Господин Никто

– Не беспокойся. Она не будет валяться в доме где попало. Мери Ламур врасплох не застанешь! – противится женщина, очевидно не желая расставаться со своим украшением.

– Возвращайся к Димову как ни в чем не бывало. Все должно оставаться в полном секрете, – настаиваю я.

– Но ведь так может продолжаться до бесконечности, – кисло замечает старик.

– Так будет продолжаться до тех пор, пока не скомпрометируем и обезвредим Димова. А на это потребуется самое большее два дня. С этой целью я должен иметь возможность сделать маленький обыск. Димов хранит у себя кое-какие секретные документы, и, если удастся их нащупать, мы начисто опозорим его перед шефами, а тогда крышка.

Заинтригованный Младенов вытягивает свою длинную жилистую шею. Но Мери Ламур скептически замечает:

– Ничего мы не нащупаем. Он вечно держит комнату на замке и даже меня туда не пускает, представляете?

– Что он пьет перед сном? – любопытствую я.

– Только стакан молока. Заботится о своей молодости! Ничего себе молодость! – язвительно добавляет Мери, но вовремя спохватывается, вспомнив, что ее новый супруг тоже не юноша.

– Чудесно! Стакан молока окажет свою услугу, – вслух прикидываю я. – Вечером положи ему в молоко три-четыре таблетки снотворного. У тебя есть что-нибудь подходящее?

– Есть какой-то сонерил или сандаптал…

– Хорошо, раствори четыре таблетки и влей ему. А потом жди моего звонка. Если уснул, ты скажешь: «Все в порядке, позвони завтра».

– Да ведь он к тому времени проснется!

– Это пароль, – терпеливо поясняю я. – Твое «позвони завтра» фактически будет означать «приходи немедленно». Минут через пять я уже буду у тебя, постучусь тихонько, и ты мне откроешь.

Мери слушает и участливо кивает головой. Такие дела ее явно забавляют.

– А перед этим поразузнай относительно операции «Фиалка», – встревает со своими указаниями Младенов.

– Не «Фиалка», а «Незабудка», – поправляю я. – И поскольку речь зашла о незабудке, не следует забывать, что тут нужна крайняя осторожность. Никаких вопросов ни о каких операциях. Наша с вами жизнь висит на волоске.

Я разливаю остаток шампанского, и мы снова чокаемся, на сей раз без тоста.

– А теперь выходим по одному, – говорю я, – и кто куда. Гарсон, счет!

Я приезжаю в Центр с некоторым опозданием, в чем особой беды нет, потому что мне все равно делать нечего. Чуть позже слышу в коридоре трубный голос Кралева:

– Где Лида?

– Не знаю. Когда я выходил, она еще спала, – отвечает Младенов, вероятно только что вошедший.

– А сейчас вот нет ее. Я заходил и по телефону справлялся. Исчезла.

– Не тревожься, дорогой! Куда ей деваться, – добродушно успокаивает его старик.

– Она должна была меня дождаться – дело у нас одно намечено.

– Что за дела в такую рань?

Кралев замолкает. Потом говорит, снизив тон:

– Хотели сходить в мэрию – мы решили сегодня пожениться.

– Скажи пожалуйста!.. А отца никто и не спрашивает… Я, разумеется, ничего не имею против, даже, сказать по правде, рад этому, но все же есть такой обычай…

– Обычаи меняются, ты знаешь… Главное теперь найти Лиду.

– А что в этом хитрого? Пойдем позвоним еще разок. На худой конец, к обеду вернется.

Разговор утихает. Шаги удаляются к кабинету Младенова. Я достаю из кармана «Фигаро» и раскрываю на зарубежных новостях, так как информация о курсе акций и о ценах на молоко меня не особенно интересует. Минут через десять в комнату без стука входит Кралев. Судя по выражению лица, ему не удалось разыскать Лиду.

– Что с очередным номером? – хмуро спрашивает он. – И вообще долго ты собираешься тянуть с этим делом?

В данный момент я почти сожалею, что он не нашел своей зазнобы – занятый ею, он едва ли не забыл о моем существовании.

– Номер выходит завтра, – сухо отвечаю я и снова погружаюсь в чтение.

– Наконец-то. Значит, и ты выходишь завтра. Как мы условились.

– Приготовьте для меня расчет, – говорю я, нахально глядя на него из-за газетной полосы.

– Не бойся. Получишь, что тебе причитается! – подчеркнуто заявляет Кралев.

Ничего не ответив, я снова возвращаюсь к новостям, отлично зная, что этим наверняка приведу его в бешенство, да и препираться с дураками у меня нет никакого желания. Несколько секунд Кралев сверлит меня глазами, но, так как я не нахожу нужным даже взглянуть на него, уходит разъяренный.

В коридоре слышится голос Димова. Шеф только что прибыл и велит Ворону приготовить для него кофе. Дождавшись, пока Димов скроется в кабинете, я выскальзываю из помещения. Мой «ягуар» стоит в двух шагах от Центра. Отпираю отделение, которое здесь принято называть перчаточным ящиком, хотя перчаток никто в нем не держит. Лично я поставил туда доставленный мне на дом аппарат, напоминающий по виду автомобильный радиоприемник. Вращаю ручку. Слышится легкий треск, потом шум открывающейся двери и голос Димова: «Что нового?», и ответ Кралева: «Ничего особенного». Они обмениваются еще кое-какими малозначительными репликами, после чего Кралев, очевидно, покидает комнату.

Моя машина стоит на очень видном и неудобном месте, так как я не нашел более подходящего, а аппарат действует всего метров на пятнадцать. К тому же маловероятно, что сегодня явится кто-нибудь из американских посетителеей – обычно они приходят по субботам, и едва ли я услышу что-нибудь важное. Значит, не стоит рисковать напрасно. Заперев перчаточный ящик, я старательно прячу секретный ключ. Потом завожу мотор и трогаюсь. После долгих и бесцельных на первый взгляд разъездов ставлю около часа дня «ягуар» в небольшой улочке близ Мадлены, в девяти метрах от дома, второй этаж которого занимает Димов. Улочка эта довольно оживленная, так что, если бы даже меня обнаружили, я без труда придумал бы с пяток правдоподобных объяснений. Никто меня не обнаружил, но и мне не удается узнать ничего мало-мальски существенного, кроме того, что отношения между Димовым и Мери Ламур сведены до ледяного молчания, за исключением деловых замечаний хозяйственного характера.

Чтобы умерить риск, я перегоняю машину в соседний переулок и веду наблюдение то из пассажа поблизости, то из кафе напротив, то от витрин на углу Фобур Сент-Оноре. Время тянется до бешенства медленно и скучно. Порой у меня мелькает неприятная мысль, что Димов выбрался из дома через черный ход, а его «ситроен» стоит перед фасадом лишь для отвода глаз.

Только в восьмом часу, когда уже начинает смеркаться, я замечаю сквозь витрину кафе, как из парадной двери выходит Димов, оглядывается с безразличным видом и садится в свой «ситроен». Я расплачиваюсь за недопитый кофе, не знаю уже который по счету, и тороплюсь к «ягуару». Димов едет медленно и осторожно, как это свойственно людям старше среднего возраста, выезжает на площадь Мадлены и, объехав ее, снова возвращается к исходному пункту, потом катит по бульварам. Перед Оперой он неожиданно сворачивает на Рю де ля Пе, а достигнув Вандомской площади, опять без всякой надобности объезжает ее всю. Человек, очевидно, решил проверить, не следят ли за ним, даже не находя нужным этого скрывать. Я, конечно, держусь от него на почтительном расстоянии, потому что движение сейчас не столь оживленное и потому еще, что мой драндулет, хоть он и выкрашен в черный цвет, легко узнать. На Вандомскую площадь я предпочитаю не высовываться и, выждав немного на Рю де ля Пе, медленно следую за «ситроеном», когда тот сворачивает в направлении Риволи. На углу Риволи и Рю Руайяль, возле самого светофора, машина на минуту задерживается, и в нее садится мужчина, очень похожий на Кралева.

Снова проследовав в нескольких шагах от собственного дома, Димов пересекает Конкорд, поворачивает на Елисейские поля, доезжает до Триумфальной арки, делает круг и попадает на авеню Виктора Гюго. Все это время я стараюсь держаться возможно подальше, одинаково опасаясь потерять из виду «ситроен» и обнаружить себя.

На авеню Виктора Гюго движение заметно тише, и я позволяю Димову уйти далеко вперед. Моя осторожность оказывается вполне уместной, потому что «ситроен» неожиданно прижимается к правому тротуару и останавливается. Кстати, я как раз у перекрестка, и это дает мне возможность быстро свернуть вправо, объехать группу домов и снова выкатить на авеню. Когда же я бросаю взгляд вперед, то обнаруживаю, что «ситроен» исчез. Значит, и они сумели воспользоваться маневром.