с восхищением уставился на профиль Джейн.

— Про нас не скажешь, что мы относимся друг к другу с лебединой верностью, — с вызовом заметила она. — На вашем горизонте есть другая звезда, милорд, и она затмила меня.

Эдварда эта колкость нисколько не смутила, он лишь с удивлением поднял бровь и улыбнулся, чем привел ее в ярость.

— Ты говоришь об Изабелле? Я не ошибся?

— Понимайте, как вам угодно.

Эдвард задумался. Он знал о неприязни между Джейн и Изабеллой.

— Ты, кажется, не очень жалуешь мою кузину?

— Не очень. Она делает все возможное, чтобы уязвить меня. Видимо, еще не потеряла надежды отвоевать вас.

Он довольно улыбнулся.

— Да ты никак ревнуешь, Джейн? Допускаю, что Изабелла бывает чересчур кокетлива, но навряд ли она станет сражаться за меня.

— Вовсе я не ревную! — возмутилась Джейн. — Но когда я стану вашей женой, то не позволю ни Изабелле, ни кому-либо еще бросать на вас влюбленные взгляды и ставить меня в дурацкое положение.