Господин Никто

«Следующий по порядку», – мелькает у меня в голове. Чиркнув спичкой, я вижу Лиду, свернувшуюся на ступеньке лестницы, опершуюся спиной на перила. Начинаю тормошить ее за плечо. Она открывает свои большие карие глаза, совсем темные от сна.

– Встаньте! Что вы тут делаете?

– Вас жду, – объясняет девушка, цепляясь за мою руку и вставая.

– Только не говорите, что мы назначили свидание и я забыл прийти.

– Будет вам язвить, – устало бормочет она. – Мне надо с вами поговорить… Вы должны мне помочь…

– Хорошо, поговорим, – вздыхаю я и веду ее вниз по лестнице.

– Куда вы меня тащите? Я едва на ногах держусь.

– Я тоже. Но дома мы не сможем поговорить. У меня чертовски любопытные соседи. Все время подслушивают.

Мы садимся в «ягуар» и едем в район Рынка – самое подходящее место для ночных бесед.

Безлюдный и мертвый днем, этот квартал пробуждается под вечер, чтоб ожить в полной мере с наступлением ночи. Ставлю машину на набережной, и мы пешком забираемся в лабиринт тесных улочек. В проходах среди старых строений светло и шумно. Между гудящими на первой скорости грузовиками и ловко лавирующими электрокарами движется во всех направлениях и как будто бесцельно множество народа. Перед широко раскрытыми, ярко освещенными магазинами грузчики сгружают и нагружают мешки, ящики. Повсюду такой хаос, все охвачено такой лихорадкой, словно кварталу грозит неминуемая и близкая катастрофа. Рокочут моторы, громыхают бочки и ящики, отвсюду слышатся возгласы, ругань; и в тенистом сумраке и в электрическом сиянии ночного дня мерно проплывают темно-красные туши, оранжевые плоды, бледно-зеленые кочаны капусты, призрачно-голубые рыбы, желтые лимоны, белесая общипанная птица.

Словом, тут есть на что посмотреть, особенно если ты не занят ничем другим, но идущая рядом со мной девушка глядит перед собой невидящими глазами, будто не сознает, куда мы попали. Мы заходим в небольшое бистро с потемневшей обстановкой двадцатых годов и с единственной люминесцентной лампой, укрепленной над стойкой. В бистро всего три столика, но и те пустуют, так как все клиенты – грузчики и мелкие торговцы – толпятся у прилавка, занятые своими стопками и разговорами. Мы садимся за столик, и девушка устало облокачивается на холодную мраморную плиту.

– Что будете пить?

– Ничего… Все равно что…

Но так как «все равно что» не закажешь, я иду к стойке и беру две большие чашки кофе.

– Ну? – восклицаю я, поднося Лиде вместе с кофе свои «зеленые».

Девушка машинально закуривает и так же машинально отпивает кофе.

– Я хочу вернуться в Болгарию, – произносит она, как бы выйдя из забытья. – Вы должны мне помочь! Я хочу вернуться!

– Полегче. Я вам не консул, и тут не миссия.

– Понятия не имею, где она, ваша миссия… Да и не позволит он мне туда добраться… Завтра же утром явится… Весь вечер меня убеждал… Весь вечер угрожал мне… Хочет, чтоб мы завтра зарегистрировались…

– Так регистрируйтесь, – предлагаю я и невольно думаю о том, что в последнее время человеку передохнуть некогда – сплошные свадьбы да убийства.

– Не пойду я регистрироваться, – восклицает Лида с упорством, отчасти мне уже знакомым. – Не уступлю ему. Вы должны мне помочь.

– Потише, – успокаивающе говорю я, взяв ее за руку. – Собственно говоря, за кого вы меня принимаете? Я не агент туристского бюро или Армии спасения.

– Не бойтесь, относительно вас я не питаю никаких иллюзий. Вы уже не раз демонстрировали мне свой цинизм. И все же вы единственный, на кого я могу положиться. Вы не такой расчетливый, как мой отец, и не такой мерзкий, как Кралев. У вас все же есть что-то… не знаю… что-то такое, что позволяет надеяться на вас… какой-то остаток человечности…

– Мерси, – говорю. – А не кажется ли вам, что этот остаток слишком незначителен, чтобы опираться на меня?

– Не знаю. Только вы один можете мне помочь. Иначе он меня ликвидирует, или выгонит на площадь, или… Он столько высыпал на меня угроз, что я их и не запомнила. Но я перед ним не отступлю… Я хорошо знаю свой характер, ни за что не отступлю… И он меня ликвидирует…

– Это неприятно, – соглашаюсь я. – Но будет еще неприятнее, на мой взгляд, если он ликвидирует меня. Вы ведь знаете о судьбе Милко, правда?

– Бедный парень… Эти политические страсти…

– При чем тут политические страсти? Милко убрал ваш Кралев. А с Тони, как вам, вероятно, известно, расправился Димов. Теперь приходите вы и предлагаете мне ту же самую участь только потому, что Кралев вам не симпатичен…

– Но Кралев не узнает. Даже если он поймает меня, я никогда вас не выдам, клянусь!

– Хорошо, – прерываю я ее. – Предположим, я готов вам помочь. Но имеете ли вы хотя бы представление, как это может произойти? Как вам пришло в голову, что эмигрант вроде меня возьмется снабдить вас болгарской визой?

– Я на это и не рассчитываю. Спрячьте меня. Спрячьте на несколько дней, потом я сама справлюсь.

– Это уже другой разговор. Я бы мог оказать вам подобную услугу при условии, что и вы окажете мне внимание.

– Хорошо. Я согласна. Несмотря на этот неприятный торг.

– Вы меня не поняли. Я рассчитываю на услугу иного характера.

Лида смотрит на меня немного сконфуженно.

– Какого характера?

– Это касается жизни вашего отца. Вы, правда, не особенно дорожите своим отцом, но я лично питаю к нему известную привязанность и, если хотите, заинтересован в том, чтоб сохранить ему жизнь. В последние дни над стариком нависла опасность. Я должен держаться поближе к нему, о чем он не должен подозревать. Поэтому мне нужен ключ от чердачного помещения.

– На кухне, кажется, лежат какие-то ключи, – вспоминает Лида.

– Чудесно. Принесите их мне.

– Но поймите же, я не могу показаться дома! – почти кричит девушка. – Утром рано заявится Кралев и потащит меня в мэрию.

– До завтрашнего утра еще пропасть времени. У вас ведь есть ключ от квартиры?

– Есть, конечно.

– Значит, все в порядке. Я отвезу вас домой, вы возьмете ключи без лишнего шума и принесете мне. Потом мы махнем еще в одно место, где я постараюсь уточнить некоторые подробности относительно вашего отъезда, а под утро посажу вас в поезд и вручу адрес, по которому вы будете пребывать до тех пор, пока я за вами не приеду. Ясно?

Она покорно кивает.

– Как у вас с деньгами?

– У меня нет ни сантима.

– Ничего, и это уладится. Поехали.

Она молча встает, и мы выходим. Лида снова в каком-то трансе, передвигается как автомат, и мне приходится слегка поддерживать ее, пробираясь в толпе.

– Вы правильно сказали тогда, – произносит она упавшим голосом. – У меня такое чувство, что я и в самом деле иду по жизни без цели и направления.

– Почему без направления? – возражаю я. – Мы же едем за ключами?

7

Мери Ламур совершенно права: встреча в семь утра не особенно соблазнительна. Но если ты перед этим глаз не сомкнул за всю ночь, свидание становится и вовсе непривлекательным.

Отпирая квартиру в предместье Монмартр, я машинально отмечаю про себя, что в последнее время в моем кармане завелось слишком много ключей, а это довольно нелепо для бездомного бродяги вроде меня. Нахожу на кухне кофе и стараюсь припомнить уроки Франсуаз относительно способов приготовления этого напитка. Для невзыскательного вкуса кофе получился вполне приличный. Едва успеваю его распробовать, как у входа раздается звонок.

Мери Ламур в ослепительном весенне-летнем таулете – оранжевое платье с огромными красными цветами. Один пышный мак расцвел у нее на животе, а второй такой же – на обратной стороне медали.

– Как ты меня находишь? – спрашивает она, с довольным видом вращая своими внушительными бедрами. – Пришлось так спешить…

– Ты чрезвычайно соблазнительна и оделась как раз к случаю, – говорю я. – Дорогая Мери, у меня такое чувство, что нынче день твоей свадьбы.

Женщина смотрит на меня не то с испугом, не то с радостным оживлением.