Зной пустыни

Уходя, Луис ни разу не оглянулся.

Чувство ненужности было невыносимым, как зубная боль, и, оказавшись дома, Арчер бросилась переодеваться, горя желанием поскорее уйти в мастерскую, чтобы создать шедевр, который оправдал бы ее отказ ехать в Гонконг.

Рик поставил кейс на переднее сиденье «порше». Он радостно улыбался, на щеках играли очаровательные ямочки. Лиз наверняка поразит контракт, лежащий в кейсе, по которому галерее Кент предоставляется эксклюзивное право обеспечить репродукциями (по три штуки) каждый из четырехсот двенадцати номеров роскошного отеля, строящегося в городе. Для кабинетов администраторов заказаны оригиналы, а для фойе — огромная скульптура. Сумма сделки обозначалась шестизначной цифрой.

Рику пришлось обойти двух конкурентов, двух самых известных в городе дилеров — Сьюзен Браун и Джоан Коули. Он использовал все средства обольщения, имевшиеся в его арсенале: поил и кормил, а под конец даже уложил в постель декоратора, которая отвечала за приобретение картин и скульптур для отеля. Час назад, после роскошного ленча, она наконец соизволила поставить свою подпись под договором. Все кончилось великолепно, к тому же они неплохо провели время.

Прошло всего восемь часов, как Рик крадучись ушел от Лиз, опасаясь ее утренней реакции. Но теперь у него есть договор, которым он может гордиться, который сгладит неприятное впечатление от неудавшегося вернисажа. Выехав на Скоттсдейл-роуд, он по радиотелефону связался с Лиз.

— Помнишь хилтонскую сделку? — спросил он без всякого предисловия.

— Естественно.

— Так вот, час назад я заключил еще более выгодный контракт. Через двадцать минут жди меня, и ожидания тебя не обманут. Не планируй ничего на обед, нам есть что отметить.

Не дожидаясь ответа, он закончил разговор.

«Порше», приглушенно и ровно урча, проезжал мимо роскошных домов, какими была застроена вся северная часть Скоттсдейла. Рик надеялся, что вечером Лиз снова подарит ему свою благосклонность.

До этого он всегда легко расставался с любой женщиной, с которой переспал, и вскоре уже не помнил ни имен, ни лиц. Но Лиз взяла его за живое. Черт побери, да она просто околдовала его.

С шестнадцати лет, потеряв невинность на заднем сиденье «кадиллака» матери, он мечтал о совершенном сексе в идеальном месте, в идеальное время, с идеальной женщиной. Если оценивать любовь по десятибалльной шкале, то ночь с Лиз он оценил бы в двадцать баллов. Но одной ночи мало. Ему хотелось провести с ней множество ночей, а там, кто знает, может, и всю жизнь.

О Лиз Кент он впервые услышал два года назад. Самые богатые из его клиентов покупали картины и скульптуры только в ее галерее. Как рассказывали эти клиенты, у Лиз было все: положение в обществе, деньги, безупречная репутация и красота, вызывающая смертельную зависть у женщин и смертельное желание уложить ее в постель у мужчин. Рик был очарователен, сумел устроить встречу с Лиз, приложил все силы, чтобы произвести на нее впечатление, и преуспел в этом. Она спросила, не хотел бы он поработать у нее в галерее. Несмотря на очевидный успех, Рик был не совсем доволен. Он рассчитывал заинтересовать ее как мужчина, а не как потенциальный служащий.

Но несколько месяцев спустя, в «черный» понедельник, когда акции на фондовом рынке стремительно покатились вниз, многие его клиенты стали выражать недовольство спекулятивными сделками, которые они заключили по его рекомендациям. Тут-то Рик и вспомнил о предложении Лиз, попросил ее назначить встречу, и она сразу наняла его.

Работа в галерее хорошо оплачивалась. Сегодняшний договор с отелем увеличит его банковский счет еще на двадцать тысяч долларов. От такой суммы не отказался бы и процветающий богач. Но ему тем не менее хочется чего-то неизмеримо большего, чем денег.

Он страстно желал Лиз Кент.

Марианна оставила машину в переулке, чтобы она не бросилась в глаза Реджинальду Квинси, и достала из сумочки пудреницу. Боевой раскрас будет скромным, ведь сегодняшний вечер она проведет в компании аристократа. Она с трудом узнала себя без накладных ресниц, блесток на веках и взбитых волос, но инстинкт подсказывал ей, что Реджинальд привык обедать с дамами, а не с отставными девочками из бара.

Выйдя из машины, Марианна даже не потрудилась ее запереть, мысленно пожелав удачи олуху, который бы решился угнать этот рыдван. Она улыбалась. Хотя ноги ужасно болели от высоченных каблуков, зато выглядели потрясающе.

Она едва успела подойти к галерее Кент, как в изумрудно-зеленом «ягуаре» появился по-королевски точный Реджинальд. Наблюдая, как его длинное тело освобождается из кокона переднего сиденья, она подумала, что деньги и хорошие манеры — совершенно непотопляемое сочетание.

— Bonsoir, mon amie [6], — произнес он.

Несмотря на жару, он был в безукоризненном сером костюме, накрахмаленной белоснежной рубашке и изящном галстуке. Марианна разгладила на себе свежевыстиранное платье, провела рукой по непослушным платиновым кудрям и улыбнулась, как школьница, пришедшая на первое в жизни свидание.

Увидев отражение в зеркальном окне галереи, она чуть не расхохоталась. Он — высокий, как каланча, она — ростом с мышь. Комический дуэт, а не пара потенциальных влюбленных.

Реджинальд поинтересовался ее самочувствием, спросил, как она провела день, и сообщил, что он заказал столик в «Оранжерее».

— Вы не возражаете? — озабоченно спросил он. — Может, вы предпочитаете обедать в другом месте?

Это произвело на нее неизгладимое впечатление. Однажды они с Арчер обедали в «Оранжерее», и она до сих пор помнила свое состояние, когда выяснилось, что ей не хватит денег оплатить ее долю счета.

Реджинальд оказался истинным джентльменом, рядом с которым Марианна почувствовала себя грубой оборванкой. За десертом она окончательно решила, что он ей нравится. Пока он доставал из серебряного ведерка со льдом бутылку «Шабли», она обратила внимание на его руки с тонкими пальцами и аккуратным маникюром. Такие руки годились только для стрижки купонов.

— Выпьете еще вина? — спросил Квинси.

— Нет, благодарю вас, сэр.

Вечер получился фантастическим, и Марианна не хотела быть навязчивой, чтобы не испортить хорошее впечатление, которое, как она надеялась, ей удалось произвести на своего спутника. К тому же, выпив лишнего, она становилась развязной, а ей пока рано проявлять свой истинный норов.

Она с трудом могла себе представить, как Реджинальд делает что-либо «недостойное», например, во время полового акта. Пусть даже в невинной позиции. Он так высок, что будет вынужден изогнуться, как богомол, если захочет трахнуть коротышку вроде нее.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я прикончу бутылку? Это вино урожая восемьдесят шестого года, очень удачного для виноградарей. Как говорит моя матушка, дорого, но мило.

Марианна чуть не поперхнулась, когда он заказал бутылку «Давуассе-Камю» за семьдесят долларов. Она в жизни не пила таких дорогих вин. Дорого, но мило. Смех! Да на эти семьдесят долларов она могла бы вполне сносно питаться целых две недели.

Но, как говорила ее мать, главное, что у человека в голове. А намерения Реджинальда, кажется, серьезны.

— Дорогая. — Он деликатно откашлялся. — Я рассказал вам о себе, и, честно говоря, мой рассказ показался мне весьма утомительным. Теперь вы должны рассказать о себе.

— Уверяю вас, мне было совсем не скучно, — возразила Марианна, хотя его длинное повествование, пересыпанное именами и названиями местностей, которые ничего ей не говорили, несколько смутило ее. — По сравнению с вашей история моей жизни действительно скучна.

— Позвольте мне судить самому.

Он сделал глоток вина и облизнул тонкие бледные губы, как у Белы Лугоши, который играл графа Дракулу в фильме, который она видела по телевизору семилетней девочкой. Марианна была впечатлительным ребенком, и потом ее долго преследовали ночные кошмары.

6

Добрый вечер, мой друг (фр.).