Горячий шоколад

Она прокашлялась, сделав вид, что не расслышала обращенного к ней вопроса. Двери лифта разъехались в стороны. Оливье мягко, всем корпусом, подтолкнул Софи в кабину, подождал, пока двери закроются, и тут же начал целовать ее. Нежно и преданно. Страстно и сильно. У другого мужчины так не получилось бы. Софи обвила его шею руками и, прижавшись к нему, тихо-тихо застонала. Для него это был знак, что она жаждет более крепких объятий. И Оливье не стал ее разочаровывать.

Софи сбросила туфельку с правой ноги. Белые брюки его кухонной униформы были такими широкими, что ее ножка легко пробралась под штанину. А потом лифт вдруг замер и открылся.

— О боже!

Рука Оливье потянулась к кнопкам, чтобы закрыть двери. Но близость Софи действовала отупляюще, и он надавил на аварийную: оглушительно взвыла сирена. Влюбленные испуганно отпрянули друг от друга.

— Идем. — Оливье схватил Софи за руку и потащил за собой.

— Извините!

Задыхаясь от смеха, они пронеслись мимо двух старушек с седыми кудряшками, как две капли воды похожих на киношную мисс Марпл. Оливье выскочил на черную лестницу. И мгновенно прижал Софи спиной к двери.

— Терпение — не твой стиль, — прошептала она.

— Это комплимент?

— Да. И все же у меня будет удобнее.

Стоило двери номера захлопнуться за ними, как Софи бросилась к Оливье, не желая больше терять ни минуты. Его куртка вместе с майкой затрещали под ее натиском — так ей хотелось скорее коснуться его тела... Она нежно ласкала крепкую грудь пальцами и губами и одновременно на ощупь пыталась расстегнуть его брюки. Вместо ремня их держали завязки. Софи в нетерпении дернула, и штаны упали на пол.

Оливье уже освободил Софи от пальто и теперь расстегивал «молнию» свадебного платья. Оно, шурша, тоже соскользнуло вниз.

Двое любовников рухнули прямо на одежду, не в силах сделать еще несколько шагов до кровати.

Оливье закрыл глаза и заставил себя думать только о пальцах Софи — пальцах флейтистки, которые, быстро спустившись к низу его живота, освободили его от трусов и, выпустив на свободу торжествующий в своей решимости инструмент, заиграли на нем изысканную мелодию. Софи не спешила, то учащая ритм, то замедляя его, пока соединение их тел не сделалось неизбежным. И когда он вошел в нее и вся вселенная, сконцентрированная в одной крошечной точке, взорвалась, сияя и озаряя новые миры, Оливье вдруг с необычайной ясностью понял: все, что он чувствует, — правда. Он любит Софи. Всем сердцем.

— Я люблю тебя, — сказал он. Оказывается, не так уж сложно произнести эти слова. — Я правда люблю тебя. — Он засмеялся над собой и только тогда заметил, что Софи напряглась. — Я тебя напугал? — Он перестал смеяться и немного отодвинулся от нее, чтобы было удобнее следить за выражением ее лица. В глазах Софи стояли слезы.

— Я не знаю. — Она вздохнула и жалобно на него посмотрела. — Думаю, я тоже тебя люблю.

— Тогда почему ты такая несчастная? — Он мягко приподнял ее голову.

Из-за влажной пелены, застилающей глаза, Софи не могла толком рассмотреть Оливье. В этот миг что-то чудесным образом изменилось. Он вдруг сделался рассудительным и очень серьезным. Мальчишка-сорванец исчез, уступив место зрелому мужчине, который кормил всю семью, который участвовал в сомнительном телешоу, чтобы поддержать клинику, где лечится его мать...

Софи окончательно растерялась. Оливье Дюрран, нахальный звездный кондитер из Швейцарии, ворвался в ее жизнь. Это судьба. Но она еще не решила проблему со Стивом...

С какой стати она вспомнила о нем именно сейчас?

Софи пошевелила рукой, будто прогоняя неуместные мысли. Впрочем, не такие уж неуместные. Она не имеет права забывать о судьбе фирмы. Фирме нужна стабильность, прежде чем ее владелица сможет порвать со Стивом.

Чем раньше Софи направит свои отношения с ним в правильное русло, тем лучше для бизнеса. А будущее с Оливье... Нет никакого будущего.

— Ты живешь в Веве, — вздохнула она, — я — в Париже. Ну и как нам встречаться?

— Существуют самолеты, забыла? — Он весело чмокнул ее в кончик носа.

— Во-первых, это недешево. Во-вторых, у нас с тобой не те профессии, чтобы без конца мотаться туда-сюда ради собственного удовольствия. А с глаз долой — из сердца вон.

— Мы будем звонить друг другу каждый день. И еще существует электронная почта и веб-камеры.

— Это не то. — Софи поморщилась. — А если я хочу тебя чувствовать? Трогать, обнимать?

Он лукаво подмигнул ей.

— Секс по телефону? И думать забудь. — Софи поняла, что начинает закипать. — Я хочу прижиматься к тебе, как сейчас. Целовать тебя, как сейчас.

Она облизнула губы и потянулась к нему. Оливье не заставил себя упрашивать. От его поцелуя у нее опять перехватило дыхание.

— Примерно так? — игриво спросил он.

Она взлохматила его волосы.

— Ты знаешь, как свести женщину с ума.

— Это только легкая закуска. С каждой нашей новой встречей будет еще лучше.

Софи вздохнула:

— Я не девушка на выходные. Это требует слишком много сил.

Она не удержалась от смеха, когда он пальцем нарисовал на ее лбу вопросительный знак.

— Я тебя уже утомил?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я. Мы оба работаем. И оба любим свою работу. У меня не будет возможности каждую пятницу садиться в самолет и летать к тебе в Швейцарию.

— По субботам и воскресеньям я работаю. — Оливье задумчиво накрутил на палец прядь ее волос.

— А мне утром в понедельник нужно быть в конторе. Ради тех нескольких часов, которые нам остаются, нет смысла тратить деньги на перелет.

Он увидел, как ее глаза предательски заблестели влагой.

— Стало быть, по-твоему, у нашей любви нет шансов?

Она ответила не сразу:

— А как ты относишься к тому, чтобы нам действительно пожениться?

— И вместе снять квартиру? Зажить одной семьей?

Она энергично кивнула. Сердце забилось сильнее. От его ответа зависит ее будущее. Главное, он ее понял.

Оливье скрестил руки под головой. В третий раз за последние двадцать четыре часа он слышит это ужасное слово — «женитьба». Но только сейчас оно произнесено всерьез. Софи готова вступить с ним в брак, чтобы дать шанс их любви.

Тысяча причин имелась против. Самая главная была в том, что он боялся брака — боялся закончить тем же, чем закончили его родители.

В детстве Оливье с лихвой хватило семейных междоусобиц. Вместе с братом и сестрой он забирался с головой под одеяло, когда родители в полный голос принимались «дискутировать», как они это называли. Бурно, с хлопаньем дверей и битьем посуды. Потом, в один прекрасный день, папаша выставил их за дверь и велел больше не появляться даже на пороге. Матери пришлось возвращаться в Германию и срочно искать работу, чтобы прокормить троих детей.

Тогда-то Оливье и поклялся себе, что никогда не женится. Дети страдают из-за конфликтов между родителями. Раны иногда не заживают до конца жизни. Обрекать же собственных детей на подобную судьбу он не желал.

Но он любил Софи, как никогда прежде не любил ни одну женщину. Он не мог просто так отказать ей, не мог причинить ей боль. Поэтому он должен сам подвести ее к тому, чтобы она не помышляла о браке. И Оливье лихорадочно принялся подыскивать убедительную причину.

— Пожениться, собственно, не такая уж плохая идея. — Он видел, как вспыхнули ее глаза, и почувствовал себя свиньей.

Софи радостно к нему прильнула.

— Ты же повар, ты можешь работать везде. Увидишь, в Париже ты моментально станешь популярным.

— Я должен перебраться в Париж? У меня здесь очень хорошая работа. Клиенты меня любят.

— Да, но... — начала Софи.

— Нет-нет, — тут же перебил Оливье, — мы сделаем наоборот. Ты переедешь ко мне. Швейцария круче. Здесь отдыхает и расслабляется весь мир. Мы поженимся. Я продолжу работать кондитером, добьюсь своей доли в семейном бизнесе, а ты будешь заботиться о доме и детях.

— А как же моя работа? — В глазах Софи застыло разочарование. — Ты случайно не рассчитываешь, что я закрою фирму?