Сети

– Поела? – Батюшка мягко сжал ее локоть. – Тебе лучше?

– Ага.

– Тогда ступай с миссис Кресс. Нужно ей помочь, она совсем закрутилась.

Марго окаменела. Она почувствовала, как улыбка сползает с лица. Воистину Господь видит все, и расплаты за дурные поступки не избежать. На одеревеневших ногах Марго поплелась за пухленькой невысокой женщиной. Они вместе собрали в деревянную бадейку лишнюю посуду и отнесли на летнюю кухню миссис Кресс. Миссис Кресс попросила помыть тарелки и присмотреть за пирогами, а напоследок любезно предложила чая с вишневым вареньем, от которого Марго отказалась с таким выражением лица, что миссис Кресс встревожилась, хорошо ли она себя чувствует.

Стоя на пороге кухни, Марго проводила хозяйку взглядом, потом оглядела ухоженный дворик с колодцем посередине. Закатные полосы расчертили позолотой нежную зелень травы. Синее, без единого облачка небо умывалось в лужицах. Громадный пестрый кот, развалившийся поперек длинного, общего с баней крыльца кухни, сонно жмурился и делал вялые попытки вылизать спинку. Марго снова почувствовала, как веки наливаются жаром. Этот дом мог бы стать ее, а эта милая женщина – заменить ей мать. Если бы существовал такой вариант судьбы… С тяжестью на сердце Марго наносила воды. Низенькая деревянная скамеечка как раз подошла, чтобы устроиться на ней перед тазиком. Марго уселась лицом к открытой двери кухни, чтобы не упустить пироги. Слезы словно ждали этого момента.

– Ай-ай-ай, как несправедливо! – посетовал голос за спиной. – Все веселятся, а самая красивая девушка моет посуду.

Марго едва не выронила тарелку. Щеки моментально вспыхнули. Она быстро вытерла лицо рукавом и обернулась. У колодца, облокотившись на деревянную балку, подпирающую островерхую крышу, стоял незнакомец, которому она днем продала свечи.

– Боюсь, вы преувеличиваете, мистер…

– Иштван, – любезно представился мужчина, направляясь к ней. Двигался он плавно, грациозно, будто танцевал. – Нисколько. Редкий роскошный цветок, который вот-вот распустится. Какому-то счастливцу он достанется…

Почувствовав, что становится пунцовой до кончиков волос, Марго снова взялась за посуду. Несмотря на застенчивость, она быстро нашлась что ответить:

– Никакому. Я скоро стану монахиней.

– Монахиней? – Иштван уселся напротив нее на траву, перекрестив ноги. Марго бросила на них короткий взгляд: она никогда не видела, чтобы кто-нибудь сидел в такой странной, нелепой позе: пятка согнутой впереди левой ноги подпирает ягодицы, а правая нога перекинута через левую и упирается стопой в землю за левым коленом. – Сколько тебе лет, девочка?

– Шестнадцать, – с гордостью сообщила Марго, округлив возраст в большую сторону: шестнадцать ей исполнится в конце лета. Краем глаза она заметила, как уголки губ Иштвана дрогнули в полуулыбке. Он отрицательно покачал головой:

– Нет. Это не твоя идея.

– Таково пожелание моего отца – священника, который сегодня венчал новобрачных, – солгала Марго. Впрочем, не совсем это и ложь. Марго выказала готовность принять постриг две недели назад, и батюшка Адриан посоветовал подумать… годков пять.

– Ты дочь епископа Лишинна? Хм… Не знал, что у него есть дети. Где же он тебя прятал?

– Я его приемная дочь, сэр, воспитанница. Своего родного отца я не знаю, а мама умерла при родах. Я родилась и выросла в монастыре.

«А прятать меня излишне. Я такая малявка, что меня и в двух шагах не замечают».

– Ах, вот как… – Иштван оперся ладонями о колено.

Марго исподлобья покосилась на изящные кисти с длинными пальцами и тонкими, нетипичными для мужчины запястьями. Левый мизинец украшал перстенек с зеленым камушком. Других колец не было.

– А ты не размышляла об иных вариантах своего будущего? Кстати, как тебя зовут?

– Маргарита. У меня их не так много, мистер Иштван: либо выйти замуж за того, кого навязывает батюшка Адриан, либо стать монахиней.

– Кого же он навязывает?

– Диакона Пауля. Вы, может, видели его в храме? Полноватый, невысокий, с родинкой на подбородке. Когда он говорит, у него слюни собираются в уголках рта. Не представляю, как бы я с ним целовалась и… прочее. – Марго с отвращением поморщилась, вспомнив пухлые, обильно сдобренные слюной губы отца Пауля. – Батюшка ищет себе преемника, – сама не зная зачем, пояснила она участливому слушателю. – У него никогда не было семьи. Своей наследницей он считает меня, точнее, моего будущего мужа, и хочет, чтобы после его смерти я и мои дети были обеспечены. Все Ланцские виноградники принадлежат ему, они достались ему от отца, а тому – от деда. Винодельческой фермой должен управлять серьезный, надежный человек, а таковыми он считает только священников. У него все предки по мужской линии были священниками. Диакон Пауль, по его мнению, идеально подходит на роль управляющего.

Иштван пожал плечами:

– Твоего отца можно понять.

Внутри все вскипело.

– Я не пойду замуж без любви! – запротестовала Марго. – Когда я сказала об этом батюшке Адриану, он разразился длиннющей проповедью: влюбленность быстро проходит, поэтому выходить замуж по страсти бессмысленно, и вообще женщина должна думать о доме и детях, а не потакать плотским желаниям. И тогда я решила, что лучше приму постриг. Батюшка говорит: тот, кто посвящает свою жизнь служению Господу, познает Его любовь. Я и так почти монахиня. Моя жизнь после пострига никак не изменится.

– Она просто закончится. Можно понять, когда уходят в монашество в сорок лет, повидав многое и разочаровавшись в мирской жизни. Но в шестнадцать… Монашество убьет тебя. Ты такая красивая – глаза, волосы, руки, фигурка. Ты рождена, чтобы любить и быть любимой. Божественную любовь, о которой с такой легкостью рассуждает твой отец, невозможно познать, не познав человеческой.

Слова Иштвана снова заставили Марго покраснеть, хотя с фигурой он явно перегнул: свободное платье до пят скрывает все, что только можно скрыть.

– Ах, мистер Иштван… – Она грустно вздохнула. – Мне кажется, тот, кого я полюблю, не возьмет меня замуж. Мне нравится… нравился парень из нашей деревни. Однажды он предложил мне прогуляться по реке. Мы… целовались в лодке. – Марго в раздумье покусала губу. – На том все и закончилось.

– Забудь про этого идиота. Ты обязательно встретишь человека, который будет тебя достоин. Знаешь, что означает твое имя? Жемчужина. А имя управляет судьбой, девочка. Ты станешь для своего избранника бесценным сокровищем. Правда, жемчуг прячется в раковине, а сокровища обычно держат под замком.

– Благодарю вас, сэр, – пролепетала Марго. Последняя оговорка прозвучала жутковато, зато остальное… Она в бессилии выпустила из рук миску и губку и, наконец, подняла голову – румянец все равно не скроешь, да и невежливо пялиться в таз в ответ на внимание к себе. – Мне никто никогда не говорил столько хорошего. В деревне надо мной посмеиваются: мол, у нее такое лицо, будто она наелась кислых яблок. – Марго робко улыбнулась. – А этот парень и его друзья издеваются надо мной: когда кто-нибудь из них встречает меня в деревне, он пытается ущипнуть меня за зад и смеется: «Эй, монашка, не хочешь поваляться со мной?» – Через мгновение она хмуро добавила: – Это его сегодня венчал батюшка Адриан.

– Вот, значит, почему ты сидишь здесь в расстроенных чувствах. Нет, это несправедливо! – Иштван улыбнулся, сверкнув ровным рядом белоснежных зубов. – Не принести ли тебе вина?

– Ох… – Как Марго ни смущалась, она не смогла не вернуть ему улыбку. – Только… Мистер Иштван, прошу, не говорите батюшке Адриану, что вы здесь! Он не разрешает мне общаться с чужими.

Иштван заговорщически подмигнул ей и поднялся. Марго любовалась его походкой, пока он не скрылся за хозяйственными постройками. Вот бы потанцевать с ним. И погрустнела. Это смотрелось бы ужасно неуклюже. Батюшка Адриан никогда не позволял ей танцевать вместе с селянами. И не позволит.

«Ох, и разболталась же я!»

Марго стащила с головы платок, протерла им лицо. Лоб взмок, щеки пылали, а сердце непривычно быстро колотилось в груди. Этот человек совершенно не похож на тех деревенских олухов, которые сейчас надираются на халяву, чтобы к вечеру привычно рассредоточиться по канавам. Марго проверила вилкой пироги, наносила еще воды и рассортировала посуду: вымытую аккуратно разложила в кухне на столе сушиться, а грязную сложила рядом с тазиком.