Де Голль

Положением дел в Африке генерал остался доволен, а вот ситуация на Ближнем Востоке его настораживала. В начале 1941 года британский военный атташе в Берне сказал о де Голле: «Он — прекрасный военный, но посредственный политик. Если британская армия появится на французских территориях, нет никакого сомнения в том, что де Голля не призовут играть там какую-нибудь политическую или административную роль» {175} . Самые ближайшие события показали, что атташе предугадал намерения своего правительства, но совершенно просчитался в оценке французского генерала.

Весной 1941 года Германия значительно расширила свое присутствие в Средиземноморье. К концу апреля она завоевала всю Югославию и Грецию и стремилась проникнуть на Ближний Восток. Чтобы упредить действия немцев, 8 июня британские войска совместно с подразделениями «свободных французов», возглавляемых генералом Катру, начали наступление на подмандатные Франции Сирию и Ливан. Там стояла французская армия, которой командовал генерал Денц, хранивший верность Виши. Операция прошла удачно. Англичане и «свободные французы» овладели Сирией и Ливаном. Де Голль прибыл в Бейрут из Каира и назначил Катру генеральным делегатом подмандатных территорий.

Глава Свободной Франции намеревался утвердить в Сирии и Ливане свою власть. Но он быстро понял, что англичане сами хотят стать здесь хозяевами. Борьба за эти территории велась между Францией и Англией еще после Первой мировой войны. Именно тогда, согласно Версальскому договору, Франция получила мандат на Сирию и Ливан, а Великобритания — на соседнюю Палестину. Теперь, пользуясь тем, что «официальная» Франция сдалась на милость победителя, а де Голль был лишь «добровольцем», Лондон стремился утвердить свое влияние в столь стратегически важном регионе.

На некоторое время глава Свободной Франции отвлекается от ближневосточных дел из-за событий в Европе. 22 июня немецкая армия предприняла массированное наступление на СССР. Началась Великая Отечественная война. 30 июня правительство Виши заявило о разрыве дипломатических отношений с Советским Союзом, Полномочный представитель СССР при Виши Александр Ефремович Богомолов был тут же отозван из Франции. И уже 1 июля посол Советского Союза в Великобритании Иван Михайлович Майский телеграфировал из Лондона в Москву о том, что еще до разрыва с Виши его в частном порядке посетил представитель де Голля Кассен, «который от имени генерала передал симпатии и лучшие пожелания СССР» и вместе с тем «поднял вопрос об установлении тех или иных отношений между советским правительством и силами де Голля» {176} .

Между тем на Ближнем Востоке в июле начинается настоящая схватка главы Свободной Франции за Сирию и Ливан с англичанами. Он находится в бесконечных переездах между Каиром, где обосновался государственный министр Великобритании Оливер Литлтон, облеченный полномочиями Черчилля, Иерусалимом, Бейрутом и Дамаском. Лишь на празднование 14 июля де Голль уезжает в столицу Конго Браззавиль. В этом городе была установлена радиостанция Свободной Франции, и он стал ее главным центром в Африке.

Перед отъездом де Голль писал из Каира Катру в Бейрут: «Я обязательно увижусь с Литлтоном и заявлю ему, что его присутствие здесь не должно означать контроля над нашим авторитетом в Ливане… Мы должны быть непоколебимы» {177} . И тем не менее 13 июля в городе Акко на границе Ливана и Палестины англичане подписали перемирие с вишистами. Представителя Свободной Франции генерала Катру туда не пригласили.

Де Голль был крайне удручен. Такой поворот событий означал не только полное игнорирование прав Свободной Франции на Сирию и Ливан, но и лишение ее хорошего подкрепления в виде значительного французского воинского контингента, стоявшего на службе Виши. Англичане объявили офицерам и солдатам, подчинявшимся генералу Денцу, что они сами должны решить, присоединиться ли им к Свободной Франции, или вернуться на родину.

Вишистская пропаганда позаботилась о том, чтобы создать де Голлю самую плохую репутацию. В одной из листовок, распространенной в Бейруте, говорилось: «Я не голлист. Почему? Потому что голлизм означает раскол, мятеж и восстание против легитимной власти» {178} . А некий вишистский полковник Гарнье даже писал: «Де Голль — преступник… Он пытается взбудоражить Ливан… С ним мы потеряем все наши колонии. Он призывает к неповиновению и гражданской войне. Он наносит колоссальный вред делу Маршала по возрождению Франции. Такие люди, как он, сожгли за собой национальные мосты. Ими движет только надменность и личные амбиции. Маршал сказал губернатору Буассону, что когда-то он пригрел змею, имея в виду де Голля» {179} . Неудивительно, что после таких суждений о генерале, распространенных в Сирии и Ливане, к Свободной Франции примкнуло только пять с половиной тысяч из тридцати тысяч французских военных, находившихся на этих территориях.

Вернувшийся из Браззавиля де Голль упорно пытается добиться от англичан признания в регионе власти Свободной Франции. Отчасти ему это удается. В конце июля генерал буквально заставляет Литлтона подписать с ним в Каире «Пояснительное соглашение» к договору в Акко, согласно которому англичане признали права Свободной Франции на Сирию и Ливан. Но после этого ситуация не стала менее напряженной. Де Голль сообщал Катру из Каира 5 августа: «У меня создается впечатление, что англичане готовятся оказать на нас решающее давление и шантажировать, чтобы на деле мы уступили им осуществление власти в Ливане» {180} .

Через два дня де Голль повидался с Литлтоном, который его убеждал в своем дружеском отношении, а потом еще послал ему письменное подтверждение. «Делая выводы из нашего сегодняшнего разговора, — заверял он генерала, — я еще раз утверждаю, что присутствие Великобритании в Сирии и Ливане диктуется только намерением выиграть войну» {181} . В ответном письме де Голль поблагодарил уполномоченного Черчилля за такие слова и подчеркнул: «Свободная Франция, то есть Франция, полна решимости продолжать войну на стороне Великобритании, своего друга и союзника, до полной победы над общим врагом» {182} .

Реальное положение дел оставалось прежним. Де Голль добился присутствия Свободной Франции в Сирии и Ливане, но испортил отношения с англичанами. На Ближний Восток из Англии был отправлен генерал Спирс, который резко отрицательно оценил действия де Голля. Телеграммы с жалобами на его высокомерное поведение и англофобию постоянно отправлялись Черчиллю в Лондон.

1 сентября в английскую столицу после почти полугодового отсутствия возвратился и сам глава Свободной Франции. Он понимал, что его ждало нелегкое объяснение с английским премьер-министром. Так и получилось. Сначала строптивому французскому генералу решили указать на его место «иностранца на службе англичан» и дали неделю «повариться в собственном соку», не допуская до вещания на Би-би-си. Черчилль принял де Голля только 12 сентября. Разговор шел на равных, но собеседники довольно эмоционально выяснили отношения. В дальнейшем так случится еще не один раз. Как уверял Жак Сустель, «Черчилль и де Голль обладали несносными характерами… Когда они были солидарны друг с другом, то все шло хорошо. Но как только между ними возникало несогласие, с них точно кожу сдирали. Они тут же начинали неистово спорить. И тогда де Голль заявлял, что Черчилль слишком много выпил и виски ударило ему в голову. А Черчилль, в свою очередь, упрекал де Голля за то, что он мнит себя Жанной д'Арк» {183} .