Мистические города

Престер посмотрел вверх и увидел, как дождь водопадом стекает по всей длине линии связи между водостоками двух зданий. Он сразу понял, что информационный поток взбудоражил и оголил ее изоляцию, а случайно прикоснувшись ладонью к изъеденной оспинами каменной облицовке стены, за которую ухватился, когда Тейлор резко свернула в аллею, он ощутил сквозь камень, как гудит линия, раньше времени воодушевляя дом на дела, для него непостижимые.

Когда они проскочили аллею, ему послышалось, что за ними кто-то идет. Посмотрев через плечо, он увидел ромбовидные локти из листового металла и уныло-зеленые глазные яблоки, но тут упала новая тень, и эти странные детали смыло из поля его зрения. Теперь Престера окружали их метафоры: мусорные баки и лампочки эвакуационного выхода. Темные здания стонали под дождем. Ритуал Тейлор соединял своих агентов вместе с отмирающими частями тела города.

Тейлор развернулась — теперь они стояли в улочке с облицованными кирпичом стенами. Кафе и книжные магазины выстроились по дальней стороне пешеходной аллеи, а дубы вытянулись в вазонах традиционного стиля, их листья-пальчики были в ярко-зеленой пене от ослепительной подсветки.

— Проверь воздух, — велела она.

Престер послушно вытащил планшет. Его экран треснул при столкновении с окольцованным прохожим, но не смертельно — высвечивать мысли аЛана он был в состоянии. Престер быстро отбил по резиновым клавишам планшета несколько команд, но аЛан не обнаружил здесь беспроводного взгляда линии связи.

— Атмосферные помехи, — сообщил Престер, подняв голову.

Тейлор отстукивала по клавишам собственного планшета.

— Будем надеяться, что так, — сказала она; ее волосы теперь прилипли к шее, сквозь бледную кожу проступали темными полосами синеватые вены.

По волосам Престера за спину холодными ручьями стекал дождь.

— И что теперь? — спросил он, подозрительно прищурившись.

Тейлор распрямила плечи:

— Теперь твои счета заново поглощены, твои новые лица исчезли. Думаю, что и дом уже сгорел, но, может, из-за дождя это произойдет чуть позже.

— Боже! — сказал Престер.

Она взглянула на него.

— Мой ритуал стремительно перенаправляет и маршрутизирует десятки писем в минуту. Его чат-боты распространяют эти идеи на всем протяжении линии. Ему не так сложно выстроить человеческие желания, — сказала она. — Ему нужно только устроить так, чтобы правильные желания располагались в правильном порядке. Я к тому, — она выдержала паузу, — что те, кто загадывает желания, мечтая улучшить ситуацию на дорогах или снести многоквартирные дома в твоем районе, не знают, что помогают ритуалу заполучить тебя.

— Совпадения, — понял он.

— Последствия, пустые слова, — продолжила она, махнув рукой. — Ритуал может заставлятьих желать то, что он хочет. Когда в задачу входит подчинить тысячи желаний, неопределенность очень хороша. Ритуалу остается только пожинать плоды и посылать туда, куда ему надо.

Перетер засмеялся:

— То есть на меня.

— Ну, точнее, на твою работу.

Он посмотрел на нее:

— Итак, зачем мы здесь?

Она показала. Престер проследил за ее рукой. Они пришли сюда с другой стороны, поэтому он не узнал здания, но теперь ему стало все понятно. Художественный совет, элегантный и чистый, стоял в конце аллеи.

— Системы, — понял он.

Она кивнула:

— Заманить и подменить.

Престер ринулся вперед, на сей раз увлекая за собой ее.Если здание еще открыто, если у него получится подсоединить аЛана к линии, то можно попытаться воспользоваться каким-нибудь старым ритуалом — они давно уже бездействуют. Престер с трудом припомнил несколько из них: хорошая работа, хороший столик в кафе в центре города, карбюратор с большим сроком службы. Если бы у него получилось восстановить хотя бы несколько чар из старых схем, расписанных на газетной бумаге, он пустил бы ритуал Тейлор по мертвому следу, послал бы его разрабатывать произвольные, уже не существующие линии. Как дома вокруг него, Престер мог уничтожить себя и тем самым выйти за пределы досягаемости ненасытного ритуала. Он сведет свою сущность к неодушевленному предмету: пучку веревок и бумаг, давным-давно утратившим какой-либо смысл. К дороге, которая никуда не ведет.

— Ты придумал, — сказала она.

— Мое новое лицо — это мое старое лицо, — сказал он в ответ, ощущая везде вокруг себя пульсацию дождя.

Тротуар рокотал, принимая гидромассажную ванну, водостоки пели — старые дома вновь могли надеяться, что небо смоет хоть часть оставленной энтропией коросты. Все дышало, а упадок смотрел сам на себя немигающим неоновым взглядом.

Он бы пробился в Художественный совет, если бы это потребовалось, если бы у Тейлор не было чар, воздействующих на забывчивых ночных сторожей и способных повернуть замок. Оказавшись внутри, он поменял бы матовую стальную цепочку на бачке одного из местных туалетов на обрывок своей старой цепи из Айдайо. Пускай бы посетители и смотрители направляли мощную струю силы его старой цепи в стены, обратно в искусство. И через время приманка была бы съедена.

— Пошли, — сказал он, увлекая ее за собой под ближайший навес. Он задержал дыхание и понадеялся, что сигареты в кармане еще можно раскурить.

Тейлор рассмеялась, кивнула и неловко прикурила сигареты от своей зажигалки. Они затянулись, пока в безопасности, вместе выдыхая дым в дождь. Отдавая то, что давалось им.

ДЖЕНН РИЗ

Тазер

Пер. Е. Нестерова

Нас опекает целая стая дьявольских псов под предводительством свирепого полухаски, которого мы зовем Тазер. Они околачиваются поблизости, едят нашу еду, иногда приносят в зубастой пасти оружие или наркотики — виляя хвостом и свесив язык, они отправляют нас во все концы грабить, драться, просто что-нибудь ломать.

Мы с Кейсом лезем на телеграфный столб. Я вижу, как он смотрит на шрамы у меня на руках и ногах, чувствую его зависть. Мы забираемся на самый верх и бросаем на провода пару кроссовок Маркуса. Маркуса подстрелили две недели назад, и теперь его «найки» будут отгонять от нас проклятых птиц, когда мы курим или строим планы. Эти гребаные голуби разбалтывают увиденное стаям девчонок, которые кучкуются подальше от нас. Но ботинки, как моча, метят наш участок, они обладают особой магической силой, которая таится в пятнах пота на подкладке и в грязной резине.

Извиваясь, мы сползаем вниз, а Тазер нас ждет, восседая на асфальте, как на троне. Он чего-то хочет от нас. Чувствую взгляд Кейса, слышу, как он прерывисто дышит мне в ухо. Собаки всегда обращаются ко мне. Они знают, что я выполню все, чего бы они ни захотели. Для них я пролезал в форточки, взламывал машины, воровал. Я отвлекал копов, хозяев магазинов, парней из других банд. Долгие ночные часы я проводил в засаде, и по первому их зову готов вновь сделать это.

Глаза Тазера блестят. Высунув язык, он часто дышит, широко оскалив острозубую пасть. Когда он встает и рысцой бежит по дороге, нам ничего не остается, кроме как последовать за ним.

Кейс кричит остальным, говорит, что мы уходим с Тазером. Слышу гордость и страх в его голосе. Он идет в первый раз, его кожа пока еще ровная и ничем не примечательная. Рик З., который тут у нас вроде как за главного, когда собаки позволяют, кивает и возвращается к своей травке. Две ночи назад мы удачно сходили на дело, и еще пару дней никого из нас будет не оторвать от еды и курения травки. Даже те, кто дорос до того, чтобы поймать телку, оставляют в покое свои члены, пока нам хватает плана для кайфа.

Мы следуем за Тазером по сплетению улиц и аллей, везде темно, пахнет алкоголем и гнилью. Когти Тазера цокают по черной дороге. Он помахивает хвостом, но от ходьбы, а не от особой радости вести нас. Думаю, что он, может, и доволен нами, может, даже гордится, но показывать это, тем более каким-то дурацким вилянием хвоста, — ни за что.

Кейс младше меня, но крупнее. Выше дюйма на два. Мне приходится задирать голову, разговаривая с ним, впрочем, как и с остальными. Я ростом ниже всех, кроме совсем молокососов. Наползает ночь, холодает, мы сжимаем кулаки, опасаясь каждой тени; Кейс бросает на меня взгляд за взглядом — в каждом немой вопрос. Тазер никогда раньше не выделял его из группы, и он готов наделать в штаны от страха и волнения.