Страница 11 из 11
Так Великая Богиня превратилась сначала в двуликое существо – символ рождения и смерти, а из нее – в ведьму. Каждую женщину теперь держали в страхе признать ведьмой, а запуганное существо так легко было поставить на самой последней иерархической ступени общества, чтобы затем глубокомысленно рассуждать, является ли женщина таким же человеком, как мужчина, или все же нет?
Первые движения феминисток, которые вскоре появились во Франции и в Соединенных Штатах, стали ответной реакцией на наследие, оставленное женщинам инквизицией.
Удивительно, но христианство, создавшее страшный институт инквизиции, оказалось и религией искупления, религией личностной, которая попыталась снять с женщины часть языческих подозрений, облегчить давление патриархальных стереотипов.
Новый Завет объявляет, что жизнь и смерть человека зависят не от прихоти природы, а лишь от воли Божией. И в принципе усложняет взгляд на человека, выделив в нем духовную и физическую субстанции – душу и тело. По учению Христа там, в горных высях, уравнены будут все души, «и эллина, и иудея», и мужчины, и женщины.
Самое поразительное свидетельство равного отношения Христа к своим ученикам – мужчинам и женщинам – приводится в «Евангелии от Фомы» – документе, входящем в состав так называемых апокрифов – потаенных сочинений древней христианской литературы. Евангелие от Фомы в числе прочего рассказывает о соперничестве между двумя верными сподвижниками Христа Петром и Марией Магдалиной. Речь идет о собрании учеников, на котором «Симон Петр сказал им: Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины недостойны жизни». Иисус же возразил в ответ на это: «Смотрите, я направлю ее, дабы сделать ее мужчиной, чтобы она также стала духом живым, подобным вам, мужчинам. Ибо всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в царствие небесное».
Но путь к этому обещанному личностному равенству во Христе долог и крут. А пока земная женщина вовсе не ровня мужчине. Она греховна, как греховна ее праматерь Ева, она сообщница дьявола, орудие темных сил, обрекших человека на изгнание из рая. Все, что связано с плотью, для истинного христианина греховно, и вместилище греха – женщина.
Однако христианство развивает и другой подход к женщине. Развивает, превознося образ Богоматери. В той мере, в какой Ева – символ любви-искушения, Дева Мария – символ любви-спасения. Лик Марии осиян чистотой, имя ее благословенно. Она возвеличена как Мать своего Сына, Дева непорочная, добровольно преклоняющая колена перед Ним. В этом акте женственность обретает наконец черты святости и вечности. Означала ли эта символика, что только отречение от плоти, от греховного соблазна – практически отрицание пола – есть путь к спасению от греха, к избавлению от давления рода, путь к тому, чтобы женщина могла стать «духом живым, подобным мужчинам», то есть путь к возможному личностному воплощению женщины в Боге?
Как бы там ни было, христианство противопоставило образу Евы, природно-родовой женственности, образ Девы Марии – женственности духовной, просветленной, личностной и вечной. Культ Девы Марии со временем развился в романских странах юга Европы в культ Прекрасной Дамы. Этот культ предвещал возможность преображения отношений между мужчиной и женщиной; он снимал с их любви проклятие греха, опрокидывал иерархию в отношениях господства-подчинения: рыцарь поклонялся и подчинялся даме, она была его госпожой. Благодаря этому культу любовь индивидуализируется – другой человек и связанное с ним чувство признаются ничуть не менее значимым основанием для индивидуального бытия, чем существование рода или Божественного начала.
По мнению французского социального психолога Ж. Менделя, к XVI веку в Западной Европе возникает совершенно новый тип человека – человека, отделившегося от рода, от своего сообщества, возникает индивид с собственным самосознанием, с тоской, любовью и одиночеством.
Это – знак кризиса традиционной структуры гендерных отношений, выстроенной, исходя из интересов родовых сил. Французский философ Симона де Бовуар отмечает в связи с этим: «Чем сильнее индивидуализируется особь мужского пола, чем выше потребность мужчины в такой индивидуализации, тем скорее он будет признавать и за своей подругой право на индивидуальность и свободу». Симона де Бовуар увязывает общий процесс индивидуализации человека, обретения им своей личной судьбы с его эмансипацией, освобождением от груза патриархальных обычаев и традиций. Ведь что такое эмансипация? Это автономное действие субъекта, направленное на его собственное освобождение.
Эмансипация сопровождается, по определению выдающегося социолога Макса Вебера, «расколдовыванием», рационализацией картины мира. Обязательной частью такой рационализации является «очеловечивание» – содержательное изменение отношений между мужчиной и женщиной, которые постепенно превращаются из отношений господства/подчинения в отношения взаимной ответственности или «сознающей свою ответственность любви». И выстраиваются уже не по принципу взаимодополняемости, а по принципу взаимозаменяемости.
Эти процессы в конечном счете привели к вызреванию в западноевропейском обществе новых демократических ценностей, пронизанных идеей прав человека.
Одновременно с процессом просвещения около двухсот лет назад традиционный порядок вещей буквально взорвался под сокрушительным натиском Великих буржуазных революций. Они провозглашали наступление новой эры – эры прав человека, отрицая тем самым незыблемость полного и якобы освященного небесами всевластия монарха – над подданными, мужчины – над женщиной. И в противовес заявляли о свободе и равенстве всех (подчеркнем – всех!) людей перед законом.
Такой подход в глубине своей предполагает пересмотр самой совокупности отношений власти. Из отношений господства/подчинения, или субъект/объектных отношений, они должны превратиться в отношения равные, субъект/субъектные. Проще говоря, это значит, что любой властитель – монарх, начальник, хозяин или муж – «развенчивается»: он перестает быть и (что тоже очень важно) ощущать себя властителем подчиненных, которые при традиционном укладе принадлежат ему душой и телом.
Этот всемогущий властелин должен превратиться в простого исполнителя определенных функций в совершенно иной системе разделения труда, предусматривающей не владение другим человеком, а управление конкретным процессом. Его взаимодействие с подчиненными превращается в согласованное распределение ролей, обязанностей между различными, но равными субъектами. В этом – в изменении характера власти и одновременно ее разделении, то есть перераспределении полномочий между различными ветвями власти, государством и гражданским обществом, между мужчинами и женщинами, – по большому счету, состоит суть демократического переустройства общественных систем, суть их модернизации.С постановки вопроса о правах человека, о равенстве всех людей перед законом начинаются и перемены во взглядах на назначение женщин, в оценке их роли в обществе, наконец, в их статусе, который при традиционном порядке держится на их функции продолжательниц рода. Эти перемены происходят трудно, мучительно. И до сих пор о правах женщин говорят либо как о проблеме «секса», либо как о «женском вопросе», а вовсе не как о проблеме обретения права на полноценную жизнь для целой половины человечества.
...
О правах женщин говорят либо как о «проблеме секса», либо как о «женском вопросе», а вовсе не как о проблеме обретения права на полноценную жизнь для целой половины человечества.
В странах Запада признание проблематики прав женщин в качестве неотъемлемой составной части прав человека происходило в несколько этапов. Впервые о своих претензиях на роль полноценных гражданок женщины заявили в период буржуазных революций, которые можно назвать еще и революциями «права», «правосознания». Затем, в ходе промышленных революций, женщины в массовом порядке оказались втянутыми в общественное производство, что вынудило их добиваться равноправия уже в сфере социально-экономических отношений. Позднее наступило время культурных революций, изменяющих подход к репродуктивным функциям женщин, взгляды на любовь, рождение детей, семейную жизнь. Более двух столетий женщины отвоевывали для себя, условно говоря, три группы прав – политические (гражданские), социально-экономические и репродуктивные права, которые могли бы позволить им рассчитывать на социальный статус, сопоставимый по основным параметрам с мужским.
Конец ознакомительного фрагмента.