Господин Никто

– Дорогая моя, я пришел пригласить тебя обедать.

– Я без тебя могу сходить пообедать. Что как раз я и собиралась сделать.

И в самом деле я застаю ее готовой к выходу – на ней дорогое платье с черными и белыми цветами и длинные белые перчатки. Этой женщине любой цвет идет.

– Я ждала тебя не сегодня, а вчера вечером, – напоминает Франсуаз, глядя на меня все так же недовольно.

– Не смог. Убили одного из Центра.

– Знаю, – безучастно отвечает она. Потом добавляет: – Ну ладно, проходи. Раз уж пришел…

Мы входим в студию. Указав мне на кресло, Франсуаз направляется к драгоценной горке, чтоб приготовить что-нибудь выпить.

– Значит, началось, – говорит она, ставя на столик две рюмки рикара и ведерко со льдом. – Только не так, как ты предполагал. Впрочем, это меня не удивляет.

– Не моя вина.

– Откуда я знаю? Вчера я доставила тебе пистолет, а шесть часов спустя одного твоего коллегу нашли мертвым, сраженным несколькими пулями того же калибра.

– Милко мне ничего плохого не сделал, зачем бы я стал его убивать?

– Можно подумать, что ты целился в Кралева, а угодил в другого. Когда человек впервые берет в руки оружие…

– Оставь эти плоские шутки.

– Не возражаю! Как только ты расскажешь что-нибудь стоящее.

Отпив из рюмки, я закуриваю сигарету.

– И долго ты будешь тянуть мне душу? – спрашивает Франсуаз и тоже закуривает.

– То ли еще будет, – отвечаю я. – Франсуаз, я присутствовал при этом убийстве.

– Очень интересно, – небрежно замечает брюнетка. – Вот почему ты так важен! Рассказывай же, чего ждешь!

Я коротко рассказываю о случившемся, опуская один-два момента, которые мне самому пока не ясны и нуждаются в уточнении. Франсуаз слушает с безучастным видом и, потягивая сигарету, задумчиво смотрит в сторону террасы.

– Основываясь на твоих показаниях, мы можем задержать Кралева, – заявляет женщина, когда я заканчиваю рассказ.

– И все испортить, – добавляю я.

– Вот именно. Но так как мы в судебной палате не работаем, то этого делать не станем. А почему ты вчера не уведомил меня о подслушанном разговоре и о своих проектах?

– Потому что не придал этому значения. И потому, что ты и не требовала уведомлять тебя о всяких мелочах. Если бы я уведомил тебя, ты бы сказала: хорошо, действуй.

– Вероятно.

– И получилось бы то же самое.

– Вероятно.

– Поэтому было бы куда лучше, если бы ты уведомила меня своевременно. Я понятия не имел, что Милко работал на вас.

– Не работал он на нас. Оказывал мелкие услуги, как многие другие эмигранты, но на нас он не работал.

– И не уведомил вас о том, что меня хотят ликвидировать?

– Уведомил. Но это лишь одна из мелких услуг, которые нам оказывают люди вроде него, чтобы поддерживать хорошие отношения с полицией.

– А есть у вас сведения, что он работал на болгар?

Она отрицательно качает головой.

– Тоже нет. Хотя, как я установила сегодня утром, в свое время возникали подобные сомнения. Он приехал сюда несколько лет назад для какой-то специализации, потом попал под влияние эмигрантов и отказался вернуться на родину. Но так как у него не было серьезных оснований для того, чтоб оставаться здесь, к нему относились с недоверием.

– Это не столь важно, – говорю я. – Оставим мертвых в покое и вернемся к живым. Те справки, что я просил, очень нужны мне.

– Не волнуйся, они уже готовы, – отвечает брюнетка и тянется за сумочкой. – Вот они, твои справки, на официальных бланках, с подписями и печатями. Димов и в самом деле нещадно доит своих американских шефов. Выходит, ты зря от них шарахаешься…

– Франсуаз, – прерываю я ее, пряча справки, – необходимо записать один разговор.

– Какой разговор?

– Любовного характера.

– Обожаю такие разговоры.

– Этот не доставит тебе удовольствия – говорить будут по-болгарски.

– Где?

– В отеле «Сен-Лазер».

– Когда?

– Сегодня, завтра, послезавтра – не знаю точно.

– В котором часу?

– Вероятно, пополудни, где-нибудь между пятью и шестью.

– Ладно. Приготовим комнату сегодня же. Еще что?

– Эмблема «скорпион». В полном комплекте.

– Готова. Ты ее получишь. Еще что?

– Пошли обедать.

– Тебе ни в чем нельзя отказать, – вздыхает она. – Особенно если учесть, что я с голоду подыхаю.

– Это у нас прогулка или гонки? – недовольно бормочет Младенов, косясь на спидометр.

Мы летим по авеню генерала Леклера со скоростью, чуть превышающей сто тридцать километров в час, а политический лидер должен заботиться о собственной жизни.

– За нами, кажется, следят, – объясняю я, не снимая ноги с педали газа.

– Не допускаю. За Младеновым не могут устанавливать слежку!

– Могут, – кратко возражаю я. – Так же, как за всяким другим. Эти типы ничем не пренебрегают.

До этого момента я не был уверен, что за нами следят. Но теперь, взглянув в зеркало заднего вида, убеждаюсь, что черный «ситроен», набрав скорость, снова показался далеко позади, на пересечении Алезиа. Перед бульваром Брюн я несколько замедляю ход, затем, оставиви позади Порт д'Орлеан, жму на педаль газа до предела.

– Если за нами в самом деле следят, так лучше вернуться, вместо того чтоб так гнать, – нервно замечает старик.

Но после того как я с таким трудом вытащил его из дому, упустить его сейчас я никак не могу.

– Не бойся, долго так нестись не будем. Поедем на матч. Потерпи немного.

Перспектива посмотреть матч не вызывает у Младенова ни малейшего энтузиазма, однако это все же лучше, чем оказаться изуродованным или убитым в случае, если у меня хоть чуть дрогнет рука, держащая руль. По существу, сто сорок километров для «ягуара» не такая уж фантастическая скорость, но когда ходовая часть у этого «ягуара» разболтана и расшатана, скорость эта весьма ощутима.

Я снова смотрю в зеркало заднего вида и в тот момент, когда черный «ситроен» снова показывается вдали, резко сворачиваю к стадиону «Буффало». А тремя минутами позже ставлю свою колымагу среди множества других машин и, слегка подталкивая, ввожу Младенова на стадион, сотрясаемый возгласами продавцов. Кому охота, пускай ищет нас здесь, в обществе двадцати тысяч человек.

Прогулка со стариком была заранее тщательно продумана, и на случай погони за нами я взял два билета на «Буффало», крайне заинтересованный в том, чтоб разговор с Младеновым состоялся сегодня же. Билеты, купленные предварительно, обеспечили нам места в хорошем секторе – в непосредственной близости от поля и далеко от входов. Если бы и пришло кому в голову прилипнуть к нам, мы бы увидели его издалека, да и сотни зрителей не потерпят, чтоб перед ними кто-то маячил, со всех сторон осыплют бранью.

Стадион битком набит народом. Десятки продавцов звонко и напевно нахваливают свои мятные конфеты и шоколадное мороженое. Громкоговорители изливают на людское сборище какой-то хриплый твист. Где-то рядом ревут и немилосердно воют опробуемые моторы. А над всем этим столпотворением огромное женское лицо с ослепительной улыбкой внушает нам, что «препарат ПЕРСИЛЬ стирает лучше, чем любой другой», как будто все собрались тут для того, чтобы заняться стиркой.

– Пожалуй, сегодня не футбол, а что-то другое, – говорит Младенов тоном знатока, когда мы занимаем свои места.

Сознание, что он все же остался жив после такой бешеной езды, вызвало у старика приятное возбуждение.

– Сток-кар, – коротко объясняю я. – Международное соревнование Франция – Бельгия.

И чтобы избежать дополнительных объяснений, спрашиваю:

– Лиды как будто не было дома, а?

– Ушла с Кралевым. Никак эта девушка не акклиматизируется. Беда мне с нею.

– Какая такая беда?

– А как же? Доверил ее тебе – вырвалась… Ну, тут еще куда ни шло: у тебя своих забот хоть отбавляй, тебе не до женитьбы. Потом вроде бы с Милко сдружилась, но тот оказался олухом, и хорошо, что оказался олухом и ничего не вышло. Теперь и от Кралева нос воротит. Что ты там о нем ни говори, это человек серьезный и намерения у него серьезные, но моя так держится с ним, будто он не мужчина, а змей стоглавый.